багчейзинг (1/1)

розовый раздражает чону. он связан с жизнью, молодостью, цветом, дразнит и облегчает?— мерзко; стадия опустошения, которая ведет к потере памяти. любое упущение?— к неизбежной гибели. вишня цветет тоже розово, она влезает своими кистями в окна, буйную растительность оставили в покое, поэтому она лезет чону в нос. он собирается чихнуть. за школьным садом перестали ухаживать: нестриженый газон, неравномерно растущий кустарник?— дети любят прятаться в нем, внутри он похож на самодельное птичье гнездо для маленького хомо сапиенса и наконец вишни?— небольшие, посаженные неправильно, слишком близко к зданию?— теперь их перестали обстригать с одной стороны. чону ненавидит розовый, но чувствует себя в безопасности в листве и запахе дерева, в которых у него периодически случаются провалы в памяти, балансирование на грани, наличие, но не осознание своего возвращения.про троицу он вспоминает с ужасом: они иногда наведываются в кошмары, под простыню и в пижамные штаны. в этом страхе заключалось и любопытство молодого существа, немой вопрос, а зачем вам я, зачем вам нужна идея финальности, разве им не страшно? зачем быть этим четвертым? генезис этого человекоподобного чудища оставил ему бессонные ночи и повисшие в воздухе вопросы. он легко может найти на них ответ, но ответ?— страшен, знать его было ни к чему. он догадывается, что это далеко не конец, но скорее всего, они стали бы соглядатаями. их цвет?— розовый, их было?— трое, у них было?— все. и все же чего-то не хватает.не хватает мотивов.чону не может просто так быть кем-то?— одно слово не должно все определить, но кажется, на его обожженном языке образовался зачаток?— волдырь, опухоль, наклевывающееся слово, ему суждено умереть предоргазменным стоном, он потратит его туда, если вообще когда-нибудь созреет. однако, повсюду вишни, понятию a priori стыдно. вся эта любовь к выражению мысли сильна, она растет, чону дергал ногой от нетерпения. его школьная форма немного на вырост, и поэтому никто не замечает, как сильно он вспотел.на перемене к нему подходит мунджо?— за ним закрепилось другое имя, но он просил звать его мунджо?— как показатель выбора, убогий пафос манифестации, за ним ходила небольшая свита. одним из сном чону был мунджо; он разговаривал с молодым мунджо, немного другим, потом указывал на него, дальше?— темно, скользко и безысходно. неизлечимую болезнь приносили на блюде и танцевали, танцевали, танцевали. снова приходил мунджо; вкатывал колесо и просил крутить, но оно не сдвигалось с места., а потом чону просыпался и забывал как выглядит мунджо, хотя бы один из них. черты лица острые, углы, скулы, улыбка?— превращались в триумф пластичности, никто не мог вспомнить его. чону считал его слишком невзрачным., но все-таки, аффект там был.мунджо пахнет как вишня, но он не вишня?— чону плохо отличает запахи. несмотря на это, мунджо всегда пахнет так, чтобы нравится. он приглашает его прогуляться, чонуу не хочется язвить, это свидание, что это, а может в следующий раз, на этой неделе я занят, можно попозже. мунджо знает, что тот совершенно свободен, что он будет пинать камни по дороге к дому, пялиться в потолок, навещать своих воображаемых друзей. они пойдут в субботу, у мунджо бронь, но непонятно?— где именно, что он за тип такой, но его любят, а чону привык быть ведомым. отказываться не стоит, он знает, возможно и потому, что вишня забилась в нос, и он не в силах ее вычихнуть, а может из-за сиюминутного посюстороннего скола чего бы то ни было.они идут гулять, но это не так интересно, как обещало быть: они не могут друг с другом разговаривать, чону открывает и закрывает рот совершенно по-рыбьи, сутулиться, могло быть и хуже, мунджо обходителен и поэтому раздражает. такая эмоция, чону думает, от привычной изворотливости, намерения, воли; это мешает цельности памяти, зрения, слуха. говорить как раньше он больше не может, мунджо забалтывает, его нельзя перебить, потому что ты будешь проигнорирован, хотя чону и не надо?— это можно не замечать, не удастся?— скрыться от заедающей пластинки. мунджо проигрывает все ту же мелодию, у него есть несколько мотивов, которые чону хотел бы разгадать. они проходят мимо отеля, мунджо говорит, что да, здесь бронь, извини, что не предупредил сразу, хотел сюрприз, пойдем. теперь пахнет не вишней, а сандалом, жасмином и гарью?— кто-то метафизический жжет деревянные палочки, боги развлекаются, чону гонит их прочь.исход был ясен с самого начала, чону не волнуется, ему не страшно?— это предсказуемо, а потому безопасно, гарью пахнет постельное белье. мунджо говорит, что вырубил бы чону, начни тот препираться, а потом бы трахнул, но это мелочи, у мунджо слишком часто выходят противопоставленные мысли, он открещивается, принимает, белье шуршит и хрустит. за окном начинает темнеть, и никто не будет занавешивать шторы?— вот, смотрите, что происходит, второй этаж, подачка вуайеристам, читать как всем, кто имеет либидо и предпочитает не рисковать. сожаление всегда наступает после эякуляции, также как боль следует после аутопсии, если только на столе не труп. за чону не волнуется мама, никто не волнуется: чжэхо умер, мальчик просто хочет побыть один, нужно радоваться, если он начнет социализироваться, он не ладит с коллективом, потому что любит молчать. чону надеется сохранить в памяти образ речи, но лишиться воспоминания о способе воспроизведения. это странно, но избавляет от проблем; чем меньше слов, тем он гибче. в твердости нет нужды, это стагнация и смерть. гибкое умирает, когда само того пожелает, это всего лишь переполненная чаша терпения.мунджо как-то по-своему безобразен там, но это почему-то даже красиво, или нет, наверное завораживающе, чону вспоминает слово, которое никак не приходит на ум. это самообман чистой воды, но на мунджо смотреть хочется или нет, чону далеко не первый. в его движениях иногда проскальзывает шарнирность, кукольность, но он настоящий?— повадки уже сформированы, видно, как он пытается от них избавляться. мунджо сглаживает, расступается как волна канагавы, в нем мягкость кисти хокусая и эрегированный член, удовольствия нет, мунджо стоило сначала раскрыть карты, а потом раскрываться самому. чону старается не двигаться и мелко-мелко часто-часто дышит, его подташнивает, он старается не наблевать на живот. они наверное похожи на спаривающихся мелких грызунов или хищников, вроде хорьков, хомяков или зайцев, на белых простынях как на первом снеге, а может лучше на насте, слуде, под ними плавают рыбы?— о том, что перина непрочна, при том, что она ретроспективно впитывает чужие выделения, чону узнает немного позже. в конце концов, можно кинуть в стирку, ничего предосудительного.это заканчивается болезненно; мунджо легок, несмотря на это, он падает грузно, локтем давит на ложное ребро?— чону вскрикивает, со стороны выглядит так, будто ему хорошо, в его глазах теплятся слезы. мунджо застывает, еще нагретый, потом медленно отмирает и ложится рядом, уголки его губ постепенно ползут вверх. чону смотрит в противоположную сторону?— за окном цвет вишни весной перетекает в цвет плода, а затем в почти-кровь, все немного тусклое и картонное.мунджо говорит:мунджо: ты видел их?чону: кого?мунджо: тех, которых клишированно должны бояться, но ты еще болезненно любопытен?— я могу ошибаться, поправь меня.чону: откуда ты их знаешь?мунджо: еще немного, и я всерьез поверю, что ты умеешь только задавать вопросы. подумай головой, твои мысли выпуклы, я знаю, что тебе стоит лишь докрутить?— неважно, колесо или лебедку.чону: ты тот, кто ушел от них., но тебя почему-то не ищут. тебе зачем-то понадобился я, мое тело или то, что внутри него?— это не странно, учитывая весь твой облик. я думаю, что тебе чего-то хочется; думаю, это ностальгия. им не хватает четвертого, тебе не хватает воспоминаний о том времени. так почему же ты не вернешься?мунджо: потому что им нужен тот, кто был там с самого начала. не я первый, не я последний; а вот если бы ты согласился, то может они бы и успокоились, они нелогичны?— древни как божества и малы как новорожденные щенки. да, щенки и есть, у меня какая-то потаенная злоба и скука, ты нужен мне, чтобы передать болезнь.чону: ты заражен?мунджо: нет. болезнь у тебя. если я все правильно рассчитал, если они меня не обманули, то где-то внутри тебя размножается вирус, которому ты не способен сопротивляться, он убивает клетки одну за одной, одну за одной… я забеременел от тебя этой дрянью, это напоминает мне восьмидесятые, когда мы были вместе, а я мог трогать щенячьи загривки. первого я не помню, но они говорили, что он носит на спине синий, а впереди черный, и что плохо видит, медленно ходит, высоко прыгает, он незаметен и будто посторонний. может поэтому они никогда не смогут его вернуть.чону: я не носитель, а тебе не удастся подчинить себе время.мунджо: значит все было зря.они лежат пока не темнеет окончательно. мунджо холодно, он лезет ближе и скуляще плачет, сопли текут чону на плечо. ему тоже хочется плакать. все было зря.