Глава 19 (1/2)
Пространство и время – вне моих ощущений. Моё тело представляет собой чувствительный комок нервов, откликающийся на каждое прикосновение моих возлюбленных восхитительным каскадом эмоций. Они любят меня – они хотят меня – они дают мне всё, что я пожелаю… Как же здорово ощущать их глубоко внутри себя, принимать их по очереди… Я чувствую, как горячая горьковатая жидкость изливается мне на язык, стекая глубоко в горло – я глотаю её жадно, ненасытно. И всё время молю о большем… Я не помню, кто я, где я, даже как меня зовут… Рассудокиз последних сил пытается ухватиться за обрывки памяти, но они ускользают от меня, оставляя лишь горечь и пустоту – мне почему-то стыдно, ужасно стыдно… Где-то на окраине моего сознания зыбким призраком мелькает мысль о том, что это неправильно, так не должно быть. Но моё тело уже признало своих хозяев, полностью подчиняясь их власти. Я знаю, что долго не вынесу этого – я всего лишь существо, обречённое на невероятно прекрасную, восхитительную, но очень глупую смерть… Меня разрывают изнутри, а я тону в изумительных волнах, накатывающих на меня оргазма за оргазмом… Я сам воплощение оргазма. Я неистово бьюсь в упоительных судорогах, балансируя на тонкой, как лезвие ножа, грани между болью и удовольствием, которое окончательно сводит меня с ума…
***Внезапно падение в бездну чувственной страсти остановилось. Моё разгорячённое тело тысячами невидимых песчинок обжёг сильный, шквалистый ветер, и мои восхитительные палачи стали по очереди исчезать, оставляя меня один на один с неизвестностью. Когда же не стало последнего, передо мной возникло потрясающей красоты существо. Его белоснежные волосы развевались на ветру как живые и зачаровывали своим чувственным танцем. На смену страданию от опустошённости пришло пронзительное осознание: это мой новый хозяин! И тут же меня охватила паника: «Захочет ли он владеть мной, будет ли любить меня или оставит здесь навечно – медленно погибать в муках неудовлетворённости!»Глаза его были черны от ярости и гнева, он весь дрожал от обуревавших его противоречий. Но, видимо, победило чувство жалости, потому что уже в следующее мгновенье он подошёл ко мне и попытался накрыть каким-то покрывалом. Мою кожу словно опалило огнём и, закричав от нестерпимой боли, я скинул с себя ненавистную тряпку.– Что с тобой, малыш? Я же уничтожил обративших тебя ифритов…
Я слышал речь, но не понимал её. Лишь вожделенно пялился на моего новообретённого хозяина:такой сексуальный и такой желанный…– Да он отравлен просто убийственной дозой афродизиаков и феромонов! – услышал я обеспокоенный голос неожиданно появившегося симпатичного высокого брюнета. – Ещё много дней, возможно, недель, он будет находиться в таком состоянии, пока память окончательно к нему не вернётся. Немедленно исцели его, Латиф, иначе он долго не протянет!– Без тебя знаю…Затем новый хозяин наклонился ко мне и, нежно касаясь моих век, прошептал еле слышно:– А теперь спи, малыш, отдыхай…И наконец-то я провалился в спасительную темноту.***Я был жив! И жизнь была прекрасна, скажу я вам! О таком любовнике, как мой хозяин, можно было только мечтать! А ещё он научил меня ориентироваться во времени, и я теперь знал, что уже две недели не покидал постель любимого. Первое время он сопротивлялся, связывал меня или запирал в клетке, но уже на пятый день моих страданий мне удалось его соблазнить.
Он всё время пытался натянуть на меня какие-то тряпки, но я стягивал их с себя и затаптывал ногами, не понимая, зачем они нам, если без них так хорошо – ничто не мешает мне чувствовать его алебастровую кожу, гладкую как шёлк; ощущать его дерзкие прикосновения…
Ещё он заставлял меня есть. Но я отказывался и пытался донести до него, непонятливого, что мне ничего не нужно – только он!И желательно во мне, и, что ещё более желательно, прямо сейчас! Он силой усаживал меня на колени и кормил с ложечки. Иногда мне удавалось вырваться и ускользнуть из его рук, тогда я начинал убегать и прятаться, а он носился за мной, выкрикивая разные ругательства, и, поймав, снова начинал кормить.– Я не буду! Не хочу! Отстань! – кричал я, заливаясь смехом,ведь у него было такое смешное выражение лица в эти моменты.
– Если ты это съешь, обещаю как следует оттрахать тебя! – сулил он мне, и я тут же с готовностью открывал рот и съедал всё до последней крошки.
А любимый лишь тихо вздыхал:– Какой же ты ещё ребёнок, Альберт…Затем, выполняя своё обещание, он грубо брал меня, оставляя глубокие царапины и синяки, но мне нравилось это… Мне нравилось, что он ненасытный и необузданный в своих желаниях, как дикое животное. Мне нравилось, как он рычит – громко, утробно – когда кончает в меня… Он всегда был готов удовлетворить мои прихоти: у него стояло всегда, но только для меня… только из-за меня!
– Скажи мне, как меня зовут? – время от времени спрашивал он.– Любимый, хозяин, зверь, р-р-р… – дразнился я, не понимая к чему эти вопросы.– ЛА-ТИФ! Повтори! – настаивал он, и почему-то взгляд его наполнялся печалью.
– Зачем?.. – продолжал недоумевать я.– Теперь, когда захочешь обратиться ко мне с просьбой, всегда называй моё имя, – судя по всему, он решил быть непреклонным.– Хорошо! Тогда трахни меня, Латиф Джамиль Амир Сулейман Шараф Эль Дин! – выпалил я на одном дыхании, как-то странно ощущая себя в этот момент.Он посмотрел на меня с немым удивлением и тут же откликнулся на мой призыв. С рыком раненного зверя, борющегося за свою жизнь, он набросился на меня и, хватая за волосы, вдавилв кровать. Я чувствовал гнев во всём его теле, видел ярость в глазах и не понимал почему… Ведь я вспомнил… Он же хотел, чтобы я вспомнил… Мысли тут же потерялись, когда Латиф широко развёл мои ноги и обхватил мою возбуждённую плоть губами. Он заставил меня кончить. А потом резко на всю длину вошёл в моё тело, по-прежнему бешено жаждущее его. И снова я почувствовал боль, щедро приправленную наслаждением.
Боже, как же я любил его волосы! Именно эти чудесные волосы выдавали его с головой: когда он был возбуждён, они становились поразительно длинными и стелились живыми змеями по полу, с их помощью я и соблазнил его тогда.
Довольно часто любимый позволял мне играть с его необычными волосами – они обвивались вокруг меня и щекотали до тех пор, пока я от хохота не начинал икать. И тогда хозяин усаживал меня на колени и, ласково поглаживая за ушком, называл меня котёнком, а я в такие моменты был готов мурлыкать от счастья.
Но мне не нравилось, что хозяин предпочитает брать меня сзади, я ведь так любил смотреть на его лицо, когда он бьётся в оргазме, изливаясь глубоко внутри меня…
– Почему всегда эта поза, любимый? Давай лучше… – каждый раз пытался предложить я.– Нет, Альберт, нельзя…– каждый же раз отказывал он. – Я могу не сдержаться и поцеловать тебя…
– Но почему нельзя? Я так мечтаю о твоих поцелуях, хозяин!
А он молчал в ответ: лишь горько улыбался и отворачивался или прятался за каскадом своих прекрасных волос. Однажды я обманом хотел украсть поцелуй, но он успел прикусить мне язык.– Нет, Альберт! Я же предупреждал, что это запрещено. Ещё раз попытаешься выкинуть подобное, я уйду! – пригрозил тогда он.
Как же я ненавидел это«НЕТ»!– Прости, – прошептал я надрывно, покрывая горячими поцелуями его лицо, шею, грудь.
А когдая взял в рот тугую горошину соска вместе с золотым колечком и немного оттянул за него зубами, Латиф сладко застонал и выгнулся дугой в моих руках… Я играл со своим повелителем, доводя своими ласками его до безумия, мечтая, чтобыон понял, каково это – сходить с ума, сгорая от желания…Каждой клеточкой своего тела я чувствовал, что его нервы на пределе. Хозяин опрокинул меня на постель и накрыл своим телом. Он вошёл в меня одним резким болезненным толчком во всю длину, и я потерялся в волшебных ощущениях, полностью отдаваясь животной страсти, поглотившей нас без остатка.Мне нравилось говорить с ним о нас, о своей любви к нему.– Я так люблю тебя, Латиф… – страстно шептал я ему. – Мне так нужны твои ласки, твои прикосновения – я умру без них… Я всегда буду с тобой, всегда рядом… Я твоя вторая половинка…