Fem!Россия/FemАмерика, Хеталия (1/1)

Эмили недовольно мычит в подушку, когда Аня в темноте выскальзывает из-под одеяла. Эмили не открывает глаз, лишь слушает. Слушает, как Аня собирает разбросанные коробочки с недоеденной едой, выключает будильник на забытом в куче одежды телефоне, тихо ругается на русском. Эмили видит это так часто, что смотреть нет нужды. Эмили помнит все в мельчайших подробностях. Например, Аня всегда отставляет правую ногу вбок, когда собирает волосы. Хвост затягивает дважды. Никогда?— один раз или трижды.Она возвращается на рассвете. Неслышно входит в комнату вместе с прохладным утренним ветром. Сделать во всей квартире сквозняк?— еще один неизменный ритуал. Эмили ждет. Лежит, не шевелясь, хотя до дрожи хочет сбросить одеяло, утянуть Аню за шею обратно в кровать, прижаться и вдыхать, обнимать, трогать. Но Эмили ждет. И это?— еще один ритуал.***—?Ты так старательно изображаешь сон, что забываешь дышать.Эмили открывает глаза, щурясь от света. Аня вполоборота стоит у окна и размешивает сахар в кружке.—?Не холодно?Ложка в руке Ани ловит на себе солнце, пуская зайчиков на стены. Это ее ложка. Аня пьет чай исключительно с сахаром и каждый раз со вздохом вспоминает о ?нормальных ложках?, оставшихся дома, видя простые икеевские Эмили. Так однажды в ее квартире появляется неоправданно дорогая старинная серебряная ложка. Ну, может и не очень старинная, но красивая. Тяжелая, с завитушками. Как Аня любит.—?Немного.—?Так надень что-нибудь.—?Не хочу.—?Почему?—?Не знаю,?— Аня пожимает плечами и отхлебывает чай. —?Не хочу и все.—?Все у тебя этим объясняется,?— бурчит Эмили, кутаясь в одеяло,?— не знаю, потому что, так надо.Аня звонко смеется, задрав голову. Эмили обиженно сопит и по инерции еще бормочет что-то, и почти не смотрит на Аню.Ходить по квартире Эмили голой?— еще одна привычка, которая проявляется у нее в гостях. Эмили двумя руками за, но привыкнуть не получается до сих пор. Не получается привыкнуть к тому, как Аня преображается без одежды, как ходит, плавно покачивая бедрами. Когда она просит повернуться на спину, а потом ложится сверху, у Эмили все перекручивается внутри в горячий тугой узел. Аня чуть сползает вниз, как будто случайно мазнув рукой по внутренней стороне бедер Эмили, улыбается, довольная реакцией. Аня?— большая и тяжелая, Эмили трудно дышать, ее волосы щекочут ребра, но Эмили лежит, затаив дыхание. Потому что скоро Аня вместе с братом вернется домой, потому что в холодных глазах напротив?— обещание.—?Переговоры уже закончились, как думаешь?—?Не знаю. Наверное. Какая разница? —?Аня хмурится. —?Я лежу тут перед тобой голая, а ты думаешь об очередных бесполезных встречах, где наши братья меряются членами?—?Да я не… Просто думаю, когда мы в следующий раз сможем увидеться.Аня закатывает глаза. Поколение голливудских романтических фильмов, что с них взять.—?Может скоро. А может нет. В любом случае не стоит тратить время на болтовню, если его можно провести с пользой?Эмили забывает обо всем на свете, когда Аня целует ее, и сжимает грудь. Чуть сильнее, чем нужно?— у Ани по-мужски сильные руки?— но Эмили нравится. У Эмили поджимаются пальцы на ногах от горячей смеси восторга и возбуждения, даже мелькает мысль о том, что другие наверняка ей завидуют. Кто эти другие, Эмили не знает, но они точно завидуют. Потому Аня?— её. Влажный горячий рот, шепчущий на ухо пошлости, широкие крепкие бедра, усыпанные родинками с внутренней стороны?— её. Красивая, высокая. Потрясающая. Её.—?Выше, если хочешь, чтобы было видно, ?— Аня с готовностью подставляет шею.В голосе неприкрытая насмешка, но Эмили плевать. Она, черт возьми, хочет, чтобы все видели засосы на шее Ани. Эмили знает, как из-за этого бесится брат Ани, и внутри у нее все кипит от адреналина. Как будто она вновь в школе и тискается в грязной кабинке туалета с черлидершой-старшеклассницей. Эмили давно выросла, ей теперь можно с кем угодно и почти что где угодно, но почему-то именно с Аней в ней вновь просыпается дурной азарт подросткового возраста.Аня что-то говорит, сползает вниз и прихватывает губами тёмно-розовый сосок, легонько покусывает, тянет. Эмили всхлипывает, обхватывает Аню ногами, подается навстречу. Как же ей этого не хватало. Не то чтобы Эмили не засматривается на других женщин… Миниатюрные азиатки с мягкой светлой кожей ??— больше всего ей нравятся кореянки, шумные и раскованные негритянки с умильно-светлыми ладонями и шикарными формами, разномастные европейские туристки?— у Эмили хватает опыта. Этой весной она даже целуется с молодой арабкой. Не лучший поцелуй ее жизни, но уж точно один из самых волнующих. Эмили не помнит ни ее имени, ни откуда она приехала. Помнит только смеющиеся ярко-зеленые глаза в узкой полоске лица, не скрытой вуалью. Поцелуи ?— дальше этого Эмили ни с кем не заходит. Не может, даже если хочет.Аня выпускает сосок изо рта с нарочито громким чмоком, дует на влажную кожу и увлекает в долгий тягучий поцелуй.—?У тебя веснушки,?— Аня мягко гладит ее скулы, щеки,?— здорово.—?Что в этом такого? У многих они есть.Аня качает головой. Прижимается губами ко лбу, щекам, звонко целует кончик носа.—?Ты так восхитительно молода, что я порой забываю о своем возрасте.—?Эй, ты говоришь как глубокая старуха. Совсем не сексуально, блин.Аня со смехом выпрямляется, седлая ее берда. Эмили усердно изображает недовольство, стараясь не пялиться на подрагивающую от коротких смешков грудь. Большую, тяжелую, с крупными ореолами сосков, так идеально ложащуюся в раскрытую ладонь. Что это вообще за глупости? Возраст там какой-то… Разве у женщин в возрасте бывает такая грудь или задница? Аня не перестает смеяться, когда пальцы Эмили сжимают ее. Ну да. В меру мягкая, в меру упругая.—?Очарование юности,?— мурлычет Аня. —?Ах, где же мои триста лет?—?Ну… ты и сейчас очень даже ничего.—?О, не бойся, до колен мои сиськи не обвиснут в любом случае. Жаль только, что мои веснушки сошли много веков назад, и я постарела еще до того, как ты родилась. Стареть?— это грустно, Эмили. Оставайся молодой.—?Да что ты говоришь? Я не понимаю.—?И не нужно.Аня плавно опускается меж раскинутых бедер Эмили.***—?Нас ведь могли снимать,?— цедит Иван, пристегиваясь.—?Ну не снимали же.—?Ты издеваешься надо мной?—?И в мыслях не было,?— Аня примирительно ерошит его волосы. Иван раздраженно отмахивается.Аня отворачивается к запотевшему иллюминатору и облизывается, собирая с губ остаточный вкус клубничной жвачки Эмили.