Глава 31 (1/1)

Я лежал в кровати, смотрел в потолок и пытался сосредоточиться на единственной мысли: «Как я очутился на улице в проливной дождь, и что вообще, чёрт побери, произошло?!» Три дня меня лихорадило, я почти не приходил в сознание. Но то, что я увидел только что в зеркале ванной, повергло меня в шок. Из отражения на меня смотрел почти незнакомый мне парень – похожий на меня, да! – но эти глаза, ставшие одинаковыми и сверкающие изумрудным цветом, без единого намёка на синеву… и белая прядь… Они совершенно меняли мое лицо: словно у меня появился брат-близнец – вроде я, но в то же время не я. А еще ощущение какой-то оголенности, что ли… Я задумчиво рассматривал лицо нового себя, пытаясь определить, откуда это чувство. Рука сама скользнула по бледной, но без единого изъяна, коже шеи, – проведя пальцами от впадинки за ухом до ключицы, мне вдруг на какое-то жалкое мгновение показалось, что чего-то не хватает…Так что же произошло? Что случилось со мной три дня назад? Что повлияло на смену цвета глаз и так потрясло меня, что я поседел?.. Вопросы-вопросы-вопросы… И ни одного ответа!Ко мне заглянул отец и, только присев на край кровати и обеспокоенно осмотрев моё измождённое лицо, поинтересовался:– Тебе что-то удалось вспомнить? А кто такой Латиф? Ты ночью плакал и звал его…

Я расстроено помотал головой, показывая, что воспоминаний у меня не прибавилось.

– Я плакал?.. Латиф?.. – Слова отца меня несказанно удивили, потому что это странное имя я слышал впервые. – Я явно бредил, пап, – у меня нет ни одного знакомого с именем Латиф. Ладно, не переживай… Главное, что я чувствую себя сегодня значительно лучше и уже через несколько дней наверняка смогу вернуться в лицей, ведь скоро уже экзамены и выпускной.– Ты справишься, мой мальчик, ты у меня умница.

Ласково взъерошив мои волосы, отец напоследок улыбнулся и вышел из комнаты, опять оставив меня один на один с моими мыслями.***Вскоре я вернулся к занятиям. Один за другим потянулись напряжённые дни, заполненные последними уроками, повторениями пройденного, напряжённой подготовкой к предстоящим экзаменам. Они, сменяясь, будто красочные узоры в калейдоскопе, сливались в одну пеструю картинку, как мазки неизвестного художника-экспрессиониста ложились на полотно жизни капризно и причудливо. Чего-то не хватало… Чего-то важного и крайне необходимого… Как будто я потерял что-то ценное, и эта непонятная тоска давила на меня, заставляя всё чаще возвращаться в воспоминаниях в тот день.Сегодня я решил прогуляться по городу, благо отец, наконец-таки, внял моим просьбам и отозвал своих цепных псов. Да и с партнёром у него вроде наладились отношения – они смогли найти общий язык и даже подписали новый контракт на очень выгодных для отца условиях, что, не скрою, положило начало их вполне дружеским отношениям.

Не торопясь, я шёл по улице, с наслаждением подставляя своё лицо ласковому солнцу. Остановился перед пешеходным переходом, ожидая зелёного сигнала светофора, который почти сразу же и загорелся. Сделав несколько шагов по «зебре», я вдруг обратил внимание на затормозивший рядом кабриолет – за рулём сидел молодой парень и нетерпеливо постукивал рукой по рулю. Резкий, неожиданно налетевший порыв ветра взлохматил его непривычно белоснежные с серебристым отливом, казалось, совершенно седые, длинные волосы, и они взметнулись, словно ожили. Рука почему-то сама потянулась к амулету и зажала его в кулак, а я так и замер, уставившись на него во все глаза, недоумевая, что же меня так поразило: то, что я видел его впервые, было очевидно – такие совершенные лица и необыкновенные волосы просто невозможно забыть… Он же, повернув голову в мою сторону, скользнул по мне задумчивым взглядом и опять уставился на светофор. Какой-то прохожий толкнул меня в спину, и я, придя в себя, продолжил свой путь, через несколько шагов ещё раз обернувшись на парня, который, явно заметив мое странное поведение, теперь смотрел на меня внимательно и удивлённо. Для машин загорелся «зелёный», и кабриолет, плавно тронувшись с места и быстро набирая скорость, исчез в потоке.

Я только сейчас обратил внимание, что по-прежнему сжимаю в кулаке кулон. Медленно разжав ладонь, уставился на камень – совершенный, прозрачный алмаз приветливо блеснул на солнце. А что, интересно, я ожидал увидеть? Размышляя об очередной странности в моей жизни, я отправился домой – продолжать прогулку почему-то расхотелось.Вечером отец объявил, что завтра на ужин к нам придёт сын того самого его нового компаньона. Они решили нас познакомить, чем, так сказать, укрепить завязавшиеся дружеские отношения. Мне, в принципе, было всё равно, хотя я с некоторой долей интереса выслушал историю о том, что парень не так давно попал в аварию и, можно сказать, чудом остался жив. Самое интересное, что у него не было никаких серьёзных травм – так, пара синяков и царапин – но, по неведомым причинам, он впал в кому, а накануне расторжения контракта между нашими отцами ещё и пережил клиническую смерть. Волнением за жизнь сына и некоторой долей зависти, что я, в отличие от него, жив-здоров, и объяснил потом своё несдержанное поведение его отец. Его бедный отпрыск пережил в течении месяца ещё две клинических смерти, но всё-таки пришёл в себя, чем несказанно порадовал свою семью. Это же, кстати, и повлияло самым положительным образом на дальнейшие отношения наших предков, ну, и ещё искреннее раскаяние за резкость, конечно. К тому же, Линар (как оказалось, именно так звали сына компаньона), уже получивший образование в Англии, должен был, по задумке своего родителя, возглавить одно из направлений совместного дела.

***У меня не было особого настроения по случаю предстоящего ужина, но я уже стал привыкать к своей постоянной хандре, поэтому, с безразличием переодевшись и даже не взглянув на себя в зеркало, вышел из комнаты.Медленно спускаясь вниз по лестнице, я неожиданно был сильно удивлён – нашим гостем оказался тот самый парень из кабриолета. Рука опять непроизвольно потянулась к амулету, но в этот раз я успел сдержать этот порыв, мысленно недоумевая, что же такого супернеобыкновенного в этом парне, что заставляет меня внутренне вздрагивать каждый раз, когда я его вижу. Но, как оказалось, главное потрясение было впереди: меня как будто молнией ударило, когда я встретился с пронзительно-синими глазами Линара – МОИМИ глазами! – тот же оттенок, тот же спектр перехода от насыщенно-тёмного цвета к чуть более светлому.Кое-как взяв себя в руки, на негнущихся ногах я спустился по лестнице и подошёл. Сердце колотилось и пыталось выскочить из груди, лишая нормального дыхания.– Познакомьтесь. – От голоса отца я чуть не подпрыгнул на месте, но так и не смог отвести взгляда от гостя. – Линар, это – мой сын Альберт; Альберт, это – сын господина эль Дин – Линар.– Приятно познакомиться, Альберт, – проговорил парень глубоким спокойным баритоном, от которого у меня по телу пробежались мурашки, и протянул для приветствия руку.А я не мог оторваться от явления настоящего чуда – улыбки нового знакомого: такая теплая, нежная – и очень захотелось, чтобы она предназначалась только для меня.

Когда все заняли свои места, Линар с отцом начали непринужденную беседу о предстоящем проекте и принялись за еду. Я последовал их примеру, то и дело бросая на гостя слишком уж заинтересованные взгляды. А посмотреть было на что: красивые белоснежные волосы до плеч, открытая обезоруживающая улыбка и грация движений. Такого совершенства я в жизни ни разу не встречал – точно принц из сказки…Я откровенно пялился на него, поедая глазами, совершенно позабыв о манерах и скромности. Автоматически отвечал на вопросы, а мыслями витал где-то в облаках, время от времени задумчиво потирая шею, пытаясь прикосновениями пальцев восполнить ощущение пустоты – словно на этом месте что-то должно было быть… Что-то, что давало мне некую защищенность. Когда ужин был закончен, мы встали из-за стола и перешли в гостиную. Отец оставил нас одних, сославшись на срочный деловой звонок. В комнате повисла тишина, и вдруг я неожиданно даже для самого себя озвучил свои наблюдения:– У тебя очень необыкновенные волосы и глаза, Линар.Он совершенно непринужденно улыбнулся и спокойно ответил:– Да уж, необыкновенные… пожалуй, ты прав. Они, видимо, моя плата за жизнь… – и, увидев мой удивлённый взгляд, продолжил: – Ими я обзавелся совсем недавно – перед выходом из комы, ночью, я перенёс очередную клиническую смерть. Медсестра мне потом рассказывала, что все были просто в шоке, когда на утро увидели мои совершенно поседевшие волосы и синие глаза… – он на секунду замолчал, а потом пояснил: – Вообще-то, я ещё совсем недавно был брюнетом с голубыми глазами… Я ещё и сам толком не привык к своему отражению в зеркале.– А, по-моему, тебе очень идёт! – вдруг выпалил я.– Рад это слышать, – усмехнулся Линар и, спокойно и бесцеремонно (видимо, в отместку за моё поведение за столом) рассматривая меня, заметил: – Впрочем, ты, кажется, тоже не всегда носил эту прядь, правда у меня такое чувство, что не хватает чего-то… – и, подойдя ко мне почти вплотную,протянул руку к амулету: – А ещё у тебя очень красивый кулон… – в эту секунду он прикоснулся к камню, и у меня создалось впечатление, что комната сначала погрузилась в кромешную мглу, а потом в ней резко включили десятки софитов.Я сдавленно выдохнул, лишь краем сознания отмечая, как Линар отдёрнул руку и потрясённо уставился на меня. Весь мир вокруг как будто перестал существовать – я видел только его глаза, точнее только распахнутые синие МОИ глаза. Чувство, что я не могу вспомнить что-то важное – и не просто, а жизненно важное – накатилось на меня с новой силой, сжимая сердце и перехватывая дыхание.

Из этого странного оцепенения нас вывел вошедший в гостиную отец.– Простите, мне нужно срочно уйти… – оторвав от меня взгляд и ничего не объясняя, Линар наскоро попрощался и буквально вылетел из дома.– Что у вас произошло?.. – поражённо поинтересовался отец, когда двери за парнем закрылись, но, увидев моё состояние, тут же обеспокоенно запричитал: – Ал, сынок, с тобой всё хорошо? Как себя чувствуешь? Вид у тебя неважный…– Да всё нормально, пап… Хотя я, пожалуй, всё же пойду прилягу… – устало сказал я и ретировался в свою комнату, рассчитывая, что к утру найду для себя какое-нибудь разумное объяснение произошедшему и подберу утешительные слова для отца.***И снова потянулись хлопотной чередой дни – начались экзамены. Я не переставал удивляться, как мне удавалось их сдавать один за другим на «отлично» – я постоянно витал в небесах, вспоминая Линара, которого я, кстати, с тех пор больше не видел. «Боже мой, да что со мной происходит?! Откуда это желание – быть всегда рядом с ним, мечтать о страстных поцелуях и крепких объятиях?..» К сожалению, ответа не было и на эти вопросы, было лишь неуёмное стремление находиться рядом, видеть его хотя бы издали. Эти душевные терзания разъедали меня, подталкивая к грани безумия – я совершенно не понимал, что со мной происходит и как мне с этим справиться. Покой приносили только короткие часы сна – я проваливался в спасительную пустоту без эмоций и переживаний.И вот настал день выпускного бала, принесший с собой ещё одну загадку: принимая утром душ, я обратил внимание на то, что камень в амулете, ещё вчера вечером совершенный в своей прозрачной красоте, стал не менее красивым, но абсолютно красным. Сердце как-то защемило, и на мгновенье показалось, что я стою на пороге понимания всего происходящего со мной, но это чувство ускользнуло, оставив лишь неудовлетворённость и потерянность.

Праздничного настроения отца по поводу столь знаменательного в моей жизни события я не разделял, но и расстраивать его не хотел, поэтому, наплевав на свое желание бросить всё и уехать куда-нибудь, чтобы побыть в полном одиночестве, я самоотверженно погрузился в подготовку к вечеру.

Выпускной, которого я ранее так ждал, возлагая на него какие-то надежды, показался мне на редкость скучным мероприятием. Я с тоской смотрел на веселящихся одноклассников, немного даже завидовал им, что их жизнь не омрачена невосполнимыми провалами в памяти и странными томлениями по малознакомым парням. Подождав, пока накал празднования дойдёт до уровня «Бдительный контроль ослаб», я тихо смылся.На улице стояла удивительная тёплая и ясная ночь. Облегчённо выдохнув, я решил прогуляться по парку, пока его ещё не заполонили толпы выпускников, пьяных от счастья и спиртного. Я брёл по аллее без единой мысли в голове.– Думал, придётся ждать дольше. Что, не празднуется, Берти?.. – услышал я за спиной голос Линара, в том, что это был именно он, я ни секунды не сомневался. Но это обращение – Берти – вдруг вызвало у меня странный оптический эффект, словно вокруг зажглось северное сияние.

Я остановился как вкопанный. «Северное сияние – это свечение верхних слоёв атмосферы под воздействием заряженных частиц солнечного ветра. Даже в ваших учебниках по физике всё правильно и лаконично написано», – неожиданно всплыло в моей голове объяснение, произнесенное этим же голосом. Я резко обернулся и увидел парня, прислонившегося к дереву плечом: лёгкие светлые льняные брюки и рубашка, руки в карманах, белые волосы, синие глаза и… такая родная улыбка. Мне показалось, что в его глазах сверкнули радужные искры. Чувство растерянности сменилось осознанием.– Латиф… – выдохнул я и рванул в уже раскрытые объятья.Поцелуй был ошеломляющим, но очень мягким и нежным. Латиф нарочито медленно слегка посасывал мои губы, смакуя, словно пробуя заново на вкус. Его язык почти лениво переплетался с моим, чувственно играя, приглашая, заманивая. И я полностью растворился в ощущениях, с каждой секундой всё больше и больше вспоминая.

– Ты… ты… всё-таки нашёл меня… – прошептал я, покрывая его лицо короткими поцелуями, и снова припал к его губам, осознавая, как же я истосковался по этим объятьям, по ласковым и сильным рукам, по… Я разорвал поцелуй и хитро уставился на любимого: – Нам ещё, конечно, многое нужно вспомнить и обсудить, но скажи, у тебя в этой жизни есть пирсинг?..Латиф откинул голову, от чего его волосы взметнулись как живые, и счастливо засмеялся:– Мы немедленно едем ко мне, и я предоставлю тебе возможность проверить это лично…– Да, пожалуй, это сейчас мое единственное желание… – засмеялся я в ответ.– Ну что ж, тогда – слушаю и повинуюсь! – Он легко закинул меня на плечо и уверенным шагом направился к машине.