Пролог; (1/1)

На дворе стоял далёкий 2635 год. Год, когда человечество сумело превзойти все научные законы и где миром правили машины. Над землёй вздымали воздушные кареты с железными конями, большинство людей заменили роботы, которые, с причудливыми улыбками, предлагали прохожим тот или иной товар. Мир светился неоном, но был также сер, пуст и однообразен. Среди ярких цветных вывесок, сообщающих о каких-то непонятных магазинах с непонятными зарубежными названиями, ходили чёрные люди. В старой одежде, с бледной кожей и пустыми глазами. Где-то там, за этим ярким светом города, будет идти пустыня старых обветшалых деревянных домиков, что прогнили так же, как и души хозяев. Люди были бедны, люди голодали. Люди были рабами своего владыки.

Ещё не так давно, пару веков назад, обычный человек мог жить для себя, работать для себя и быть по-настоящему счастливым в этом новом мире, где все удобства были у него под рукой. Но, когда над городами возвели огромные замки и назначили королей и королев, спокойная и свободная жизнь закончилась, заковывая простых людей в оковы рабов.

Решили это быстро и безоговорочно. Протестантов попросту расстреливали на главной площади, на площади «казни». Таким образом больше не осталось тех, кто мог бы выставить слово против данного закона, и теперь все просто были пешками в руках короля и королевы.

Мир разделился на четыре королевства, которые сражались друг с другом за территорию. Но это были не простые войны. Они не посылали войска, чтобы штурмовать город. Два воюющих королевства договаривались о времени и встречались, начиная свою кровопролитную игру в шахматы. Они выстраивали простых рабов на огромной шахматной доске, на поле, которая стала могилой для многих людей, детей, стариков. Пешки, самые слабые, простые рабы, которые защищали и отвлекали противников, давая время для настоящих воинов, чтобы те смогли пробить оборону врага. Тот, кто победит партию, получает часть земли — в зависимости от того, какой фланг противника он смог пробить.

Мир разделился на четыре королевства — Королевство Света, Королевство Тьмы, Королевство Роз и Королевство Неба. Каждое правило по своему, в каждом люди имели свою собственную цену. Да. Все они были рабами, но в каждом месте они жили по-разному. К примеру, в Королевстве Тьмы они были нищими, голодающими работниками, которые работали лишь на государство. В Королевстве Света же напротив — они хоть и были рабами, но жили в гораздо лучших условиях. Налоги были не такие высокие, они могли хорошо обустраивать своё жилищеи обеспечивать своих детей. Но слабые всегда уходили на войну.

Наша история начинается с одного места, которое находилось в Королевстве Тьмы. Это огромное прогнившее здание из некогда белого кирпича — в нём жили те, кто лишился семьи, родных, дома. Те, у кого умерли все родственники, те, кому было больше некуда идти. Те, кому было суждено проводить целые дни на жутких каторгах, ожидая, когда в очередной раз сюда придут войска из замка и поведут их на поле боя.

В каждой комнате располагались бесконечные койки, которые либо пустовали, либо были заняты людьми, которым осталось совсем недолго; отовсюду был слышен кашель, порой и крики.Люди были серы, грязны. Но среди всей этой тьмы проглядывался небольшой лучик света. Белое пятно, которое слишком сильно выделялось на фоне всей грязи.

Молодой юноша тихо ступал по коридорам, настолько тихо, чтобы ни одна живая душа не знала о том, что он вновь здесь. Юноша с такой редкой внешностью, один на миллион в этом королевстве — светлые, пшеничные волосы, которые были запачканы пылью и грязью из каменных шахт, в которых он работает. Светящиеся, яркие зелёные глаза, которые осторожно озирались по сторонам. Он был так же бледен, как и все здесь, он был так же худ, как и все. Но он был чист душой, он, сирота, который потерял свою семью в далёком детстве.

«Проклятый!» — кричали в спину изо дня в день. Швыряли по углам, топтали ногами. Он был не такой, как все, он не был тёмным, он был слишком светлым для такого прогнившего мирка. И даже несмотря на всю злость, несмотря на то, что на протяжении долгих лет на него сыпятся только слова проклятий и желания смерти, юноша всё так же оставался добр. Он всячески скрывал это за маской безразличия, некой неприязни, которая находилась с ним изо дня в день. Хотя на самом деле он был не такой, и об этом знал лишь один человек на всё королевство.

Светловолосый юноша вошёл в одну из многих небольших комнат. Закрыв за собой дверь, парень тут же заметил у окна темноволосую девушку, которая задумчиво смотрела в окно. На тёмное небо, окутанное тучами, на серую землю, которая уже давно была не плодородна. На яркие огни далёкого неонового города, который был для них недосягаем. На мёртвых людей, которые ходили по дорогам. Её тёмные, почти чёрные глаза были грустны и с сочувствием глядели на всю эту картину.

Услышав скрип двери, она оторвала взгляд от окна, рама которого уже давно была пуста. И, завидев старого друга, она тут же поднялась с места и легко улыбнулась, после чего получила такую же улыбку в ответ. Внешность её была такая же, как и у всех. Тёмные волосы, тёмные глаза, бледная кожа. Но она не кривилась в жутких приступах гнева, ведь была, в какой-то степени, точно таким же изгоем. А всё из-за того, что сдружилась с Проклятым.

— Как прошёл твой день, Софи? — любезно поинтересовался юноша, вешая старую потрёпанную временем куртяшку на самодельный крючок. После этого он прошёл мимо подруги, к старому ржавому умывальнику, из которого текла не совсем чистая, но всё же вода. Девушка в привычной для себя форме стала перебирать в руках густую косу, после чего ответила: — Готовили обеды на всех. Крупы было в два раза меньше, чем в прошлый раз. Кажется, сегодня придётся голодать многим, хотя уже и детям почти ничего не хватает, — она грустно выдохнула.

Светловолосый посмотрел на Софи, которая опечаленным взглядом рассматривала свои босые ноги, после чего, подойдя к ней, положил руку ей на плечо. После, заметив на себе всё тот же взгляд, он одобрительно улыбнулся; светло и чисто, так, как умел только он. Эта улыбка всегда внушала надежду на что-то светлое, Софи это знала, поэтому тоже широко улыбнулась.

Но эту идиллию нарушили крики и грохот на улице. Послышалась паника в голосах людей, крики мольбы, какие-то выстрелы. Громко ржали механические кони вместе с трубами солдат. Этот переполох заставил двух друзей подскочить к окну и увидеть королевскую стражу, которая без особого разбора грузила в огромные фургоны людей. На войну, на смерть.

— Разве они не должны были появиться через три месяца? — испуганно спросила Софи, на что её собеседник поражённо покачал головой, после чего посмотрел в лицо испуганной девушки.

Всё как она и сказала. Эти войска появляются раз в полгода, каждые шесть месяцев, когда начинается новая партия. Многие здесь — в какой-то степени ветераны, те, кто пережили прошлую войну. Из их рассказов можно было понять не много, так как большинство из них были уже давно безумны. Но немногие, те, кто мог внятно рассказать, говорили, что там всё в крови. На каждом шагу трупы, кости бывших, тех, кого не успели убрать с поля. Жутко пахнет гнилью и всюду падальщики. Сам Проклятый ни разу не был там, да и не очень ему этого хотелось. Поэтому он, как и многие, прятались каждые полгода. А сейчас войска пришли слишком внезапно. Никто не сумеет сбежать.

Софи хотела что-то сказать, но тут дверь в комнату с грохотом отворилась, а на пороге её появилась стража. Они оглядели комнату, и, остановив взгляд на юноше, один из них приказал того схватить. Все мысли слились в одну безумную тьму, и после этого Проклятый мало что помнил. Помнил, что Софи пыталась его защитить, помнил, как прогремел выстрел. Помнил, что от внезапного дикого приступа истерики и слёз толком не мог ничего с собой поделать. Он звал свою подругу по имени, пытаясь привести ту в чувство, но она смотрела на него пустыми стеклянными глазами. А после стража вывела его из комнаты и, уже на улице, грубо впихнула в один из фургонов. Люди тут же пытались отсесть от него, тихо переговариваясь друг с другом, а юноша просто сидел, не двигаясь, смотря в одну точку пустым взглядом.

Фургон трясло долго, до города добирались они часа два, до замка — ещё час. Уже там, сковывая каждых в кандалы, их вели в огромный зал, выставляя в ряд. И когда все Пешки были выставлены, в зал вошла высокая черноволосая дама. Узкие, злые глаза карего цвета, черное роскошное платье, вырез которого сильно подчёркивал её пышную грудь. Она ходила вдоль рабов, помахивая веером в руке. Она внимательно осматривала их глазами хищницы, что-то иногда шепча своему слуге, и пару рабов тут же уводили прочь.

Она шла не спеша, королева Саманта. Женщина властная, строгая, безжалостная. Даже её муж, сам король, боялся свою суженую и не смел вставить ей хоть что-то поперёк слова. В тишине огромного зала был слышен только цокот её высоких каблуков, но потом он внезапно затих. Она остановилась напротив Проклятого, который бездумно смотрел куда-то в пол. Тогда Саманта приподняла его подбородок веером, чтобы тот смог посмотреть на неё. И он смог. Яростно пылая злостью изумруда, чуть ли не скаля зубы в ненавистной усмешке. Глаза королевы тут же загорелись огнём интереса. Она, шагнув назад, разорвала тишину зала своим властным голосом: — Назови своё имя, пешка! — приказала Саманта, внимательно глядя на своего подданного. Тот с минуту молчал, не отрывая взгляда с её тёмных глаз. После этого зазвенели оковы и юноша выпрямил спину, теперь не менее гордо и высокомерно глядя на своего правителя.

— Уильям, — сказал тот. — Уильям Уайт.