1. (1/1)

- Вадим.. Вадяяя…

Он улыбается мне. Малыш еще же, а какой.. Какой он все-таки зараза! Вот зачем, спрашивается, я позволил себе рассказать ему о своих чувствах? Зачем дал понять, какие точки на моем теле – более чувствительны к прикосновениям, нежели остальные? Чтобы он сейчас, медленно ведя губами по моей шее, мурлыкал мое имя. Чтобы его прохладные пальцы не спеша расстегивали ширинку на моих брюках. Да, Глебка, тебя уже и не узнать. Где тот страх в глазах, который появился во время первого в твоей жизни признания тебе лично в любви? Да еще и от кого – от собственного брата, блин! Этот страх ушел вместе с первым твоим оргазмом. Точнее, не первым, кому мы врем – ты и сам прекрасно справлялся своей прекрасной ладонью. Но.. Неважно. Все вылетает из головы, как только твои пальцы касаются моего полувозбужденного члена, приводя его в состояние пионера – всегда готов, черт тебя дери!- Глебка… Малыш… Не.. Не сейчас… - я выдавливаю из себя эти фразы и сожалею о них больше, чем брат. Я никогда не решусь ослушаться своего внутреннего голоса – а именно он и твердит мне, что не время сейчас развлекаться, что это небезопасно.- Вадим, ты меня не любишь? У тебя кто-то появился там, да? – черт, он готов заплакать. Слишком уж ранимый у меня братец, ничего не поделаешь с этим, такой возраст.Убираю его ладонь из своих брюк, застегиваю ширинку. Знал бы ты, малыш, как мне тяжело самому лишать себя твоих ласк, прикосновений, твоего горячего тела с капельками соленого пота, экстаза на твоем лице… Но я верю своей интуиции больше, чем здравому смыслу. Прости уж.-Нет, у меня никого, кроме тебя нет и не будет, малыш. Не плачь. Обещаю – мы наверстаем упущенное.Притягиваю его к себе, уже зареванного (вот ведь тонкая и чувствительная пакость!) и целую. Он обмякает в моих объятиях.

Люблю его губы. Мягкие такие, теплые. С привкусом запрещенным – сигареты он стреляет втихушку то у отца, то у меня. И отец, и я прекрасно знаем это, но виду не подаем – маму не хочется травмировать. Ну так вот. Губы. Соленые, с привкусом сигарет – он целует меня отчаянно, словно в последний раз. У нас все всегда, как в последний раз. Не знаю, чем это вызвано. Может, тем, что мы видимся достаточно редко и спешим насладиться друг другом. Сшибая все на своем пути, обнимаемся. Разрывая друг на друге одежду, целуемся и кусаем друг друга. Познаем тела друг друга вновь и вновь, пытаясь как можно глубже войти в сознание – общее, одно на двоих..- Что. Вы. Делаете.Опаньки. Шестое чувство меня не подвело. Глеб отшатнулся от меня. Отец стоит в дверях. Он бледный, губы плотно сжаты. Злится. Мы попали.