треск (1/1)
треск. треск.у Ю Чону колени голые, побитые, в царапинках от и до из-за слишком шершавого пола, а еще - неудачных падений; несколько синяков на тазобедренных косточках, переходящих красным немного выше. еще немного. да, вот здесь, между ребер и на впадинках ключиц. он сидит в углу железной кровати, врезавшись позвоночником между двумя бетонными стенами, отдающими противным холодом, натягивает ворот бесформенной футболки на голову, а после и одеяло, отыскав края слепыми пальцами.
эдакий маленький комочек несчастья и безвыходности.в комнате пахнет жидкими витаминами с подсыпанными в них таблетками то ли успокоительного, то ли снотворного, то ли всего вместе и плюс - немного психотропных, как подарок, так доброжелательно приносимых каждое утро хозяйкой отеля."чертово место", думает Чону, "чертово-чертово-чертово", утыкаясь лицом в колени. в глазах накапливается мокрое, и Чону прижимает ткань к местам порыва чувств, трет веки с чрезмерными усилиями, словно глаза выдавить, вдавить хочет, а темнота в них становится все гуще и мрачнее, так, что пятнышки остаются на картинке на несколько секунд.треск.
треск.Чону освобождает голову из пучины старых тканей, чтобы в сотый раз осмотреть комнату: бетонный, жесткий пол и шершавые грязно-серые стены с пятнами засохшей крови, которая, Чону уже не помнит, принадлежит ему или же так было еще до его "заточения", подобие ванной комнаты за ширмой с посеревшими унитазом и раковиной, маленький скрипучий шкаф для его потрепавшейся одежды и такая же скрипучая кровать-полторашка.
- предыдущая была лучше, - шепчет юноша то ли себе, то ли чертям, которые постоянно появляются из ниоткуда, - да, лучше. там хотя-бы было окно."окно, в которое очень хочется выйти".???Чону помнит ту ночь, словно это было вчера: вот - лицо Мунджо искажается в грязном свете прерывающейся лампочки, надвигается на него, прижимая к двери, смотрит пугающе, словно сожрать готовится; вот - чужие руки заталкивают в комнату, избивают, выворачивают; вот - холодные пальцы впиваются в горло, черные глаза с наслаждением и нежностью смотрят на него, задыхающегося; вот - короткий поцелуй в губы, слишком мягкое и отличающееся ото всех прикосновение; помутнение рассудка."теперь все будет хорошо, ведь ты больше не сбежишь от меня.""ты никогда отсюда не выберешься.""я позабочусь об этом, дорогой.""дорогой?"Чону дергается, выныривая из воспоминаний к треску за железной дверью, напрягается весь, когда полоса грязного света наступает на его темноту.
- мы-мы-м-мы п-принес-сли тебе у-ужин, - заикающийся голос одного из жильцов переходит на смех.- "сумасшедший", - думает Чону, немного успокаиваясь, что за ним пришло не чудовище из его кошмарной реальности, а лишь его подчиняющийся, не видящий дальше своего носа из-за постоянной растянутой до узких щелочек глаз улыбкой и с выпирающей верхней челюстью, постоянно прикрываемой сухой грязной ладонью. он подходит, шатаясь, к его кровати, чтобы положить железный поднос на край, и вроде бы уже собирается уходить, да только останавливается, неожиданно серьезным становясь, смех и заикание его пропадают при шепоте:- а вот тебя мне, правда, жаль, - мурашки пробегают по коже. Чону впервые за долгое время замечает в чужих глазах о с о з н а н и е, а еще сожаление, дикими кошками царапающее стенки сердца, - о-о-ой, что же-же это мы заговори-и-лись, - и уходит, почесывая затылок, закрывает железную дверь с той стороны и снова оставляет в мертвой тишине.
Чону нажимает на переключатель и комната озаряется тусклым светом маленькой лампочки посередине потолка. чай, яичница, квашеная капуста и мясо в соусе. желудок сначала урчит от голода, но потом картинки всплывают в голове: когда Чону разбил яйца, а они оказались от и до гнилыми; когда Мунджо уговорил его съесть кусочек мяса, а потом неудачно "пошутил", чье оно. или не пошутил.
голод отлетает так же, как и поднос к стене. Чону скукоживается на кровати в позу нерожденного, пытаясь не сорвать связки.???треск.Чону раскрывает в ужасе глаза, чувствуя, как пот стекает по спине, впитывается в простыню и остается липкостью на коже - еще один кошмар отпечатывается беспамятностью в его голове, оседая криком в грудной клетке.он, покачиваясь, встает с кровати, чтобы подойти к раковине и ополоснуть лицо. руки отдают тремором, цепляются за подол растянутой ткани, снимая, - кожа покрывается мурашками от соприкосновения с прохладным воздухом, - и тянутся к свежей футболке.выдох.чье-то дыхание чувствуется в двух метрах. отхлынувшая сонность, задрожавшее сердце. юноша поворачивает голову в сторону выхода, да только темень перед глазами двоится.- ты так мило раздеваешься, - почти около уха. длинные пальцы мягко проводят вдоль позвоночника, оставляя электрические разряды, - как девушка, которая раз за разом открывает подарок, - Мунджо касается губами выпирающей косточки на задней части шеи и хрипло смеется на то, как юноша шарахается от каждого движения, - мне нравится, - и отходит.- к...когда ты зашел?
- давно. просто не хотел тебя будить, - Мунджо нажимает на кнопку, включая свет. отчего-то стыдно становится под чужим голодным взглядом, рассматривающим и оценивающим.
мужчина смотрит на то, как нервно сжимается футболка в чужих пальцах, как напрягаются мыщцы рук, после - несколько капель воды падают с мокрых волос на лицо. пробегает мысль о том, что "боже, он прекрасно бы выглядел под водой", но Мунджо быстро вытряхивает ее из головы, потому что "может, чуть позже?"первый шаг - и Чону отходит к стене, второй шаг - Чону вжимается в угол, не прерывая взгляд. признает поражение, но смотрит страху в глаза. ему нравится. нежное прикосновение рук к талии, ощущение дрожи под пальцами. ткань падает из юношеских ладоней, пытающихся оттолкнуть, а потому - мужчина давит на самый большой синяк из всех, словно говоря будет больнее, если ты не прекратишь сопротивляться.Чону стонет болезненно сквозь сомкнутые губы.- ты похудел, - он считает ребра, поднимается по голой коже вверх своими холодными ладонями, оставляя ожоги на каждом месте соприкосновения, Чону весь втягивается, пытаясь слиться со стеной, но, кажется, он все еще не призрак, чтобы проходить сквозь, - почему ничего не ешь?
- я...не голоден, - полувсхлипом, потому что Мунджо шепчет "вот как?" и давит на живот. слишком мягко. Чону не должен чувствовать этих уколов, собирающихся внутри и раздающихся приятными импульсами.- а я голоден, - постоянная мысль о побеге включается ярким красным огоньком, когда пальцы спускаются на косточки, поддевая ткань шорт, и еще чуть ниже. достаточно интимно, чтобы схватить его ладони своими, дрожащими.- не надо, - просяще, - н..не сейчас, - Мунджо приближается ближе, так, что дыхание остается на губах, врезает ногти, оставляя полумесяцы. юноша в его руках дергается, мечется, до конца не решаясь ударить и оттолкнуть от себя, - н..нет, хен, прошу.пожалуйста.- хорошо, - неожиданно возвращается на талию. Чону выдыхает напряженно, его голова гудит от незаканчивающейся паники, и не может понять, то ли у него озноб, то ли у него жар или это что-то вроде повторного предсмертия, бросающего его в разные стороны температуры, - олененок.потому что у Ю глаза карие с янтарным переливом, длинные изогнутые ресницы и несколько капель нарастающего подчинения на каемке. потому что он смотрит постоянно так испуганно и дико, что мужчине хочется поймать его за крылья и до конца сделать своим. не только телом, но и сердцем.
- но ты же понимаешь, что я не могу уйти ни с чем? - его губы приближаются к чужим. слишком близко. щеки наливаются красным, ресницы еле сдерживают первые слезы.
лампочка с треском прерывает свет, и Чону понимает, что от него ожидают чего-то. чего? если бы у него был выбор, он бы попросил о том, чтобы его оставили одного хотя бы на двадцать четыре часа, чтобы хен не касался его так непозволительно интимно и
вообще не существовал в его жизни.Мунджо ведет его к кровати, заставляя лечь, разводит голые побитые колени и устраивается между. Чону сдается, прерывая зрительный контакт, прячет лицо в локте, пытаясь не задохнуться от возобновившихся прикосновений: он ведет от коленок к бедрам, проскальзывая под ткань, а потом нависает над ним, тихо шепча "как предложишь мне утолить голод?"."я уверен, ты знаешь несколько вариантов, как мне помочь""от первого ты отказался""что насчет второго?"и Чону сдается: вот - слишком медленно тянется к мужским рукам, пытаясь прекратить тремор; вот - чужая кожа кажется необычайно ледяной и почти безжизненной; и вот - притягивает его ладони к своей шее, вжимая в гортань. черные глаза мигом наполняются вселенским восторгом и пожаром, губы растягиваются в ухмылке, говоря "хорошо".нежное поглаживание кожи на шее, слегка надавить на кадык и следить, как испуганно дрожит каждая клеточка юношеского тела. чуть сильнее - и он жмурит глаза, словно так будет легче, словно кромешная тьма подействует обезболивающим и успокоит.- тише... тише, - маленький ожог в скулу, еще один - в щеку, в уголок сжатых губ, - открой, - Чону раскрывает губы, его брови так трогательно превращаются в домики, что у Мунджо захватывает дыхание. слишком красиво.
мягкое прикосновение губ к губам, переходящее в поцелуй: осторожный, оттягивающий. в любой другой ситуации у Чону не было бы этого скользкого предчувствия опасности. в любой другой, то есть: если бы он не был загнан в угол, был психически стабилен, его целовал бы не самый главный страх его жизни, а еще - никто бы не держал руку на горле, собираясь сдавить.у Чону кружится голова и картинка в глазах двоится, потому что Мунджо слишком увлекается, не давая вздохнуть. он отстраняется, когда Чону касается его плеч, смотрит змеей, собирающейся напасть на свою жертву,и нападает.
слишком резко и слишком сильно для начала: сжимает пальцами горло, ногтями впиваясь в кожу. Чону чувствует мгновенное помутнение, потому что воздуха все меньше и меньше, из закатывающихся глаз бегут слезы, и он не может прекратить пытку, сколько бы не бил своими ослабевшими ладонями по его рукам.- все, все. тише, дорогой, - пару минут на восстановление дыхания, Чону поворачивается на бок, кашляя, пока Мунджо гладит его по волосам, - ты чудесно справился, - оставляет последнего мотылька на лбу, чуть оттягивая пряди, - думаю, нам надо будет принять ванну.