Глава 19. Легион. (2/2)

Помещение имело форму сплюснутого овала и было не слишком большим – быть может как два школьных спортзала. У стен его на равном – в четыре метра – расстоянии друг от друга громоздились некие конструкции, словно бы вырастающие из пола и напоминающие помесь кресла пилота, ложемента и саркофага, только мумия в таком саркофаге должна была находиться не в лежачем, а полулежащем состоянии. Конструкции были внушительны, увиты множеством симметричных выпуклостей и блоков, исполненных в том же жутковатом стиле сращения техники и биологии. Перед каждым таким «саркофагом» на стене бугрилась большая матово чёрная полусфера.

Фигура, меж тем, направилась к одному из ложементов, с лёгкостью взобралась внутрь, положив руки на шарообразные выступы крайне странной панели управления, и полусфера впереди вдруг ожила – мигнула, в её центре зажглась яркая синяя искра, и в следующий миг полусфера подёрнулась рябью, а затем показала изображение! Она показала тот самый зал, где остались претерпевающие метаморфозу учёные и Гриссом с Фехнером!

Вюст подошёл к занятому автоматоном ложементу, вглядываясь в изображение. Оно было расплывчатым, двоящимся, окрашенным в невозможные цвета, от которых глаза начинали болеть. Вероятно, способ восприятия визуальной информации у хозяев станции отличался от человеческого. Следом подошли остальные.

- Я такой психоделики не видел с тех пор, как мы вылавливали того шамана-отшельника в болотах Арханты, - прокомментировал увиденное Ферецци. Память о том случае была неприятной, как и текущая ситуация. Фигура замерла, сделала едва заметное движение рукой, тронув какой-то бугорок на панели, и изображение на полусфере приняло приемлемый для людей вид.

Зал, в котором они оставили товарищей, был пуст.

- Ну и где они? – прошептал Зиберт. Тотчас картинка сменилась подробной схемой обширного сектора станции, где мигом загорелись с десяток одинаковых символов. Все они двигались по схеме в разных направлениях, постепенно удаляясь друг от друга.

- Ну, хоть один ответ мы получили, - заключил Вюст. Теперь у него не оставалось сомнений – похоже, «чёрный человек» перенёс их в некий аналог поста безопасности. – Теперь остаётся понять, что произошло с нашими людьми, почему, и что с этим делать, - ему совсем не понравились разбегавшиеся по схеме фиолетовые символы чужого языка. Сомнений в том, что этими символами обозначены учёные два члена его отряда, у него не было – количество символов совпадало с количеством подвергшихся мутации людей. Зато у него были сомнения насчёт адекватности действий последних. То чудовищное преображение, которому подверглась большая часть отряда, не могло не повлиять на разумы людей. Но почему же ему казалось, что даже сейчас в действиях… мутантов есть некая логика?

Полусфера моргнула. Теперь на ней снова возникло изображение зала, где всё и случилось. Но на этот раз она показывала запись недавних событий. И Вюст вновь был вынужден с отвращением смотреть как его подчинённые и подопечные превращались в омерзительных бледных чудовищ.

- Мы это всё уже видели, - протянул Аахтисаари. Ему всё ещё было не по себе, и то, что показывала полусфера, вовсе не способствовало восстановлению душевного равновесия. Тут же, будто только этого и дожидалось, изображение изменилось, начав показывать всё в другом оптическом диапазоне. Э то было что-то совершенно неизвестное. Нечто золотистое, с постоянными завихрениями и возмущениями, но при этом проявлявшее то, что увидеть иным способом было невозможно – ауры чудовищ, в которых обратились люди! Их энергетические оболочки были подобны сморщенным грецким орехам, связанным между собой эфемерными жгутами. Но один из жгутов – самый мощный – соединял их всех, уносясь куда-то ввысь.

- А вот этого мы не видели, - если бы было возможно, Вюст прильнул бы к полусферическому экрану, чтобы рассмотреть всё как можно лучше. Изображение, между тем, замерло, включилась обратная перемотка, вернув тот момент, когда люди ещё оставались людьми. Их ауры были… неправильными – у всех, кто впоследствии обратился в чудовищ. Из-за специфики своей работы Вюсту пришлось хорошо изучить множество эзотерических и оккультных материалов, и он знал, как должна выглядеть здоровая аура. Только четыре ауры на изображении были такими – его собственная, Ферецци и у Зиберта с Аахтисаари. Ауры остальных членов группы имели незначительные, заметные только специалисту, отклонения в форме, и порой в них возникали мгновенно исчезающие небольшие очаги нездорового буро-гнилост6ного свечения, на которые вряд ли кто-то кроме Вюста обратил бы внимание. – И что это значит? – глава «Конунгов» посмотрел на мрачную фигуру, сидевшую в ложементе. Фигура, естественно, не ответила. Вместо этого изображение продолжило отматываться назад – вот они только появились в зале в шарами под потолком, а вот они в циклопическом ангаре, куда их доставил корабли. Вот и сам корабль «восстановился» из чёрной жидкости, вобрав в себя людей, и устремился прочь со станции задним ходом. Теперь картина сменилась, показывая уже контрольный зал корабля, где они следили за полётом, разговаривали, пытались вызволить Ферецци, которого затащило в капсулу у подножия центральной колонны… Запись всё отматывалась и отматывалась, прослеживая в обратном порядке все перемещения людей на корабле вплоть до того самого момента, когда они взошли на его борт. И на протяжении всего этого времени лишь четыре ауры неизменно оставались здоровыми.

У Вюста засосало под ложечкой. Он понимал, к какому выводу его подталкивает чёртово творение станции. Что бы ни послужило причиной стремительной мутации, люди принесли это с собой. Или, вернее – в себе. Но что это могло быть? И можно ли вообще верить записи?

- Он нам сейчас показал то, о чём я думаю? – хмыкнул Ферецци. Вышло довольно хмуро, ведь он тоже понял, что хочет сказать «чёрный человек».

- Откуда нам знать, о чём ты думаешь? – тем же тоном отозвался Зиберт, продолжая следить за происходящим на экране. Экран же разделился на две части – слева, встав на паузу, был показан момент появления людей на корабле, а справа – сонм чудовищ, в которых превратилась большая часть группы.

- Их ауры, - выдохнул Аахтисаари, первым заметив, пожалуй, самое важное. – И там, и там они связаны этими… будем называть энергетическими каналами. Но здесь, - он ткнул пальцем в правое изображение, - один лишний. И слишком мощный.

Изображение вновь пришло в движение – теперь оно следовало за тем самым «каналом», что соединял всех чудовищ, обрушиваясь на них откуда-то сверху. Он спокойно проникал сквозь все преграды, буквально пронзая станцию тонкой нитью. Камеры, залы, прочие помещения сменяли друг друга пока, наконец, вид не сменился панорамой космоса, где буйствовала белая дыра. Канал, связавший чудовищ, устремлялся прочь от станции и терялся в едва различимом разломе, похожем на чёрную вихрящуюся кляксу на фоне золота.

- Хочешь сказать, что они подверглись внешнему воздействию? – кажется, Карл уже привык обращаться к фигуре как к настоящему живому существу. Не привык он пока ей верить. С другой стороны он и сам не мог придумать внятных причин, для чего порождению станции нужно было бы их обманывать.

Фигура повернула к нему свою голову и долго неотрывно глядела, казалось, в самую душу. А затем Вюст неожиданно услышал в своей голове громкий басовитый нечеловеческий голос:

- Так быть, да!

Звук этого ментального сообщения, его «фактура» так сказать, оказались настолько странными и чужеродными, что у Карла потемнело в глазах и возникло чувство, будто кто-то только что прошёлся наждачкой по его мыслям. И, судя по возгласам остальных, они тоже услышали этот голос.

- Оно говорит! – воскликнул Марио, не зная, дивиться или гневаться – чувство, охватившее его при звуке ментального голоса «чёрного человека», никак нельзя было назвать приятным. С другой стороны – наконец-то был преодолён языковой барьер.

Вюст жестом призвал всех к молчанию.

- Отвечай! – потребовал он, глядя прямо в пустое «лицо» фигуры.

- Вмешаться… внешность, - изображение в полусфере сконцентрировалось на разломе.

- Такие мутации просто невозможны! Никакое внешнее вмешательство не…

- Быть… Возможность… Податливость… Сородичи… нет… оптимальны, - прогрохотал голос в голове, и «кино» снова изменилось, возвращаясь к разделённому экрану с прежними изображениями. Но в этот раз камера начала наезжать на фон Ноймана – слева, и одно из чудовищ – справа. Их кожа стала прозрачной, обнажила мышцы, кости, ткани, сосуды, нервы, органы… Изображение продолжало увеличиваться, концентрируясь на сосудах с обеих сторон. И вот их стенки стали прозрачными, явив ток крови в телах человека и чудовища. Стали отчётливо и в подробностях видны кровяные тельца. У чудовища их было куда больше, чем у человека, а форма их более всего напоминала морского ежа со щупальцевидными отростками. Слева были красные кровяные тельца фон Ноймана. И в первый миг никто даже не понял, зачем «чёрный человек» решил их показать. А потом – на одно ничтожное мгновение – они конвульсивно содрогнулись, сменив цвет на бледно-белый и став точной копией тех, что были на правой половине экрана!

Марио грязно выругался. В этом порыве его поддержал обычно не позволяющий себе подобного Аахтисаари. Даже Зиберт выдохнул» О, великие Предки!» Один лишь Вюст сохранял каменное лицо и подобие внешнего спокойствия. Но это было обманчиво. Нет – в нём не бушевала буря эмоций. Но мысль работала яростно, активно.

- Нарушение… есть… вирус, - прогрохотал в головах мужчин голос «чёрного человека», констатируя и поясняя увиденное для тех, кто ещё сомневался.

Вюст сомневался. Они все сомневались. Это был вопрос доверия. Они – чужаки на этой станции. Что им известно о работе здешних систем безопасности и тех, что были на корабле? Быть может, они столкнулись с последствиями их работы, а всё увиденное на экране – монтаж? Уж для тех, кто строит такие станции и создаёт планеты подделать изображение проще простого. Не-е-ет, это уже паранойя! Какой смысл превращать часть их группы в чудовищ и щадить остальных? Не проще ли было уничтожить их всех сразу, выбросить в космос или сделать что-то ещё? А, значит, всё, что показал им «чёрный человек» - правда. Горькая и пугающая правда. Потому, что если вся группа, кроме них четверых, была заражена чем-то неизвестным ещё до появления на корабле в Меридиане, то им чудом повезло не подхватить то же самое. Но не это главное. Главный вопрос заключался в том, где и как заразились остальные, и сколько ещё может быть заражённых там, на Меридиане.

Вюст крепко сжал свои кулаки – предполагаемые ответы на эти вопросы ему очень не нравились. Конечно, он привык готовиться к худшему, чтобы потом не разочаровываться, но сейчас этот подход заставлял его воображение рисовать очень неприятные картины.

- Итак, они чем-то заражены, - наконец, после паузы, длившейся пару секунд, растянувшихся на целую вечность, сказал Марио.

- Так… есть… да, - пришло в ответ от «чёрного человека». На экране снова была карта сектора станции, по которому разбредались чудовища.

- Их можно вылечить? Устранить «нарушение»? – спросил Карл, глядя в «лицо» существа, почему-то решившего им помочь. Сейчас его не волновало, какие мотивы двигали этим искусственным созданием, не волновало то, что оно просмотрело их память и знало о них всё. Волновало только одно – ему было поручено уберечь экспедицию от опасностей, и он с этим не справился. Теперь нужно было исправлять положение.

- Вирус… разумность… сложно… опасность.

- Если это вирус, то они являются его носителями и будут распространять, - глухо произнёс Зиберт. Он прекрасно оценивал риски и знал, что есть ещё одна возможность. – Если есть хоть малейшая вероятность, что они вырвутся со станции или вообще вернутся на Меридиан…

- Убить мы их всегда успеем, - качнул головой Вюст. Он понимал эту дилемму. Но это был резервный план. – Однако сначала нужно попытаться их вылечить. Или тебе охота потом объясняться лично с Зиверсом о том, почему группа виднейших учёных Рейха погибла? – Зиберт не ответил.

Фигура, между тем, произвела ряд манипуляций с панелью перед собой, касаясь бугорков, вздутий и наростов. На схеме тут же отображались изменения – похоже, «чёрный человек» изолировал помещения, в которых были застигнуты на текущий момент мутанты, и начал включать системы безопасности.

- Так, значит, лечение возможно? – спросил Вюст снова.

- Вирус… разумность… сложно… Необходимость… анализ… слияние… Возможность… быть, - ответила фигура. Теперь уже её мысленный голос не вызывал болезненных ощущений, чему все, признаться были рады.

- Что же, тогда давай сделаем это. Отправляемся! – приказал главный «Конунг». И «чёрный человек» послушал, вновь активируя транспортную систему…

- Итак, решено, - заключил Фюрер. Да, они выработали меры противодействия заразе. По крайней мере – теоретически. Но почему же у него было такое чувство, будто он хватается за соломинку? Это было даже иронично – всё, чего они достигли – величие и процветание народа Германии, мировое господство, распространившееся на другие миры и планеты, научные и магические достижения, высоты творчества и многое-многое другое – всё, что они добыли в кровавой войне и построили после, всё это подвергалось угрозе. И это был не внешний враг, не другое государство, идущее на них войной. Ибо дела обстояли куда хуже. Всё достигнутое уплывало из рук, готовое в любой момент рухнуть от единственного неосторожного решения или действия, похоронив не только все их достижения, их мечты, их самих, но и всё человечество заодно. Гитлер вновь чувствовал себя как на пороховой бочке, только теперь это было не из-за русских. Вирус! Чёртов вирус! Он был невозможен ни с какой точки зрения, и, тем не менее, он без единого выстрела в одночасье оказался способен поставить под угрозу уничтожения не только могучую державу, которую они создавали более семи десятков лет, но и всю человеческую расу! Вот уж действительно злая ирония. Они гонялись за «Фронтом освобождения», а в это время настоящий – незримый – враг уже просочился сквозь их совершенную защиту и был готов нанести удар в самое сердце. Что ж, пока ещё не всё было потеряно.

- Вы не пожалеете, мой фюрер, - заверил Монтана. Он был доволен. Более чем доволен. Наконец-то им снова предстояло вступить в бой!

- Остаётся второй вопрос. Вторжение, - поправил очки Гиммлер. Он уже успокоился, взял себя в руки, вновь являя пример того, как один из самых влиятельных и опасных людей Рейха может производить впечатление неприметного и слабого человека.

- По-моему, в текущей ситуации планировать вторжение в очередной мир – непозволительная опрометчивость, - высказал своё мнение Розенберг. – В случае провала операции Монтаны нам потребуются все наличные войска для отражения…

- Альфред, в случае провала операции Рейхсмаршала мы уже ничего не успеем предпринять, - устало возразил Геринг. Совещание в ином пространстве длилось уже более трёх часов, и он действительно устал. Вся его поза и выражение лица говорили об этом. Или, может, так на него действовало это измерение?

- Есть ещё один нюанс, - заметил Зиверс, сцепив руки в замок. Выглядел он задумчивым, хмурым. Ну, так и поводов для радости не было. – Сверхлюди Штрассе. Представляете, что будет, если кто-то из них окажется заражён?

На миг за столом воцарилась гробовая тишина. Потому, что все прекрасно представляли себе последствия.

- Штрассе уверяет, - разлепил пересохшие губы Борман, - что его сверхлюди абсолютно неуязвимы, а их иммунная система настолько совершенна, что они в принципе не могут ничем заболеть…

- Я бы не стала сильно на это уповать, - впервые с момента начала этого совещания заговорила Рип. Из-за её постоянного молчания её уже воспринимали как элемент интерьера, и потому звук её голоса произвёл ошеломляющий эффект.

- Прошу прощения? – Борман поднял удивлённый взгляд на девушку. Впрочем, на самом деле впечатление было обманчиво – этой «девушке», как и всем присутствующим, было уже далеко за девяносто, хотя внешне она выглядела лет на двадцать-двадцать пять.

- Поясните свою мысль, фроляйн, - попросил Скорцени, украдкой до этого бросавший взгляды в сторону Рип. Ему было немного завидно, что в окружении Монтаны есть такая завидная дама. И ему было не важно, что она – вампир.

- Генетическая память вируса предоставила нам информацию о его чрезвычайной адаптивности и изменчивости, - мелодично ответила та, небрежно поправив длинную прядь волос. – Организмы, поражённые вирусом, могут быть быстро перестроены, чтобы приспособиться к любым условиям. Сам вирус способен на то же самое в ещё большей степени. Так что есть не нулевая вероятность, что он сумеет найти брешь в иммунной системе сверхлюдей Штрассе.

- Хм… скверно. Это вынуждает нас целиться одним выстрелом сразу в двух зайцев, - заключил Отто. – Мы не можем позволить существовать даже ничтожной возможности заражения сверхлюдей. Как правильно сказал Альфред – мы не можем позволить себе отправить войска для покорения «Мидгарда-2» в текущей ситуации, поскольку это сделает нас ещё более уязвимыми и наверняка распространит вирус уже там, по ту сторону врат, что крайне нежелательно.

- Что же вы предлагаете, рейхсмаршал Скорцени? – фюрер уже понял ход мысли человека, который в своё время был первоклассным диверсантом. И ему нравилось, к чему тот клонит.

- Всё просто, мой фюрер, - Скорцени улыбнулся, вновь чувствуя себя на коне. – Пусть вторжение осуществят сверхлюди Штрассе. Раз уж один из них меньше чем за день полностью уничтожил партизанское движение на Замбалле, что отряд из двадцати таких бойцов легко справится с захватом целой планеты. Кроме того так мы уберём их как можно дальше от вируса.

Ответом ему были одобряющий кивок Гитлера и улыбка Монтаны, ставшая, пожалуй, уж слишком довольной…

Отряд Геринга покинул зал совещаний, оставляя Штрассе в одиночестве, и он позволил себе минутную слабость – устроиться поудобнее в кресле, что стояло во главе стола, и просто отдохнуть, прикрыв глаза.

Да, он не рассчитывал, что придётся прибегнуть к процедуре очистки памяти у подопытных образцов так скоро. Но ничто не должно было угрожать осуществлению Замысла. Правда о Кандрокаре должна быть ведома лишь немногим избранным.

Вильгельм ощутил, что находится в зале не один – чувство чужого взгляда коснулось его, вынуждая открыть глаза. Ну, конечно! Дитрих Крюгер. Нежить на службе Монтаны. Впрочем, теперь вампир был его марионеткой.

Крюгер появился здесь только что и ожидал.

- Говорите, оберфюрер, - позволил Вильгельм.

- На связи фюрер. Он желает говорить с вами, - ответил Дитрих, указав на мигающую в крышке стола, за которым сидел Штрассе, красную искру – оповещение о перенаправленном входящем вызове.

- Хорошо, - кивнул старик. – вы свободны до дальнейших распоряжений, - сказал он, касаясь искры, и уже не видя за развернувшимся голографическим экраном, как вампира окутали тени, в которых тот растворился.

На экране появилось изображение фюрера. Вильгельм не встал, не вскинул руку, не произнёс традиционное приветствие – они с Адольфом слишком долго были знакомы, чтобы размениваться на такие мелочи. Впрочем, для Штрассе Гитлер всё-равно оставался лишь человеком. Безмерно опасным, могущественным, почти безсмертным, но человеком. Однако это не мешало уроженцу Галлифрея уважать его. В этом человеке в какой-то мере он видел родственную душу.

- Вильгельм, - Гитлер кивнул в знак приветствия. От пытливого взгляда Штрассе не укрылось ничто – ни выражение лица фюрера, ни его внутреннее напряжение, ни микродвижения глаз. Всё указывало на то, что фюрер чрезвычайно встревожен. Штрассе это не понравилось. Если фюрер встревожен, значит что-то не так.

- Адольф, - дежурно кивнул в ответ учёный, поправив монокль. – Что случилось?

- Есть разговор для личной встречи. Но это чуть позже, - ответил Гитлер, потерев переносицу, и Штрассе сразу понял – грядущий разговор будет чрезвычайно важен. - Вам удалось уничтожить Странника?

- К сожалению, нет – он ушёл, - Штрассе поморщился. Эта неудача больно била по самолюбию галлифрейца, а ведь его народ и без того славился определённой долей высокомерия. – Теперь ему известно о Кандрокаре.

- Проклятье, Вильгельм! – не сдержался фюрер. Покачал головой. – Слишком много проблем. Будем решать по одной. Для начала – я пересмотрел планы вторжения в «Мидгард-2». Этим займутся твои новые бойцы.

- Хорошо, они в твоём распоряжении, - согласно кивнул Штрассе. Хотя он и был удивлён такой резкой сменой планов, но это в какой-то мере было даже полезно. Подобная масштабная операция позволит выявить все недостатки сверхлюдей, если таковые имеются. Так что это можно было расценивать как эксперимент в полевых условиях. – Но, всё же – чем вызвано такое решение? Есть что-то, чего я не знаю?

- Я уже сказал – это тема для личной встречи. И насчёт Странника…

- Я разберусь с этой задачей. Можешь не сомневаться, - заверил Штрассе, поморщившись, от чего его изуродованное лицо стало ещё страшнее. – Он будет вынужден вернуться, а встречу я ему подготовлю.

- Лучше бы ты нашёл его до этого. Но ладно. На этом всё. Я прибуду через два часа. К тому времени твой спецотряд должен быть на Венере.

- На Венере? – чуть было не воскликнул Вильгельм, подавляя вспышку гнева. «Неужели и здесь не обошлось без этого выскочки Монтаны?» - мелькнула раздражающая мысль. Но Вильгельм слишком хорошо владел собой, чтобы позволить хоть тени эмоций отразиться на своём лице. – Жаль, что я согласился отдать Монтане те врата, что были найдены здесь…

- Зато и получил немало.

- Это так.

- Всё. Мой приказ ты слышал, - сказал Гитлер, завершая сеанс связи. Штрассе вновь остался один. Что ж, бывали моменты, когда фюрер его слегка раздражал. Или забавлял. А ведь, несмотря на всё могущество последнего, Штрассе мог с лёгкостью лишить его всего. Впрочем, сам фюрер об этом не подозревал.

Однако, что же заставило Адольфа так резко поменять планы вторжения? Этот вопрос теперь занимал мысли учёного. И, пытаясь найти на него ответ, он вызвал к себе Геринга младшего…

Марио всё никак не мог привыкнуть к тому, как здесь работает транспортная система. Всякий раз, когда она активировалась, их обволакивала чёрная жижа. Далее следовало мгновение абсолютной темноты, холод, паралич, а потом они появлялись в другом месте. При этом ощущение было таким, будто его только что вывернули наизнанку, постирали с отжимом и повесили сушиться. В общем – не из приятных. А, учитывая, что он ни на корабле, ни на станции нигде не видел ни намёка на телепортацию, возникал вопрос о принципе действия транспортной системы. Очень не хотелось думать, что с ними каждый раз происходит то же самое, что и с кораблём, на котором они прилетели, после приземления. От одной мысли, что они могли так же растворяться в чёрной жиже, чтобы потом быть восстановленными из неё же в другом месте, в дрожь бросало. Ферецци крайне ценил свою молекулярную и атомную целостность, чтобы позволять так обращаться с частицами, составляющими его тело. Если всё действительно так, как он опасался.

Они появились в коридоре, похожем на ход, ведущий в нору какого-то неведомого чудища. Ребристые стены были усеяны перемигивающимися бугорками, сходясь сводом над головой. Из-за постоянно меняющегося свечения тени здесь отплясывали безумный зловещий танец. Гофрированный, покрытый желобками пол отлично соответствовал окружению.

Впереди была дверь. Массивная, шероховатая, напоминающая цветом и фактурой скорлупу гигантского ореха. Именно перед ней стояла зловещая чёрная фигура порождения станции. Ни у кого не было сомнений в том, что кроется за этой дверью. Один из их бывших товарищей, превращённый в чудовище невиданным вирусом.

- Ну? Что стоим, кого ждём? – подошёл к «чёрному человеку» Вюст. Он хотел как можно быстрее разобраться в том, возможно ли лечение. Однако тут ему предстояло полностью положиться на эту чёрную махину, которая даже живой-то по-настоящему не была. Это как минимум тревожило.

- Быть… готовность… Дверь… опасно, - прошелестело в голове. Теперь этот голос уже почти лишился всего нечеловеческого, что в нём было прежде, и не вызывал даже незначительного дискомфорта. Похоже, «чёрный человек» постепенно учился общаться с людьми.

- Мы готовы, - заверил Аахтисаари, снимая с предохранителя свой излучатель. Остальные последовали его примеру. Команды перевести оружие в не летальный режим не последовало, а это значило, что Вюст готов к любому развитию событий.

- Да. Не будем тянуть, - кивнул командир «Конунгов».

Фигура коснулась двери, и та отворилась.

Они думали, что были готовы ко всему. Они ошиблись. Зиберт едва сдержал рвотный позыв. Ферецци перехватил руку Аахтисаари, не дав пальнуть.

То, что они увидели, было… неописуемо отвратительно.

Помещение, где оказался заблокирован мутант, было небольшим – не больше того, откуда они переместились сюда. Но каким оно было раньше, понять уже не представлялось возможным. Всё оно было затянуто мерзкой белёсой склизкой плёнкой биомассы, что быстро росла, занимая всё новые территории. Стены, пол, потолок – всё уже было почти полностью скрыто этой мерзостью! А ведь с момента блокировки прошло не более пары минут! Но только биомассой дело не ограничивалось – самое омерзительное было в центре зала. Длинная колонна плоти, протянувшаяся от пола до потолка, с огромным утолщением в центре, где вокруг чего-то извивались и копошились десятки отвратительных щупалец. Именно колонна, похоже, порождала биомассу, поглощавшую помещение.

Едва дверь отворилась, как щупальца «раскрылись» подобно бутону мерзкого цветка, открывая потрясённым взорам людей искажённую, изуродованную изменениями, но всё ещё узнаваемую Марию Кесслер! Бледная, как и всё вокруг, полысевшая, лишённая рук и нижней части туловища, она срасталась с колонной, была её частью. Она как будто куталась в плоть колонны, словно та была неким отвратительным одеялом.

Марио грязно выругался.

В следующую секунду «чёрный человек» скользнул к Кесслер в одном стремительном противоестественном движении, пересекая зал! Щупальца метнулись к нему, но тот каким-то невероятным образом уклонился от всех молниеносных атак, казавшихся людям слившимися в вихрь, способный мгновенно разорвать в клочья любого человека!

Всё заняло не больше секунды! Бойцы даже не успели вскинуть оружие, и теперь стояли с разинутыми ртами, глядя на то, как чёрная фигура замерла рядом с колонной плоти. Как щупальца устремились назад, норовя пронзить «чёрного человека». А затем неожиданный союзник положил ладонь на лицо Кесслер, и его рука, расплывшись чёрной жижей, окутала голову женщины!

Щупальца замерли, будто кто-то поставил их движение не паузу. Конвульсивно дёрнулась колонна плоти и биомасса, которую она порождала.

- Что вообще происходит? – удивлённо прошептал Зиберт. Но ему никто не ответил – все были так же удивлены, как и он сам.

Следом случилось нечто и вовсе из ряда вон – чёрная жидкость, что перетекала из руки фигуры на Кесслер, начала течь быстрее, окутывая мутировавшую учёною в подобие жидкого кокона. Колонна и биомасса принялись дёргаться, трепыхаться, щупальца конвульсивно молотили воздух, усыхая и отваливаясь с противным хлюпающим звуком. Усыхала и колонна…

- Неужели у него получится? – Марио взирал на происходящее с надеждой. Ему было больно видеть Кесслер такой. Случившееся с ней он считал оскорблением самого понятия красоты и воспринимал это как нечто личное.

Душераздирающий вой раздался неподалёку, доносясь с разных направлений. Приглушённый расстоянием и стенами, он всё-равно оказался достаточно громким, чтобы бойцы поняли – каким-то образом мутанты поняли, что один из них подвергся нападению, и теперь пытались прийти ему на помощь, беснуясь в своих маленьких «загонах», где их оставил «чёрный человек», заблокировав сектор станции. И почему-то им казалось, что монстры вполне способны найти выход их из ситуации.

Пространство в коридоре позади них сверкнуло, «поплыло», разделяясь в световом диапазоне на несколько спектров. Что-то подобное «Конунги» уже видели на корабле. Теперь по коридору нельзя было пройти, но оставались и другие направления – в помещении было целых четыре двери…

- Какого чёрта? – вдруг насторожился Вюст, когда из кокона, коим окутал Кесслер «чёрный человек», раздалось нехорошее бурление. – Приготовиться к стрельбе! Верхняя часть колонны!

Всё последующее произошло в течение нескольких мгновений. Четыре алых луча устремились к верхней части колонны, которая перестала усыхать, и отсекли её от потолка. Кокон, в котором была Кесслер, вдруг окрасился в бледно-белёсый, перерождаясь в склизкую плоть, и эта метаморфоза мгновенно перекинулась на «чёрного человека»! Его буквально подтащило к кокону рывком, заставляя слиться с ним, несмотря на сопротивление, и преобразуя в гору плотим! В следующий миг кокон как будто «взорвался» провоцируя неестественно стремительный рост плоти и заполняя всё вокруг, меняя плотность и структуру, обращаясь в белую жидкость, что изливалась на пол, впитываясь в него…

Вздрогнуло всё вокруг! Сама станция застонала!

И тогда Вюст принял единственно возможное решение:

- Бежим! – крикнул он, бросившись к коридору, заблокированному пространственной аномалией.

Волна плоти и бледно-белой слизи, поднявшейся из-под пола так же, как до этого делала чёрная жидкость, устремилась следом…

Он стоял и смотрел на нечто, чему не мог найти объяснения. Нечто, чего никогда не встречал прежде. Нечто, чья энергия не походила ни на что. Это не было любопытством – ему не было свойственно любопытство. Не интерес. Но, всё же, что-то заставляло его стоять здесь и смотреть на странное устройство, похожее на помесь каштана и морского ежа в человеческий рост, которое парило над каменным пьедесталом в небольшом зале.

У него была память всех поглощённых цивилизаций. У него была память Оракула, как и его облик. Но он… или, вернее – оно, всё-равно не знало, что же сейчас видит перед собой. Оно знало, что находится в зале Орамеров, где раньше был источник силы стражниц. Знало о Кандрокаре и всём остальном столько, сколько знал Оракул, послуживший базой для этой уникальной, почти идеальной биоформы, какой больше не было во всём Рое. Но этого было не достаточно, чтобы понять увиденное. Как и многое из знаний поглощённых цивилизаций – разница в способе восприятия, мышления, построении познавательных процессов и организации психики, а так же ограничения, накладываемые собственной природой, происхождением и образом жизни были слишком разительны, чтобы постичь многое из того, что было получено при поглощении. Целые пласты знаний оставались не понятными или признавались не нужными. И нигде среди этого огромного массива информации не было ничего, что бы хоть отдалённо напоминало увиденное устройство.

Возможно, это был инстинкт сродни тому, что заставляет мотыльков лететь на свет. Возможно, нечто подобное заставляло это существо, столь похожее на Оракула, но несущее на себе печать невообразимого ужаса, стоять здесь и смотреть, как над необычным аппаратом клубятся чёрные облака, выплёскиваясь из окон зала наружу, и создавая все эти грозовые тучи, мечущие яростные молнии. Возможно.

Оно чувствовало, что видит перед собой нечто опасное. Непонятное всегда опасно. Оно чувствовало благодаря перенятым у Оракула способностям, что время вокруг странной вещи ведёт себя неправильно. Порой оно даже видело какие-то образы и картины, которые иногда точно дымка мелькали рядом с длинными шипами устройства.

Можно ли было поставить это на службу Рою?

Оно размышляло. Совершенно не так, как мыслит человек или любое другое существо. Тем не менее это был именно поток мыслей.

Оно протянуло руку вперёд, ощущая, как пересекло некую незримую границу, и тотчас по ту сторону рука начала претерпевать странные метаморфозы –растворяться во вспышках света, исчезать и появляться, менять генетическую структуру, освобождаясь от вирусного генома… Оно отдёрнуло руку. И ощутило, как нечто неуловимо изменилось в окружении. Теперь в Кандрокаре оно было не одиноко!

Портал развернулся на площадке парадного входа в главную башню Предвечной цитадели. Штрассе вышел из сияющего кольца энергии неторопливо, сразу попав под дождь и сильные порывы ветра, но это его нисколько не обеспокоило. Потому, что сейчас существовали совершенно иные и куда более важные вещи, которые его беспокоили. Странник. Именно из-за него Вильгельм был здесь. А ещё – то, что ему рассказал фюрер. Встреча с ним завершилась не более десяти минут назад, и Вильгельм до сих пор был хмур, задумчив и погружён в себя.

Инопланетный разумный вирус! Мутации и контроль разума! Неизвестное число заражённых по всей Земле, но явно уже слишком большое. В перспективе – угроза цивилизации. И в очень близкой перспективе. Штрассе был… недоволен. Он никак не рассчитывал на появление такого жирного неучтённого фактора, способного разрушить все его планы. Естественно, он с готовностью предложил помощь. Естественно вынужден был признать верность выбора фюрера, павшего на Монтану и его отряд упырей – они и впрямь были эффективны в этом деле. Естественно теперь нужно было импровизировать на ходу…

Вслед за Вильгельмом из портала вышли две фигуры. Величественные, облачённые в нарядные тёмно-красные мантии, расшитые золотой нитью, сплетавшейся в удивительные узоры. Высокие воротники придавали им некий аристократизм. Но… это были не люди. Золотистые, с узорчатыми поперечными гребнями на головах, похожими на русские кокошники, с застывшими одинаковыми золотыми масками вместо лиц, круглыми окулярами визуальных рецепторов, они более всего походили на странных роботов. Их отточенные механические движения были стерильны, идеальны. В золотой груди каждого сияли голубым источники энергии – дуговые реакторы, способные питать города и космические корабли десятилетиями.

КиберПовелители. Порождённый сумрачным гением Штрассе результат слияния генетики Повелителей времени и технологий киберлюдей. Сейчас именно их он решил взять с собой – своё тайное творение, о котором не подозревал никто в Рейхе и за его пределами.

Машинально коснулся кнопки закрытия портала на наруче, что был надет на его левую руку – ещё один из удивительных плодов, которые принесло пленение Странника и проникновение в его память. Межпространственный переместитель был удивителен, гениально прост и эффективен. Правда, работа над прототипом, который сейчас использовал Штрассе, всё ещё продолжалась – порой у него сбивалась настройка координат, в том числе и по оси времени. Пусть это и случалось с вероятностью 1 к 10.000. Признаться, когда Вильгельм увидел сведения от этом устройстве в данных, выкачанных из памяти Странника, то даже испытал уважение к путешественнику. Создать нечто подобное – это действительно впечатляло…

Ощущение некоей неправильности в окружении вывело Штрассе из задумчивости. Он поднял взгляд на Предвечную Цитадель, на Башню Туманов, и…

- Не может быть! – воскликнул стари, не видя перед собой того, что здесь должно было быть! – Завеса!

Пурпурно-фиолетовый барьер, которым Оракул окружил Башню Туманов, чтобы не стать жертвой изменения реальности! Его больше не было! А это значило, что либо Оракул мёртв, либо…

- К генератору! – резко приказал он своим жутким слугам, и вместе с ними исчез в яркой вспышке, чтобы возникнуть в зале Орамеров, и узреть…

Сокрушительная магическая атака обрушилась на них мгновенно, вминая КиберПовелителей в пол, а Штрассе… Он стоял, как ни в чём ни бывало, и лишь три небольших штыря на спине его уникальной силовой брони были окутаны змейками разрядов, создавая вокруг старика нечто, подобное едва заметному мареву!

Прямо напротив них, на той стороне зала, было оно. Штрассе сразу понял, что он видит перед собой, несмотря на то, что это имело облик Оракула, но что куда хуже – его силы. И от осознания этого он впервые за долгое время ощутил что-то, похожее на страх. «Как?! Вирус просто не мог добраться до Оракула!» - мелькнуло в мыслях…

- Адаптация! – синхронно, одинаковыми синтетическими голосами изрекли КиберПовелители, и поднялись на ноги так, словно гравитация вокруг них не была усилена многократно. Мгновенно – быстрее, чем способен видеть человеческий глаз – один из них метнулся к псевдо-Оракулу, заставляя того резко сменить позицию, взлететь, а второй открыл огонь из наручного бластера, изрешетив существо. Но оно не умерло, мгновенно регенерировав, и ответило уже иным образом – сотни щупалец, усиленных магией, выпростались из его спины, устремляясь к врагам, и… в ту же секунду его поглотил внезапно открывшийся портал, откуда полыхнуло светом солнца! Портал тут же закрылся, срезая щупальца и отправляя существо прочь!

Штрассе не собирался рисковать и затягивать неожиданный бой, в исходе которого не был уверен. И потому, просчитав все возможные варианты, выбрал наиболее верный – отправить чудовище прямо в ядро ближайшей звезды, где ни его магическая сила, ни чудовищная регенерация не спасут его от мгновенного испарения.

КиберПовелители, потеряв враждебную цель, перешли в состояние покоя, ожидая дальнейших приказов. Щупальца, валявшиеся на полу, ещё извивались. А Штрассе, взявшись за подбородок, пробормотал:

- Это всё очень скверно. Неведомый должен узнать, - но здесь и сейчас у него была задача, которую нельзя бросить. Кандрокар необходимо обезопасить…

Жар солнца, видневшегося на той стороне, был нестерпим.

Оно стремительно приближалось к выходу из туннеля перехода, энергетические стенки которого мерцали сполохами синего и белого света. Оно сопротивлялось, используя всю свою новообретённую магию. Но происходящее было вне его сил с возможностей.

Солнце всё ближе…

Оно не хотело быть уничтоженным…

Стенки туннеля вдруг подёрнулись рябью, и в кольце выхода ослепляющий шар солнца исчез.

Вспышка!

Оно осознало себя падающим с высоты в несколько километров над простиравшимся внизу среди полей и лугов огромным городом в лучах закатного солнца.

Ветер ревел в ушных отверстиях. Над городом угрюмо плыли величественные туши дирижаблей. И память Эриха Гофа, нацистского офицера, поглощённого им перед Оракулом, услужливо подсказала – Дрезден.

У Штрассе был прототип переместителя. И порой его настройки координат сбивались. В том числе и по оси времени. Пусть это и случалось с вероятностью один к десяти тысячам…