Тринадцатая часть (1/1)
Джонс обхватил Меттью за плечи, прижимая к себе, прикасаясь губами к мертвым щекам и закрытым векам, бессвязно шепча:— Боже, Метти… Прости, я… я ничего не помню… Я должен был спасти тебя от любой опасности! Но я… А-а-а-а!!! – с губ Джонса сорвался истошный вопль, который не мог принадлежать здравомыслящему человеку. – Нет, нет, я не верю! Черт! Не верю! КАК?! Когда?! КТО?! Не-е-ет!.. – от отчаяния американец не находил себе покоя, завывая навзрыд.
Если вы никогда не теряли настолько близких вам людей, вам не понять. В груди разрывалось сердце, рвалось наружу. Хотелось сделать хоть что-то. Что-нибудь, что поможет исправить все это, но ты понимаешь, что сделать уже ничего нельзя. Остается только смириться с этим, но… Но ты все еще не веришь. Не веришь, что человек, лежащий прямо перед тобой, совсем недавно обнимавший тебя, живой и здоровый – уже просто пустая оболочка, ничего не значащая материя, которая никогда не ответит тебе, никогда не вдохнет воздух и не улыбнется…
Вот и Альфред не верил. Он прижимал к себе мертвое тело и рыдал. Рыдал и шептал что-то бессвязное, о том, как любит, о том, как хочет все вернуть и о том, что не хочет жить.Все страны в молчании наблюдали за происходящим, но думали, что это лишь наигранная постановка, чтобы запутать их. Тогда Германия положил руку на плечо рыдающего Америки:— Джонс. Нам нужны объяснения, — холодно сказал он.Англия, который в данной ситуации больше всех хотел врезать по этой американской роже, добавил:— Черт, Альфред, если это все ты устроил, лучше скажи сейчас — меньше промучаешься, — процедил он.Но Америка не слышал их, он видел перед собой лишь бледное лицо брата, с которым он даже не успел поговорить, сказать все что чувствовал и объяснить… все объяснить.Но мертвым уже все равно.
Они ничего не слышат и не видят.Пустые…Холодные…Слишком мертвые…Им нет дела до живых.
Остается только надеяться, что душа Канады все еще бродит рядом, что видит это, что понимает…
Что простит.Но Америка не мог. Не мог отпустить, не мог поверить.Когда Артур с силой встряхнул его за плечо, Джонс оттолкнул его руку с такой силой, что чуть не сломал.— Черт, он спятил! – завопил британец, потирая кисть. — Его надо обездвижить!Германия быстро сориентировался и оттащил брыкающегося Альфреда от кровати, но тот все равно слишком активно вырывался, чтобы схватить его.
Тогда Артур ударил его по голове, найденной под кроватью, бутылкой из-под водки. Америка потерял сознание и упал на пол. Отдышавшись, Англия поймал на себе изумленные взгляды присутствующих:— А что я должен был делать, а?! Не смотрите на меня так! Лучше помогите мне: накиньте на него что-нибудь, и свяжите! Нам же придется допрашивать его!Франция и Германия, спохватившись, принялись помогать выполнять вполне логичные требования.Пока эти трое были заняты, Китай в коридоре успокаивал Италию; об этом его попросил Германия, стараясь всячески отгородить итальянца от этого кошмара.Яо старался, рассказывал Варгасу всякие небылицы, кормил обещаниями и врал. Убедительно, улыбаясь, с восторгом на лице, говорил о том, что все это просто такая игра, что все это понарошку, а проигравшие просто возвращаются к себе домой, словно ничего и не было. ?Ложь во благо?, повторял про себя Китай, но сам в любую минуту был готов разрыдаться от отчаяния.Внезапно, когда Италия убежал, чтобы найти бумагу для оригами, пред лицом Китая появился призрак Ивана:— Ну, разве не забавно? – улыбаясь, спросил он, окинув взглядом дверь в спальню Америки. – А, Яо?Китаец совершенно спокойно, чуть нахмурившись, холодно ответил:— Нет, Иван. Не забавно. Смерть – это совсем не смешно, ару.Брагинский чуть помрачнел, но продолжил тему:— О… Я знаю, поверь. Я знаю это как никто другой. Я видел сотни смертей, но… От этих я получаю удовольствие. Странно, да? – азиат не перебивал. — Хотя почему странно? Вот в кино, например, мы тоже получаем удовольствие от смертей и никто не говорит, что это аморально, верно? Да, мы знаем, что это просто фильм, и что все эти люди потом пойдут в гримерную и смоют краску, так похожую на кровь, со своих рук, но все же…
— Можешь не продолжать, — перебил Китай. – Ты ведь не кинематограф обсуждать пришел, да, ару? Что ты хотел?Брагинский вздохнул, закрыв глаза:— Ох… Да, ты прав. Я не за этим пришел… Как думаешь, Яо, каково это – выслушивать истерики не упокоенных душ?— Неприятно, наверное, ару? – спросил Ван.— Да, еще как, — на лице России появилось обреченно вымученное выражение. —Они тут повсюду! Меня об этом не предупреждали! Очень надоели, если честно… Совершенно не могут говорить спокойно. Поскорее бы ты умер, хоть собеседник появится… — увидев, как глаза Китая становятся очень… ОЧЕНЬ круглыми русский тихо захихикал. – Да шучу я! Шучу… Не бойся. Не по твою душу, как говорится…
— А по чью? – все так же отрешенно спросил Ван. Он еле держал себя в руках, потому что говорить с призраком – это, как минимум, странно и страшно, а говорить с призраком России – так вообще жутко.— Хе… А ты как думаешь? – ухмыльнулся Брагинский.— Ну, даже не знаю. Может быть…— А может быть, я просто поговорить пришел?Эти слова вывели Яо из равновесия, он не знал, что и думать-то теперь:— П-просто так? – переспросил он.— Да. Понимаешь, вы так предсказуемы, что мне даже скучно как-то… — вздохнул русский. — Я ждал большего, да и Он думаю, тоже.— Он? – Ван надеялся получить хоть какую-то зацепку, выудить информацию о сообщнике. – А какой Он?Но Россия тут же раскусил его замысел:— Хочешь поиграть со мной, да, Китай? – хитро улыбнувшись, поинтересовался Брагинский.— Нет, просто интересно, — честно соврал Ван.— Ну, он… интересный, — протянул Россия. – По крайней мере, для меня. Он всегда был таким, но очень тщательно от меня скрывал, – но азиату этого расплывчатого ответа было недостаточно. Он продолжал выжидательно смотреть на Брагинского. — Насчет того как он выглядит, можешь даже не спрашивать. И не смотри на меня так! Играть неинтересно будет. Тебе разве скучно?Судя по голосу Ивана, для него вся эта история действительно было лишь игрой, аферой, совершенно ничего не значащим занятием, вроде того, когда хочешь убить время. Его голос настолько искренне говорил об этом, что не верить было нельзя.
?Иван играет с нами, словно ребенок с новыми игрушками… когда ему кто-то надоедает или ставит под угрозу сохранность всей коллекции, он убирает его!?— Интересно, Ваня, правда, — успокоил его Китай. — Вы хорошо постарались, ничего не скажешь. Мне действительно интересно, кто здесь убийца. Как в тех старых детективах, где убийцей оказывается садовник.— Но тут нет садовника, — удивился Брагинский.— Я знаю, что нет, — согласился Ван. — Но есть убийца. И нам нужно выяснить кто он.— А почему ты так уверен, что это не Америка? – хитро спросил русский.— Потому что Меттью догадывался о том, кто убийца, и если бы это был Джонс, он вряд ли бы стал говорить ему об этом, да, ару?— Да. Но почему ты так уверен, что Канада не ошибся? Тогда зачем Америке убивать его? – возразил Иван.— Потому что его убил не Америка, ару.— А кто же? – изумился Ваня.— Его убил ты.Наступила короткая пауза.
После нее Брагинский улыбнулся и, приблизившись, погладил Китай по голове призрачной ладонью, засмеявшись:— Да ты самый настоящий Шерлок Холмс! – изумленно воскликнул он. — Угадал! Ха-ха-ха! Правильно! – немного успокоившись, он погладил китайца по щеке. — Ой, если бы я не был влюблен сейчас, то, может, снова стал бы встречаться с тобой…
Ван не знал, что сказать. Пусть Россия был призраком, его руку он чувствовал так отчетливо, что казалось, смог бы прикоснуться к ней.
В памяти всплыли воспоминания о прошлом столетии, когда они были вместе: Иван часто приходил к нему домой, а потом они вместе сидели на полу перед камином, и Россия так же гладил его по голове. Этот жест успокаивал Китай, давал почувствовать себя спокойно.И сейчас тоже, Ван хотел прижаться к ?Большому Брату? и заплакать.
Когда Иван убрал руку, из глаз Яо брызнули слезы. Он сам не понимал от чего, от отчаяния, или от обиды… Они просто сами покатились по щекам:— Не плачь, Яо… Не надо… — чуть наклонившись, прошептал Иван. – Я уже говорил, что не люблю, когда ты плачешь.— Но, Иван!.. Зачем?! – всхлипнул азиат. – Зачем ты мучаешь нас?! Зачем напоминаешь мне о том, как мы расстались?! Зачем убил Кику?! Зачем убил их?.. – Китай бросил взгляд на дверь. – Зачем?..Брагинский грустно улыбнулся, в лиловых глазах появилась тоска:— Понимаешь… Если я скажу тебе об этом, мне придется убить тебя, так же как и Меттью.
Ван вытер слезы рукавом и собрался с мыслями.— Хорошо. Можешь не говорить, я все равно это выясню. Как и про то, что Америка ни в чем не виноват.Тут Брагинский почему-то захихикал:— А как ты думаешь, Яо, почему я позволил тебе догадаться об этом?И тут Китай опешил.
Он понял.— Мне все равно не поверят…