XII (1/1)
Забытье Блеза, вызванное усталостью, постепенно трансформировалось в сон.Сновидение было странным. Хотя бы потому, что с врачом вообще давно такое не случалось, голова просто отключалась в черноту. Но не теперь.Фостер оказался в гостиной частного дома. Обычный коттеджный холл, маленький, сбоку лестница наверх. Все бы ничего, но тут явно была в разгаре какая-то вечеринка: повсюду валялись погнутые пустые пластиковые стаканчики, лежали бутылки, а пол усеивали крошки от чипсов и ленточки серпантина. Давящее желтое, почти горчичное освещение превращало помещение в какой-то бункер от био-угрозы. В гостиной царила мертвая тишина, что не то чтобы пугало, скорее, удивляло. Блез поднял с пола стаканчик, на который будто наступили шпилькой, пробив дырочку, как вдруг услышал наверху странный звук."Хрррррррш"Волоски на шее зашевелились, но врач все равно двинулся к лестнице. Ступени не скрипели, вообще не было ничего, кроме этого размеренного цикличного шипения.Оказавшись на втором этаже, рыжему предстал узкий коридор, в самом конце которого из под двери тускло вырывалась полоска сиреневого света. Оттуда же, судя по всему, и раздавался шорох. Не отвечая за свои движения, он пошел к источнику света.Делать этого не хотелось, разум сонного Фостера упрямо твердил, что то, что прячется за дверью, не должно быть увидено. Но сон не был реальностью, и врачу ничего не оставалось, как смотреть на свое бессилие перед событиями.Вскоре Блез оказался перед дверью. Звуки точно исходили отсюда, и теперь он понял, на что они похожи.Рвущаяся бумага. Кто-то методично снова и снова рвал листки. Но зачем?Сознание билось в истерике, просилось вниз, в безопасность, но рука сновидного Фостера схватилась за ручку и толкнула полотно внутрь.На полу спальни, маленькой, преувеличенно детской, с игрушечной лошадкой-качалкой, метровым кукольным домиком и белой кроватью, сидела Бэтти. Блез узнал ее сразу, пускай и со спины. Мерзкий розово-фиолетовый свет, невесть откуда берущийся, озарял все в помещении, оставляя глубокие тени там, куда не попадал. Эта атмосфера врачу не понравилась хотя бы потому, что Бэт не среагировала на открытую дверь и продолжила методично заниматься чем-то, не обернувшись на вошедшего.Она что-то рвала. Брала из большой кучи листочки и медленно, мучительно медленно кромсала их пополам."Шурррррррх""Шурррррррх"Присмотревшись, мужчина понял, что это были глянцевые фотографии. Но не мог увидеть изображений. Он сделал два неуверенных шага в комнату. А Бэтти перестала рвать снимки. Теперь она просто сидела, созерцая угол комнаты.Блез взглянул на кадры пристальнее, но тут же пожалел. Холодный пот прошиб тело, выхолаживая спину, а с губ сорвался жалобный стон.Это были их совместные фото. Различные, из разных мест, разных лет. Но каждое было порвано ровно так, чтобы разлучить пару на снимке. Слева от женщины располагалась целая куча таких карточек, которые должна была постичь такая же судьба.Фостер, чуть ли не плача, засипел:- Бэт? Что ты делаешь?Не поворачиваясь, она ответила утверждением иной темы:- Внизу вечеринка.- Там... Там никого нет. Видимо, она... она закончилась.- Нет, просто все ушли.- П-почему? - Он сделал шаг назад, так как голова жены чуть склонилась влево.- Очень просто - потому что ты пришел. - Она стала медленно поворачиваться, и так же медленно у рыжего учащалось сердцебиение. - Хотя я тебя не звала.Ее лицо осветилось, а Блез закричал. Хотя лица, как такового, и не было - там, где было привычно наблюдать все атрибуты человеческой физиономии зияла плоскость зеркала, отражающая доктора, стоящего у двери.- Я уехала от тебя на край мира, но ты все равно пришел на мой праздник жизни. - Стеклянная поверхность начала трескаться, шумно хрустя осколками. - Тебе что, приносит радость превращать мои пиры в поминки? Я не ношу траура, я хочу жить. - Сквозь трещины, пульсируя, полилась вязкая густая фиолетовая жидкость, в которой отчетливо копошились маленькие серебряные червячки. - Хватит тащить меня за собой. Дай мне дышать.Пока она говорила, Блез пятился назад с круглыми от ужаса глазами. Внезапно он уперся во что-то теплое, и урчащее, как обогреватель. Этого "чего-то" раньше точно не было, и Фостер резко обернулся. И почти ослеп от внезапного света.
За его спиной стоял Йан. Но он чуть мерцал таким мягким бело-голубым светом, что спустя секунду врач уже мог разглядеть его лицо, решительно опущенное на Бэтти.
Тому, что раньше было женой Фостера, появление детектива не понравилось. Сущность завыла, отчего стеклянная шрапнель угрожающе задергалась.
А спустя секунду маска Бэт со звоном лопнула. Она забрызгала Фостера осколками и слизью, но лицо и глаза врача заботливо закрыла собой сверкающая рука.
После этого доктор с шумным вдохом подскочил и проснулся.***Теперь он сидел на кровати, тяжело дыша и подняв одеяло к самому подбородку. Только через пару секунд Блез снова упал на спину и заплакал, прижимая ладони к глазам.Он не мог контролировать рыдания, раздававшиеся сухими всхлипами в тишине комнаты. Разум настойчиво шептал, что кошмар нереален, зато реален человек за стенкой, которому не уперлось слышать вой в пол четвертого утра. Почему-то именно эта мысль заставила Фостера судорожно вдохнуть и выровнять дыхание. Он приподнялся на локтях и уставился в дверной проем.Даже сквозь туманное влажное зрение было видно, что на диване гостиной мерно дышит спящий человек. Удовлетворившись этим, врач снова опустился на подушку. На него накатила волна спокойствия. Присутствие в доме постороннего, гостя, который не представлял опасности для хозяина, вызвало какое-то абсолютное чувство защищенности.Сейчас Блез очень ярко понимал, что ночной кошмар не происходит наяву, он не может навредить ему. И что более важно, Фостер не чувствовал себя одним против своих страхов. Само нахождение в помещении с кем-то, кто может поговорить с тобой и не мешает с грязью, казалось уже тем фактом, ради которого стоило не бояться.Лежа и созерцая потолок, мужчина снова задумался о Йане. Детектив не был ему другом, приятелем и даже не товарищем. Но тем не менее он казался Блезу даже более приятной компанией, чем Альберт.Беккер был навязчив. Добр, но лез в те темы, куда Фостер не горел желанием допускать людей. Простой, как угол дома, он часто затрагивал струны души рыжего, на которых болезненно играл, сам того не желая. От коллеги врач временами уставал, не мог его винить, но нуждался в уединении. Йан же был другим. Терпимым и... Понимающим? Он прощупывал Фостера как минное поле, и в случае негативной реакции отступал и извинялся, чисто и невинно, предлагая какую-то минимальную душевную помощь. Это было так неожиданно, тем самым отношением, о котором Блез и думать забыл. Он не получал ни от кого такого уважительного осознанного внимания очень долгое время. Именно это делало блондина таким полезным для состояния врача.Детектив просто относился к нему, как к человеку. Человеку с историей за плечами. И как раз от этого становилось как-то приятно.Блез так долго пребывал в убеждении, что все вокруг либо плюют, либо смеются над ним, что банальная вежливость со стороны следователя приводила его в подвешенное состояние непонимания на грани с благодарностью. Он испытывал нечто, сродни неловкости, будто должен был как-то отплатить за хорошее отношение, но Йан ничего не просил взамен. Для гостя это было обыденностью, о которой Фостер уже и забыл. Но в то же время мозг отказывался принимать, что врач должен быть благодарен, отрицал это и стыдился. Все-таки, блондин был для него никем, а положительное принятие помощи и внимания - шаг к налаживанию взаимоотношений. И именно этого в тайне боялся доктор.Улучшение общения вело бы к укреплению связи, привязке. Завязался бы контакт, они бы обменялись профилями в сети, стали бы писать друг другу. А Фостеру пришлось бы рассказывать про свою жизнь, делиться проблемами, потому что уже сейчас он понимал: от такого человека, как этот гость, он не сможет скрывать практически ничего. Йан входил в ту категорию "теплых" людей, которым ты открываешься против воли, они слишком располагают к себе, им хочется довериться. Блез и так несколько раз уже попался в эту ловушку, всего за два дня. Подумать только, пара суток, а он уже чуть не выложил почти незнакомому мужику свои переживания и беды. В детектив была сила, тихая и молчаливая, как волна, накрывающая с головой. Фостер не смог бы справиться с ней, даже если бы попытался. Блондин из тех, что называется, "барменов", "попутчиков в поезде", которым пересказываешь всю свою жизнь, а они слушают тебя так, словно рождены для этого. Слушать и понимать."Да, вот только слушать он тебя будет еще недолго. Один день остался".
Блез прикрыл глаза, его действительно расстроил этот факт. Доктор не то чтобы уже немного прикипел, скорее, хотелось продлить нахождение рядом живого человека. Сосед, как ни крути, положительно повлиял на его самочувствие. Да к тому же такой сосед. А теперь вот он свалит, а рыжему ничего не останется, кроме как снова упасть в рутину и бездну загонов. Контраст между тем, что было, что он имеет сейчас, и что его ждет буквально через 24 часа так напугал Блеза, что он непроизвольно потер запястье, испещренное блестящими дорожками шрамов. Судорожно вдохнув, он снова расслабился.В этих размышлениях что-то было, неуловимо очевидное, и Фостер сощурился, глядя на потолок, как вдруг осознание пронзило его практически одномоментно.Он снова посмотрел в гостиную, правда с этого угла не было видно дивана."А может, хер со всем этим? Он хороший человек. Стоит рискнуть. Приятель мне бы не помешал".