Глава 13. Ветер перемен. (2/2)

- Я вас понял, - прервал собеседника полковник, мысленно желая тому оказаться в столь же затруднительной ситуации в будущем. – Забавляйтесь.

- Я не…

- Карл! – Ферецци уже не слушал возмущённый монолог фон Ноймана, и обратился к командиру. – Ты всё ещё здесь?

- Здесь, полковник, - Марио надоело слышать, но не видеть собеседников. Едва он подумал, что было бы отлично иметь возможность видеть, что происходит, так сказать, «снаружи», как перед ним появилась прозрачная гранула, превратившись в подобие хрустального шара и мгновенно отобразив всё, что происходило в зале с «пирамидой из рёбер» и «центральной установкой», частью которой был теперь сам итальянец. Ферецци качнул головой - изображение оказалось слишком маленьким. Гранула исчезла, ослепительно вспыхнув, Марио закрыл глаза… а открыл их уже стоя посреди того самого зала, который только что видел на изображении!

- Что за чёрт?!? – удивлённо произнёс он, мгновенно став объектом всеобщего внимания – и учёные, и «конунги» устремили свои взоры на него, а рыжеволосая фурия Кесслер зарделась и смущённо отвернулась. Заржал Гриссом.

- Я тоже хочу спросить, полковник – что за чёрт? – громыхая бронированными сапогами, к нему подошёл Вюст. И вид его был сейчас настолько растерянно-суровым, что Ферецци, размышляя над тем, как он вообще оказался здесь, начал перебирать в уме все свои прошлые прегрешения, гадая, о каком же из них узнал командир. Попутно он заметил, как висящие в метре над полом фигуры из маслянистой чёрной жидкости, ранее формировавшей образы планет, теперь изображали те самые корабли, которые он видел в файле, разыгрывая историю строительства Меридиана. Сама маслянистая модель собираемой из блоков планеты колыхалась чуть в отдалении, занимая почти четверть зала.

- О чём вы, командир? – осторожно спросил Марио, в любую секунду готовый к «нештатному развитию событий».

- О твоём внешнем виде, Ферецци! – рявкнул Вюст, не зная, то ли расхохотаться, то ли наорать на безалаберного итальянца. – Выглядишь не по уставу!

- О внешнем… виде? – и тут Марио, наконец, обратил внимание на себя. После чего ему сразу захотелось удариться головой о стену. Он был обнажён! Совсем! И теперь понятна была реакция Кесслер и ржавших за спиной Вюста товарищей, среди которых особенно отличался Гриссом. Была только одна поправка – всё его тело состояло из той же субстанции, которая сейчас использовалась для проигрывания истории Меридиана! – Твою мать! – протянул Марио, осознавая всю степень своего провала и концентрируясь на необходимость срочно «прикрыть срам». Тело его до шеи покрылось рябью, которая миг спустя придала ему приличный вид человека, одетого в силовую броню.

- Так-то лучше, - хмыкнул Вюст, наметив едва заметную ухмылку.

- Мария, прошу меня извинить. Просто местные системы… Но сейчас всё в порядке. Каюсь и готов исправиться, - тут же произнёс Марио, создавая в руке букет чёрных маслянистых цветов. Кесслер обернулась, глядя на фантома-Марио то ли с укором, то ли… неужели полковник в её взгляде заметил ехидную искру интереса?

- О, можете ничего не объяснять, - нет, это точно было ехидство – она буквально утопила в нём Ферецци. – При работе с неизвестными технологиями всякое может случиться.

- Эй, а передо мной извиниться не желаешь? – если в тоне Марии слышался некий многообещающий намёк, то Гриссом… он просто издевался. – Может я травму психологическую на всю жизнь получил…

- Завидуешь увиденному? – поддел его Марио.

- Отставить скабрезничать! – холодно произнёс Вюст, ибо прекрасно знал, чем может обернуться словестная дуэль этих двоих. – Ферецци, как это, - он окинул взглядом всю фигуру полковника, - понимать?

- Сам не знаю. Только я подумал, что было бы здорово не просто слышать, но и видеть собеседников, как оказался здесь в таком виде.

- Виртуальная среда не воспроизводит данные систем наблюдения автоматически? – тут же вклинился фон Нойман, закончив с остальными учёными, нет-нет, да и бросавшими лукавые взгляды на Ферецци, отсматривать демонстрацию создания Меридиана.

- Там всё очень странно.

- Я так понимаю, ты хотел что-то мне сказать, - Вюст посмотрел в чёрные глаза фантома. Тот был выполнен потрясающе реалистично. Но именно поэтому при взгляде на него появлялось жутковатое ощущение.

- Да, - кивнул Марио. – Как бы наши учёные друзья ни тянули с моим освобождением из этого ящика, - взглядом он указал на ложемент у подножия колонны, оплетённый гофрированными шлангами-щупальцами, - я бы хотел выбраться оттуда поскорее.

- Хм… Понимаю, - согласился Вюст. Он действительно понимал, что сейчас как минимум у фон Ноймана был свой интерес в ситуации. – Что-то ещё кроме красочной демонстрации узнал?

- Пока нет. Но, думаю, то, что хранится здесь, - Ферецци обвёл взглядом весь зал, - просто безценно.

- Удивительное единодушие, - хмыкнул Вюст, имея в виду оценку возможной выгоды, которой сходились полковник и учёные. – Действуй.

- Ты должен мне деньги! – напомнил Гриссом за секунду до того, как фантом закрыл глаза и обратился в безформенную взвесь жидкости, тут же пролившуюся на пол и всосавшуюся в него. Мигом позже плывущие по воздуху изображения планет, сменившие корабли неизвестной расы и Меридиан, обрели цвет, сменив маслянисто-чёрный на пестроту множества оттенков.

- Да… Это будет долгий день, - прошептал Вюст.

Марио осознал себя стоящим на мосту из пружинящих жёлтых гранул, на том самом месте, где он и был – рядом с просмотренным историческим файлом. Самое удивительное, что он даже не почувствовал перехода – всё произошло мгновенно и незаметно, стоило ему только подумать о возвращении в виртуальную среду. В какой-то степени это даже напрягало – не будь всё вокруг него сейчас настолько неправдоподобным, как бы он отличил виртуальную реальность от объективной действительности?

- Что есть реальность, как не набор стимулов, воспринимаемых нашим мозгом и интерпретируемых им? – процитировал он очень подходящую случаю фразу из произведения «Электрические сны» знаменитого фантаста второй половины прошлого века – Фридриха Доннера. Человеком этот Доннер был весьма экстравагантным, с бурной и сложной судьбой. И очень часто в своих произведениях он поднимал вопрос о том, что же такое реальность. Он играл этим понятием, играл восприятием реальности читателей, а его персонажи часто оказывались в иллюзорных мирах, отличить которые от настоящего было невозможно. И заканчивая читать очередное произведение, читатель обычно терялся, не понимая, происходят ли описываемые события в очередной иллюзии, или нет? Сумели персонажи выбраться в нормальную реальность, или запутались сами, приняв за неё иллюзию. Именно это и рождало иррациональный страх остаться навеки в фальшивом мире, приняв его за реальный.

Ферецци огляделся вокруг – всё та же бездонная белизна, заполненная гранулами-шарами, колоннами, из них составленными, и незнакомыми звукам. А над всем этим простиралась фрактальная структура лабиринта.

Тянуть не имело смысла.

- Запрашиваю доступ к базе данных, - чётко произнёс он, надеясь, что правильно понял, как тут всё работает, и ему не придётся исполнять «шаманские танцы с бубном» для достижения желаемого. Однако то ли на этот раз он плохо концентрировался, то ли вообще всё сделал неправильно, но виртуальная реальность никак не отреагировала.

Марио нахмурился. Вариант с «шаманскими танцами», столь им нежеланный, становился всё более вероятным.

- Ладно, - с интонацией, обещающей «я тебя всё-равно достану», он двинулся вперёд по мосту, в направлении колонны гранул, что высилась, вздымаясь из белой бездны в двух сотнях метров впереди. Некоторые из гранул в ней имели фиолетовый окрас, и Марио здраво рассудил, что они, вероятно, так же являются записями каких-то событий.

Однако, он не сделал и пары шагов, как грубый низкий рокочущий голос гортанным произношением изрёк: «Запрос не понят. Главный оператор находится в базе данных. Предупреждение – требуется диагностика основных систем».

В то же мгновение перед лицом Марио возникло привычное уже круглое фиолетовое окно с запросом на проведение диагностики.

- Интересно, о диагностике основных систем чего именно идёт речь? – пробормотал полковник. Он не хотел здесь трогать ничего подозрительного. Проблема была в том, что здесь подозрительным казалось всё. – Чёрт с ним! Что может быть плохого в диагностике? – решил он и нажал кнопку подтверждения. Окно исчезло. И как будто ничего не произошло.

Пожав плечами, Марио двинулся в выбранном ранее направлении, размышляя над тем, что сказал голос. «Выходит, я уже в базе данных? Занятно. То есть вот это вот всё вокруг – и есть то самое хранилище информации? И как тогда хозяева умудрялись искать здесь нужные сведения – тут же вообще нет никакой структуры! Ориентировались по цвету? Если каждый шар – это файл с разными типами данных, то… Но они же никак не отсортированы и просто свалены в кучи. А что если…», - пришедшая в голову простая мысль заставила его остановиться, хлопнув себя по лбу!

- Произвести сортировку данных по времени добавления и типу! – сказал он, и на этот раз сработало!

Мир вокруг вздрогнул! Миллионы и миллионы гранул, из которых состояли мосты, столбы, колонны и даже фрактальная структура вверху одновременно задрожали! Раздался низкий нарастающий гул. Подул невесть откуда взявшийся ветер. А потом световая волна прокатилась по структуре, висящей в небе, и та начала осыпаться безконечным градом разноцветных гранул, мгновенно подхватываемых ветром. Колонны рассыпались как будто от могучего удара, столбы и мосты – следом за ними, и Марио оказался подвешенным в воздухе, в центре дикого вихря, которым закручивались бессчётные мириады гранул, разделяясь, разлепляясь, или наоборот – соединяясь в цепи одного цвета.

Они заполнили всё вокруг! Дыхание перехватило! В глазах пестрело от смешения цветов, носящихся точно молнии. Но вдруг весь этот хаос начал приобретать некую структуру. Миллионы белых гранул, подвластные единой силе, двинулись вниз синхронно, как стая птиц. Достигнув определённого предела, они начали выстраиваться в плоскость без конца и края. Гранулы же всех остальных цветов устремились следом, формируя гигантские колонны, настоящие обелиски, уносящиеся ввысь! Они выстроились вокруг парящего в воздухе Ферецци, с недоумением наблюдающего за происходящим – фиолетовые, жёлтые, зелёные, красные, и столпы иных цветов, даже тех, которые Марио считал невозможными.

Его медленно повлекло вниз, когда от всего сонмища гранул-файлов лишь несколько тысяч ещё оставались в «свободном полёте», но и те быстро приближались к колоннам своих цветов, чтобы слиться с ними. Наконец, Марио плавно опустился на пружинистую поверхность из белых гранул. И всё завершилось. Замерло. Теперь всё было упорядочено, структурировано, и полковник стоял в центре этого порядка, в окружении девяти, кажущихся бесконечно высокими, колонн разных цветов. Следующим кругом шли восемнадцать колонн тех же цветов, а за ним – тридцать шесть, и так далее, разделяясь по цветовым секторам.

Марио оставалось лишь присвистнуть, выражая своё отношение к тому, что случилось. Ибо он был восхищён – несмотря на то, что реальность эта была виртуальной, ощущения казались вполне настоящими. А ничто не могло сравниться с ощущением свободного полёта, не нуждающегося в каких-либо приспособлениях.

- Ладно, - голос его немного дрогнул от осознания того, сколь много информации здесь хранилось. – Похоже, мне придётся серьёзно поработать…

«Внимание! Диагностика завершена!» - едва только Ферецци тронулся в сторону фиолетового сектора, как вновь раздался гортанный нечеловеческий голос. «Обнаружена критическая ошибка! Элемент активации «Слингер» отсутствует! Внимание! Критическая ошибка! Элемент системы восхождения/низложения «Ядро» отсутствует! Внимание! Критическая ошибка! Зафиксирован парадоксальный поток времени, хронология изменена!

Ошибка!

Ошибка!

Ошибка!», - голос продолжал бубнить об ошибке, а Марио замер в недоумении, силясь понять, о чём же именно шла речь – что это за системы такие, и какое ко всему этому имеет отношение хронология. Однако времени у него ни на это, ни на что-либо ещё уже не было. Потому, что голос возвестил: «Начинаю исполнение экстренного протокола номер семь»…

Когда пол под ногами вздрогнул, Вюст насторожился – вроде бы его отряд максимально обезопасил этот зал. Разве только учёные влезли, куда не следует. «Или Марио», - пришла здравая мысль.

Когда – буквально через пару секунд – содрогнулся уже весь зал, стало понятно, что что-то не так.

- Фон Нойман! – устремился учёному, продолжавшему колдовать у ложемента под защитным экраном Карл. – Что происходит?

- Это… не мы! – в растерянности оглянулся старик, и Вюст всё понял по его глазам – тот не имел ни малейшего представления о том, что происходит. Решение было принято немедленно.

- Командир, мне это не нравится, - Вилле Аахтисаари, штатный финн-философ отряда, выглядел как загнанный зверь, предчувствующий приближение цунами.

- Не понимаю! – донеслось со стороны учёных, работавших и инопланетной аппаратурой у стен.

- Только что началась активация всех систем комплекса! – почти с панической интонацией возвестила Кесслер. И тогда громом прозвучали слова Карла:

- Всем покинуть объект!

Но было уже слишком поздно. Потому, что Кесслер потрясённо выдохнула: «Чёрт! Это - не комплекс, это…»

А потом со штырей в потолке и по периметру зала сорвались разряды, впиваясь в клетку-пирамиду, и неизвестная чёрная аморфная субстанция внутри неё как будто вспыхнула чёрным светом…

Горные кряжи простирались от горизонта до горизонта. Бескрайнее царство гор, камня и ветра. Южный материк Меридиана был изрезан горами, но особенно много их было здесь, близ океана. Такие же высокие, как Гималаи на Земле, такие же монументальные и величественные, всем своим видом они внушали мысль о своей незыблемости, неизменности. Мысль о том, что они стояли здесь задолго до пришествия в этот мир человека, и будут стоять целую вечность после того, как сгинет и человек, и те, кто придут следом. Они внушали мысль, что заснеженные вершины, взрезающие облака, ватными одеялами плывущие мимо, абсолютно не подвластны времени и переменами, а человек – лишь пылинка в сравнении, что с ними, что с самим временем. Куда ему со своими мелочными и ничтожными желаниями тягаться с самой природой?

Но… Это было ложным впечатлением.

Горы содрогнулись, и их недовольные рокот и гул разнеслись на многие и многие километры вокруг. Снежные шапки на горных пиках изошли лавинами, а деревья на склонах зашептались и заскрипели, предчувствуя неумолимое приближение перемен, которые никто не мог предвидеть.

Всё вновь задрожало. И на этот раз толчки уже не прекратились после первого удара. Горы гудели, трещали, рокотали обвалами и оползнями! А землетрясение не утихало, оно лишь набирало обороты - толчок за толчком, и каждый следующий был сильнее предыдущего. Как будто кто-то невероятно могучий – настоящий титан – пытался выбраться из-под земли, пробивая себе путь наружу, ворочаясь, и от этого горы уже начали крошиться!

Громыхнуло так, как ни одному громовому раскату и не снилось! И горы начали трескаться, рассыпаться гигантскими обломками, трещины зазмеились по ним, вскрывая изнутри как консервы, выбрасывая в воздух тонны пыли, щебня и пара!

Всё тряслось и грохотало!

Всё менялось прямо на глазах!

Горы, казавшиеся незыблемыми, отступали, падали ниц перед невероятной силой, что сотрясала их изнутри. Деревья, сметённые со склонов, валялись трухой и щепками, измочаленные валунами, что сыпались в ущелья и разломы. Горы опадали, проваливались…

Величественное и ужасающее своей неприкрытой мощью зрелище!

А потом, исторгнутый самой землёй, над всей этой горной цепью разнёсся низкий трубный звук такой силы, что одного только его оказалось достаточно, дабы многострадальные горы, наконец, испустили последний дух и начали обваливаться под землю, рассыпаясь обломками, лишь затем, чтобы…

Из-под земли, из-под казавшихся неразрушимыми горных кряжей, поднималось нечто. Нечто, окутанное пылью, но столь огромное, что в это сложно было поверить. Обломки гор скатывались вниз с объекта, с грохотом опадая гигантскую яму, в кратер, где сквозь густую пыль виднелись этажи Заветного Города, уложенные один на другой что коржи в торте.

Трубный звук, изданный объектом, разогнал пыль, смёл её ураганом, являя миру форму гигантского зубчатого полумесяца – более десяти километров. Бледный, с примесью черноты, будто лоснящийся в лучах оранжевого заходящего солнца, древний корабль пробудился и заявил о себе во всеуслышание – к нему со всех сторон от горизонта уже неслись искры нацистских дисколётов.

Но исполин не собирался ждать, когда слетится мошкара. В полном безмолвии, над разрушенными горами, плавно и величественно, он развернулся, и устремился ввысь на такой скорости, которая была недоступна даже совершенным машинам Рейха…

Монтана вновь любовался Венерой. Но на этот раз не из окон своего кабинета, а со смотровой площадки, расположенной на крыше башни, являвшейся административным центром планеты. Площадка пустовала – кроме Монтаны здесь никого не было. Но именно здесь он мог почувствовать по-настоящему простор и размах того дела, которое претворял в жизнь – сделать пригодной для обитания одну из самых суровых планет Солнечной системы.

Небо тускнело, становилось темнее. День близился к завершению. Энергетическая плёнка защитного купола теперь была видна отчётливее. А город внизу нисколько не изменился, разве что прихорошился огнями, да транспорт стал двигаться осторожнее.

Ему нравилось наблюдать за городом отсюда, свысока. Испытывать чувство собственной власти над ним и всей этой планетой, чувство контроля над каждым аспектом жизни. Знание того, что всё идёт так, как и задумано.

- Почти как тогда, над Лондоном. Лишь я, цеппелин, безкрайнее небо, и пылающий город внизу.

Монтана грезил войной, сражением, достойным его гения. Сражение, которое можно было бы назвать произведением искусства, способным удовлетворить его придирчивый, взыскательный вкус. Как мало в его жизни было таких битв! Сколь много он бы их желал! Но раз уж нет возможности вести обычную войну, что ж – пусть. Он найдёт себе достойного противника, ради победы над которым не жалко будет поставить на кон свою жизнь. Будь это старик Штрассе или сама коварная природа Венеры…

- Отдыхаете, рейхсмаршал? – голос, внезапно раздавшийся позади, невозможно было спутать ни с чьим другим.

- Я думал, что вы обо мне позабыли посте той истории с зейт-бомбой и путешественником, - Монтана не обернулся. Не вскинул руку в приветствии. Не сделал ровным счётом ничего, что ожидается от человека, который должен приветствовать самого фюрера.

- Я – занятой человек, - усмехнулся Гитлер, ставая радом с «майором» и устремляя взор на город. Они смотрелись очень колоритно – один в безукоризненном белом костюме и перчатках, второй – в бежевой военной форме. Обоих окутывала аура властности.

- Терраформирование идёт по плану. Подготовка к вторжению в мир под кодовым обозначением «Мидгард – 2» почти завершена.

- Я здесь не для выслушивания ваших отчётов, рейхсмаршал, - фюрер заложил руки за спину.

- Значит, что-то случилось, - констатировал Монтана, и в его золотых глазах сверкнула искра затаённого торжества – удача улыбнулась ему самым неожиданным образом, ибо фюрер пришёл к нему, а не к Штрассе. О лучшем раскладе и помыслить было сложно.

- Да. И ситуация крайне серьёзна. Но я думаю, рейхсмаршал, что вы с вашими уникальными возможностями – именно тот человек, который склонит чашу весов в нашу пользу.

- Я весь – внимание, - и на устах «майора» заиграла та самая улыбка…

Гарольд отворил дверь и ступил в прихожую своего дома, когда время уже перевалило за полночь. Добраться в Нью-Йорк из Берлина сегодня можно было менее чем за полчаса, но никто не отменял работу. Порой – и довольно часто – её было так много, что Гарольду приходилось буквально жить на работе, появляясь дома лишь в выходные. Так что сегодня он ещё легко отделался.

И всё это время у него не шла из головы встреча с руководителями Рейха. Было у него чувство некоей странности, недосказанности, связанное с ней. Но развить мысль он не успел – свет в прихожей, который он решил не включать, чтобы не тревожить жену и дочь, загорелся. На лестнице, ведущей со второго этажа, одетая в ночную сорочку, стояла Элизабет. Женщина выглядела заспанной, светлые волосы слегка растрёпаны. Но она приветливо и очень тепло улыбалась.

- Гарольд, - Элизабет прильнула к мужу, одаривая поцелуем. В этом жесте было столько тепла, нежности, и одновременно он сообщал о том, как сильно она скучала. – Ты наконец-то смог вырваться из цепких лап «Абвера»? – улыбнулась она, прекрасно понимая, что фраза звучит двусмысленно.

- Я отбивался, как мог. Победа осталась за мной, - усмехнувшись в усы, ответил мужчина, оттаивая буквально на глазах. Ещё секунду назад он был суровым и расчётливым оберстгруппенфюрером, а вот теперь вдруг превратился в приветливого и улыбчивого семьянина, чем-то напоминающего довольного рыжего кота.

- Лиллиан сегодня на «отлично» написала контрольную по математике, - продолжая улыбаться, Элизабет чуть отстранилась. Гарольд повесил свой китель в шкаф.

- Она у нас умница.

- Не шуми, а то умница проснётся. И ты сам знаешь, как трудно тогда будет уложить её спать…

- Па-ап? – сонный детский голос, раздавшийся со второго этажа, дал понять, что все меры конспирации оказались тщетны – «умница» проснулась. – Папа! – радостно воскликнув, девочка вихрем ссыпалась по лестнице, буквально врезаясь в отца и заключая того в объятия.

Гарольд рассмеялся, подхватывая дочь на руки, и закружив.

- Я так скучала!

- Я тоже, родная, я тоже…

Лиллиан принялась без умолку щебетать о своих дневных делах, не давая возможности никому и слова вставить. Гарольд молчал, кивал, поддакивал, интересовался. Элизабет радовалась, одновременно возмущаясь тому, что дочь не спит. Гарольд наслаждался семейной идиллией. Именно этого ему так сильно не хватало. И Корнелии. Как же он был рад прийти домой…

Внезапно воцарилась тишина, а все трое – Гарольд, Лиллиан на его руках, и Элизабет замерли, будто их поставили на паузу. Застыли истуканами. До жути синхронно. Они вздрогнули, дёрнулись, и глаза их затянуло белой паволокой. До жути одновременно. Гарольд, двигаясь что сомнамбула, опустил дочь. Та развернулась, глядя своими белыми глазами на родителей. Но в этом взгляде не было ничего человеческого – лишь какая-то запредельная жуть. А потом они протянули руки друг к другу, и из их ладоней начали прорастать бледные ворсинки, что тянулись к соседним, сплетаясь в странную сеть…