2 (1/2)

Ты проводил меня до дома, болтая о пустяках и ни единым слово не касаясь того, что произошло вчера. Я тоже старался избегать этой темы, решив, что по - пьяни мне просто привиделось, ну или ты был пьян, и это всё не имеет ни малейшего значения. А на следующее утро, когда я вышел из дома, держа рюкзак на плече, увидел тебя.

- Привет, - сказал ты и протянул мне руку, отлепляясь от стены. - Пошли.Это лаконичное «Пошли» и не менее краткое «Привет». Вот в сущности и всё, что нужно людям для понимания, если бы это понимание не было таким идиотским.

На улице снег утратил свою белизну,В стеклянности талой воды мы видим луну.Мы идем, мы сильны и бодры...Замерзшие пальцы ломают спички,От которых зажгутся костры.Ты провожал меня в лицей, а затем шёл в универ и по вечерам на работу. Бывали дни, когда ты просто встречал меня у ворот училища, забирая рюкзак и приглашая пропустить по пивку. И я не знал, что сказать одноклассникам. Как, объяснить им, что тут, чёрт возьми творится. Я сказал, что мы дружим, но это была странная дружба...Это наш день,

мы узнали его по расположению звезд,Знаки огня и воды, взгляды богов.И вот мы делаем шаг на недостроенный мост,Мы поверили звездам,И каждый кричит: "Я готов!"Вольх больше не заикался о чувствах, ничем не напоминая о случившемся.

Однажды я не выдержал и спросил: Что это было, в тот вечер? Вольх посмотрел очень внимательно, своими светлыми пугающими глазами, и сказал медленно.- Я тебя люблю. И ты будешь мой, - прибавил он, чуть помолчав.

Мне бы испугаться уже тогда, но Вольх совершенно спокойно добавил.- Сам придёшь. Я терпеливый, подожду, когдадозреешь.Кажется после этих слов, я испытал облегчение, сообразив, что он ничего не собирается делать. Но в то же время, именно после этих слов, я заметил, что стал думать об этом. И сам не заметил, что провожу с Вольхом каждый божий день. Забуриваясь к нему с самого утра изависая до поздней ночи, а иногда оставаясь ночевать. Родителям до меня не было никакого дела. Я учился через задницу, в будущем мне светила армия, и единственные успехи на которых я иногда подвизался в учёбе, помогалделать Вольх, который нихрена не понимал в моих предметах, но педантично усаживался решать со мной домашку, и тихонько перебирал струны гитары, подбирая мотив.

Вольх сочинял музыку и песни – свойство, которым имеют привычку болеть все подростки. Стихи представлялись второсортными, как это чаще всего и бывает в подобном возрасте. Но когда он перекладывал их на музыку, слушать его голос можно было до бесконечности. Вольх не обладал поэтическим даром, но умел вкладывать душу во всё что делает, и это затрагивало, цепляя какие–то неведомые струны внутри.

Выдох – вдох, хорошо дышать.Чёрный горох да нелегко глотать.Его песни наполняла удивительная энергетика. Иногда он садился напротив, брал гитару в руки и пел так, что по телу бежали тысячи иголок, и становилось удивительно странно, блаженно, непонятно. Сердце сладко замирало внутри, а лицо начинало гореть и хотелось... Непонятно чего. Хотелось закрыть глаза и просто слушать, слушать, слушать.

Шаг другой, до счастья далекоХей, брат постой, я знаю нелегко.Вымой лицо, побрейся, улыбнись.Выйди на крыльцо, свободе поклонись.А что мне надо – так просто свет в оконцеА что мне снится - что кончилась войнаЧасто Вольх просил спеть меня. Не знаю, с чего ему это взбредало.Я не обладал, ни голосом, ни слухом, даже не знал с какого места браться за гриф, но Вольх в ответ на мои протесты,только головой покачал.- Блажен дурак, – сказал он хмыкнув. – Никитос, когда человек поёт сердцем, зачемголос и слух? Такое не каждому дано - поверь.

Кажется тогда в «Неоне», в вечер нашего первого знакомства я пел караоке.

Мы отмечали Старый Новый год.

Смутно помню события. Водка смешанная с коньяком и пивом уже не просились наружу. Не переставая, гремела музыка, бокалы шли один за другим. В какой–то момент, я потерялся, растворившись среди огней разноцветных софитов. И круговерть незнакомых лиц, выныривающих сквозь просветы алкогольных паров, воспринималась как должное.Мы взрывали танцполы, бесились. Потом, выхватив три машины, погнали в бар. Перед этим была драка, в которой, похоже, Вольх тоже участвовал. Я даже не помню, как он возник в нашей компании. Чей - то шапочный знакомый, присоединилсяв процессе распития и остался.«Неон» - популярный среди молодёжи бар, с тремя залами, расписанными в стиле андеграунд и живой музыкой, органично отжигаемой сменяющимися музыкантами; который вполне профессионально отрабатывали накатанную программу, и периодически уходили отдыхать, позволяя шустрому пацану ди-джею семплировать пластинки, эксплуатируя драмбейс и периодически развлекать народдикими выкриками и приглашениями стать звездой караоке, за чисто символическую плату.Денег у меня не было, зато водились у Витяя, которому Димбас проспорил песню, имне пришлось выручать кореша.Димбас стремался, амне это дело,представлялось абсолютно похеру.Душа требовала развернуться и «чегой - нить» эдакого замутить.

Стриптиз на столе напару с Данкой потанцевать нам не дала охрана бара, попросив угомониться, пока нас не угомонили. Это было не комильфо. Мылизались с Данкой в углу на диванчике, а затем меня за плечо оторвала рука Димбаса. Витяй что–то втирая, сунул мне деньги и я на автопилоте, пополз сквозь толпу. Я был настолько «в мясо», что даже не помню, как оказался на сцене, но отчётливо вспоминаю, что меня пёрло выебнуться. Пьяному человеку море по колено, распирает от осознания собственного всемогущества, гениальности, блядь.

Наутро, обычно становится стыдно. Но этот потрясающий кайфовый момент вседозволенности искупает всё.

Яне выбирал песню, просто ткнул случайно, активно привлекая к себе внимания толпы, словами

– Что, ща бля, буду петь. Песня посвящается моей девушке. И хуй - та с ним, что у меня нет девушки. Петь, я тоже не умею.