Ангел, облаченный в черное (1/2)
Беззвучно тонет день в сумерках и, словно наваливающийся монстр, ночь заглатывает его в свои темные одежды орошенные россыпью звезд, мириадами светящихся душ, забывшихся в небе. Я встречала этот закат с тобой, у моря, вдыхая затхлый запах влаги, пыли, разрушенных посудин у заброшенного порта. Море разбивалась у скал под нашими ногами, ты хватала меня за руку, пытаясь смешно-детстко сохранить честь передо мной. Твое темное кружевное платье, удерживающееся на хрупкой фигуре лишь черным атласным корсетом, вилось вокруг твоих ног, будто ты уже была там, в воде под нашими ногами, будто воздух стал настолько же вязким, настолько же плотным, как вода. Достаточно было сделать шаг, чтобы разбиться о скалы, как разбивались сотни кораблей много-много лет назад. Выдернутые из вечности мелодии криков и стонов боли, которые, казалось, навечно хранило Черное море, казались некой сладкой приправой к нашим темным мечтам. И я представляла море, где-то там, на глубине, ближе к склепам погребенных сказочных Атлантид. Но на самом деле, там не было ничего. Блаженная сладкая пустота и покой. Всплески чувств подавляются под грузом и гнетом давления воды - там под нашими ногами, за границами ограненного камня, на котором мы сидели, свесив ноги в тяжелых сапогах на высоких платформах. Чуть ближе к Моим темным мечтам.Я чувствовала, как впиваются в мое запястье твои острые шипы браслетов, тихо наслаждаясь крупицами неосознанной боли, что ты мне причиняла, молчала, улыбаясь краешками губ. Ты даже не представляешь, как наши встречи разрушают во мне мазохиста. Я уже забыла, какого это когда тебя царапают острыми металлическими когтями, когдатвою плоть рассекают чужие пальцы, унизанные перстнями. Потому что ты слаба. Потому что ты ненастойчива, даже глупа, в своей страсти. Я хочу научить тебя, но ты легко поддаешься слезам. Моя Принцесса, мой Темный Нежнейший Ирис. Ветер путался в волосах, перегоняя облака, уже потемневшие, наполнявшиеся ночным гласом, ночным светом. Ты повернулась ко мне, стараясь не смотреть вниз. Какая глупость, ловлю твой взгляд, молящий, просящий и пустозвучный. Я качаю головой, отказывая в твоем необузданном желании. Ты всегда просишь, прежде чем что-либо делать. Спрашиваешь, как исправный ребенок. И я отчасти виновата в этом.
Ты бываешь, необыкновенна, все еще залитая, едва оставшимся, дребезжащим на горизонте, ореолом света. И впервые мне кажется, что я смогу тебя полюбить. Впервые, за столь долгое время, с нашей первой встречи. Когда я увидела тебя впервые. В скромном черно-красном платье, оно облекало тебя в свое темное очарование, делая настолько миниатюрной и хрупкой, что мне казалось, что ты сейчас же рассыплешься от шага. Или встанешь и замрешь, будто восковая фигурка. Твои рыжие волосы разметались крупными кудрями по плечам, ложась непослушными волнами на выделяющиеся ключицы, оголенные плечи. Шнуровка корсета подчеркивала твою худую фигуру, слегка детскую, непропорциональную, но делала грудь более привлекательней, округляя ее форму.
Неужели возможно быть настолько грациозной и нелепой в то же время? Твои тонкие запястья были украшены тяжелыми цепями-браслетами, напульсниками. Я даже невольно поморщился, вспоминая эту безвкусицу:дешевые жуткие напульсники, застиранные, расходящиеся по швам, с почти стершейся надписью “Merlin Manson”. Изгиб твоих губ напоминал кукольный - пухлые, заостренные на концах, ярко-бордовые уста, казались стеклянными, идеально ровными, как поверхность наливного сладкого яблока. Овал лица был аристократически-пропорциональным и только изысканно подчеркивал очертания пухлых, словно кукольных, губ. А глаза…
Серые широкие радужки, окружавшие отверстия черных, как смоль зрачков, были исполосованы, как лучами солнца темно-зелеными, желтыми проблесками, они как будто просачивались, пытаясь затянуть свою радужку, изничтожить серый. Я долго и пристально тогда смотрела в твои глаза. Губы улыбались по-детски мило. И все очарование твоей темной красы умирало загнанным зверем, я разочаровывалась, и лишь краями пальцев разума, ненасытными и отчаянными хваталась за одну мысль:
?Улыбается, а глаза грустные?.Я не хотела лгать, мне захотелось ее, взыграло желание овладеть этим ?ангелом, одетым в черное?. Чтобы губы изогнулись в совершенно другой эмоции, чтобы лицо рыдало, пропитавшись слезами, чтобы глаза стали истинными. Я проклинаю себя за это желание.Жадное и недостойное меня.
Мне до боли захотелось правды.
***Я не идеалистка, чтобы мечтать о тех воздушных замках, что ты строишь в мечтах. Чтобы попасть в мой мир, ты должна быть разрушена, опустошенна, разбита, чтобы я могла положить в тебя все, что знаю, желаю. Чтобы я могла сотворить из твоей красоты, нечто совершенное, извращенное и неправильное, чтобы показать тебе мою темноту.
Ты ведь прекрасно знаешь, что нужно сделать, чтобы быть рядом со мной?
Я научу тебя лгать с красивой усмешкой на устах. Научу любить, задыхаясь в собственной боли, так как ты не любила никогда. Вспышками будет взрываться твое сознание, разбиваясь на кусочки Моих убеждений. Тебе ничего не останется, кроме как сойти с ума.
Это всего лишь любовь, моя госпожа, моя Темная и Томная Принцесса. Проклиная меня своими губами, будто бы залитыми кровью, пачкающие помадой, ты жадно хватаешь мои руки своими, царапая ногтями, и целуешь их, прижимаясь устами, будто бы сотворенными из слегка помятого бархата. Твоя кожа – белесый шелк, заливающийся, как полотна старых мастеров, стыдливым румянцем в свете пожара страсти. Твои руки, еще не совсем сформировавшиеся, детские, тянутся к моим плечам, пытаясь увлечь в поцелуй. Но я могу отстранить тебя лишь одним жестом. Движением руки, свободной от твоих опаляющих поцелуев, сжимающей венецианский веер. Лишь дрогнет уголок губ, когда я улыбнусь ситуации, твоим жадным порывам чувств. Ты такая милая, Принцесса. В твоих глазах горит страсть, горит неумелым огнем, огнем мелких, пылких, юношеских желаний.
-Тише, моя Принцесса, - еще не время, - я шепчу это, склоняясь над твоим ухом, соприкасаясь спокойным, ровным, дыханием с металлом сережек, инкрустированных геральдической лилией из рубиновых слез Земли.