Топаз и циан (1/1)

Какие красивые глаза. Такие вообще бывают у людей? У кого-то, кроме Йана? Мог бы смотреть в них вечно, если бы мог.А мои? Такие, как у меня, много где встречаются. Ничем не примечательный цвет.Посредственность. Ужасный недостаток, который портит и без того скучную внешность. Как же всё надоело. Так бы и плюнул себе в глаз, если б мог.

Тихий вздох безысходности. Шум воды из-под крана. Блез провёл пальцами по забрызганному слюной зеркалу. Каждый день он ненавидел то, что в нём отражалось.

Я убил столько лет на то, чтобы стать индивидуальностью, и не могу исправить очевидные изъяны, которые не выбирал при рождении. Цвет глаз, волос, группу крови. Рост. Ёбаный рост, как же я тебя ненавижу.По сравнению с Йаном я настоящий пиздюк. Не хочу быть низким, ненавижу. Столько ограничений, столько слабости. Каково быть высоким?

Фостер опустил голову вниз. Обычно его это не волновало, но сегодня одна единственная подставка для ног буквально вызвала у него агрессию. Пнув её, Блез наконец смог выйти из ванной. Йан дома. Но настроение быть каждую секунду рядом с ним вдруг улетучилось, стоило Фостеру пройтись по своим загонам снова. После того ужасного разговора о самооценке Блеза, он держал это в себе. Не хотел афишировать снова. Результат был отвратительный.

Я сам виноват, что чувствую это. Значит мне собственные эмоции и разгребать. Никто не любит нытиков. Люди с ментальными проблемами мало кому нужны. А те, кому всё же нужны, скоро уходят, потому что им это надоедает. Почему Йан всё ещё держится? Красивый, молодой, сильный. Он как ожившая статуя, созданная руками гениального скульптора. Как модель. Как правитель древнейшего государства. И никаких проблем с головой. Полностью отполированный идеал. Почему я? Йан, почему я? Тебе правда нравится это посредственное ничтожество? Зачем? Зачем??Слёзы не давали дышать. Подушка у лица тоже. Врач пытался спрятать свои слёзы, проглотить всхлипы. Так надо. Иначе Йан увидит. Услышит, всё поймёт и уйдёт. Блезу было непонятно, почему детектив ещё с ним, но потерять его было для Фостера началом конца. Ещё одно расставание он бы не пережил.

Тонкие пальцы коснулись рыжих волос на макушке. Врач вздрогнул. Киркманн нашёл его в углу балкона, куда тот сбежал тихо плакать.

Йан заботливый. Пусть и редко подтверждает это словами. Слёзы партнёра были для него недопустимы, поэтому он старался сделать многое, чтобы их остановить.

Длинные руки подхватили Блеза и прижал к груди. Детектив вместе с ним проследовал в спальню, укладываясь на огромную кровать. Это означало только то, что Блез в ловушке на ближайшие несколько часов.

— Что случилось?

— Не скажу, тебе не понравится.

— Почему?

— Мы уже говорили об этом, ты разозлился. Я не хочу давать тебе ещё один повод меня ненавидеть.

— Ты не дал мне ни единого повода тебя ненавидеть, Блез. Расскажи, что случилось.

— Неправда. Сейчас будет то же самое.

— Блез, нам нужно говорить. Это важно.

— Я ненавижу себя, не понимаю, почему ты меня такого убогого не бросил. Да, опять! И прекрасно помню, как ты на это среагировал. Так что не заставляй меня напоминать. Давай забудем.

Йан окинул его печальным, но тёплым взглядом. Пальцы погладили чужую щетинистую щёку, затем поднялись выше, зарываясь в волосы, пытаясь успокоить с помощью тактильного взаимодействия. Такие шелковистые. Блез перестал плакать, детектив легко улыбнулся.

Какие красивые глаза. Голубые. Буквально чистое небо на фотографиях с высоким разрешением и ещё обработкой сверху. Потому что оно по природе своей никогда не сможет быть таким, как его глаза. Почему ты себя срёшь, дурачок? Не ценишь? Не замечаешь плюсов? Считаешь скучным, никаким. Но Блез есть только в одном экземпляре. Он прекрасен, индивидуален. Жаль, что пока в этой квартире только я это понимаю, сколько не доказывай.