*** (1/1)

"Полгода. Вы общаетесь уже полгода. Обалдеть".Фостер прокручивал это у себя в голове практически каждый день с первого числа нынешнего месяца. Мысль просто не давала покоя, как только Блез умудрялся переключаться на что-то иное, она возвращалась с новой силой.Врач до сих пор с удивлением не мог принять факт того, что еще не надоел своей трескотней Йану. Детектив, как оказалось при простом дружеском разговоре ранее, был моложе на целых двенадцать лет, весьма удивив этим рыжего. Блезу казалось, что такая разница в возрасте должна как-то сильно бросаться в глаза, создавать пропасть между интересами и взглядами. Но, вопреки этому, Киркманн наоборот был таким морально стабильным и серьезным, что в некоторых аспектах словно понимал больше, чем проживший дольше Фостер. И потому выслушивал все, что говорил ему врач со вниманием и уважительным пониманием. Йан отнюдь не был дураком, хотя и любил глупые дерзкие шутки, и это нравилось рыжему в смешливом блондине. Иметь рядом такого друга коротышка считал за счастье, которого долгие годы он был лишен.Они заочно рассказали друг другу о своем окружении, но никогда не знакомили с друзьями в живую. Уже шесть месяцев каждый из них узнавал о жизни другого разные моменты, рисуя портреты и картины обычной ежедневной рутины все больше и больше. Йан знал, когда Блез ходит на работу и чем там занимается, Фостеру же было известно в мельчайших подробностях, как Киркманн восстанавливал убитую квартиру, пока врач великодушно предложил ему пожить у него на время ремонта. Сейчас, когда Йан, поблагодарив, снова съехал к себе, Фостер ощущал какое-то легкое опустошение, которое привык объяснять простым привыканием к шагам в холле кого-то, кроме него самого. Конечно, они теперь часто ходили к друг другу в гости, но это было не совсем то.В гостях Блеза ограничивало время. Сидя в ныне уютной, но слегка стерильной, квартире Йана, рыжий словно постоянно видел уголком глаза таймер, отмеряющий приемлемые для гостеприимства часы. Он боялся злоупотреблять вежливостью и не хотел быть навязчивым. Думал о чужих делах и заботах, о том, что занимает минуты, которые должно потратить иначе. Тогда, когда Киркманн жил у него, врач никогда не задумывался о том, что детектив может уйти - ему было просто некуда. Рыжий знал, что даже если блондин уйдет ремонтировать жилье, он вернется вечером, и будет следующий день. А потом еще. И еще.В гостях этого не было. Придя к Йану, Блез истерично быстро начинал рассказывать, что у него нового, страшась, что не успеет выложить все до секунды, когда надо будет уходить. Протараторив скороговоркой все свежие факты, он замолкал, смотря в чашку и не зная, как занять неопределенные часы, но детектив всегда подхватывал, плавно задавая вопросы своим мягким шёлковым тембром. Он получал кривые, косые и рваные ответы, но никогда не допускал неловкого молчания, разбавляя его шутками или ситуациями с работы. Фостеру нравилось, что Киркманн не дает ему молчать. Не дает тревожиться.Кроме кучи внутренних качеств, которые автоматически переносили Йана в разряд восхитительных людей, следователь был чертовски красив. Болтая с ним, врач всегда поражался тому, как четко, слажено и гармонично работают все черты его лица. Даже самые плохие, случайные фотографии блондина были лучше многих специально поставленных фото Альберта. А уж когда детектив смеялся, жестикулировал или просто делал обычные, будничные вещи, казалось, будто где-то рядом крутится камера, снимая рекламу какого-то одеколона или коллекции одежды. Рыжий изучал это лицо из эстетического интереса: как вот может существовать такой человек? Он пытался выделить хоть какой-то изъян, что роднило бы Йана со всеми остальными, но проваливал все попытки. Даже шрам на брови, и тот только нежно посверкивал на свету, как прозрачное колечко пирсинга.С какой стороны не посмотри, Киркманн был другим. Будто не отсюда, с другой планеты. Особенный.Вот и сейчас, думая о шести месяцах общения и глядя на бегущие титры на экране телевизора, Блез снова погряз в думах о человеке справа, доедавшем чипсы из пакета, вульгарно вытряхивая из него крошки прямо в рот. Покачивание дивана вернуло рыжего в реальность - Киркманн поднялся, потянулся и подхватил со столика банку пива, осушив до конца. Методично запихивая сложенную в трубочку пачку в горлышко бутылки, Йан протянул:- Фильмец на три из пяти, как говорится, с пивом потянет.- Да, это правда, - Фостер неуверенно гоготнул, сам не понимая почему ему стало так тяжело поднять глаза на собеседника.Расправившись с бутылкой, детектив взглянул на дисплей телефона и нахмурился.- Черт, уже так поздно. Ты извини, но мне стоит выдвигаться, а то я хочу вздремнуть перед работой. Понедельник - день тяжелый, и все такое.Беззвучно втянув воздух сквозь щель меж зубов, неприятно захолодив эмаль, Блез ответил:- Конечно. - Внезапно в голове что-то щелкнуло, и слова вывалились сами. - Погоди, ты же выпил. Куда ты поедешь?- Не парься, - не глядя на врача, мурлыкнул Йан, отбивая что-то на светящемся экране. - Я уже вызываю такси.На мгновение Фостер будто физически ощутил, как его стофунтовое железное сердце сорвалось вниз и прибило тело к полу, продавив диван. В следующую секунду все, конечно, было как раньше, но мозг еще обрабатывал странную реакцию, отчаянно ища ответы.- Не хочешь чаю, пока ждешь машину?- После пива? Нет, не думаю. А вот чего я бы хотел, так это частично слить выпитое. Скоро вернусь, - глухо рассмеявшись собственной шутке на ходу, Киркманн исчез в ванной.Фостер проследил, как за мужчиной захлопнулась дверь, и потер лицо ладонями."Что за херня? Волнение с нихуя. Вы сидите так очень часто. Он постоянно уезжает вечером: вам же на работу. Это логично и правильно, так делают люди, которые уважают друг друга. Тем более, вы уже хорошие друзья. Ты чего, он просто едет домой. Он же не кинет тебя, тупица".- Но я не хочу, чтобы он уехал. - Шепот от своих собственных губ неожиданно напугал врача, и он неосознанно их коснулся.За спиной грохнула дверь. Будто застигнутый за чем-то постыдным, Фостер подпрыгнул на месте, но оборачиваться не стал, схватив пульт и выключив телевизор.- Моя карета уже прикатила, поэтому я валю, хаха.- Главное, чтоб не скорой помощи, - на автомате отшутился Блез, не поверив, как фальшиво и высоко звучит его голос.Сзади заливисто засмеялся коп, и этот звук жарко нагрел что-то в груди врача. Йан, тем временем, был уже у двери, накидывая теплое пальто на плечи, не вдевая руки в рукава.- То есть я могу не рассчитывать на приемлемое прощание?- Балда. - Блез улыбнулся и, скользнув с дивана, дошёл до уходящего. Йан ухмылялся, стоя у выхода, а когда хозяин дома подошёл ближе, опустился на корточки.- Созвонимся еще.- - Естественно, - Блез протянул руку следователю, но тот, пожав ее, ни с того ни с сего, сделал классический захват старшей школы, крепко, по спортивному обняв врача.Легкая рука решительно, но мягко похлопала рыжего по спине, но Фостер этого практически не ощутил. Его поглотили запах и тепло. Чистый ментоловый аромат геля для душа, покрытый сверху хорошим одеколоном, личный запах кожи человека и едва заметный шлейф вишневых сигарет и спирта. У врача разболелась голова, но не так, как это бывало обычно: Блез просто до боли смежил веки и вдохнул глубже. Букет аромата был живой, потому что от блондина исходило тепло. Все это сильное, терпкое благоухание, как хорек, горностай, пробиралось внутрь, обхватывая сердце, протираясь пушистым мехом по ребрам и заседая навсегда. Властный запах не дал рыжему и шанса решить что-либо, он просто заполонил все существо. Едва не теряя сознание, Фостер чуть не заскулил, но вовремя спохватился и направил импульс к руке, так же крепко хлопнув по плечу следователя. Все заняло не больше пары секунд, но для врача это сумасшествие длилось ничто и вечность одновременно.Киркманн поднялся и, весело бросив "Бывай, дружище", вылетел в подъезд.Все еще поглощая остаточное присутствие Йана и неопределенно качая рукой в прощании, Блез сообразил, что стоило бы закрыть дверь, но это перекрылось чем-то другим, и врач молча дополз до дивана. Он сел туда, где до этого сидел детектив, и провел пальцами по подлокотнику, ровно там же, где касался блондин. Дойдя до места, по которому нетерпеливо стучали чужие пальцы, Фостер сильно впился в ткань своими, надеясь почувствовать фантомную руку. Он почти сразу же отдернул ладонь и громко сказал:- Да что за дерьмо?В пустоте квартиры стены слегка срезонировали, и это так стегнуло по душе одиночеством, что Блез невольно поджал ноги и обхватил колени."Ты с ума сошел? Что происходит? Почему ты так себя ведешь? Никогда не было такого. Ты его боишься что ли? С чего вдруг? Вы только больше сдружились. Все же охуенно. Классно пили, ели, поржали с фильма. Отлично. Он классный. Умный, добрый. Уважает тебя, понимает. Смешной. Красивый. И руки красивые. Он так тебя обнял. Крепко. Тебе же понравилось. Тепло, и этот запах. Чистый, безопас-"- Эй! Нет, что за херня! Какого черта! - Фостер вскочил и замельтешил по комнате, задохшись от возмущения. - Ты ебу дал? Что за приколы? Что у тебя с головой за бардак? Соберись!Встав как вкопанный посреди комнаты, Блез заметил на вешалке у двери бордовый шарф. Он прекрасно знал, кому принадлежит этот кусок кашемира, но это не помешало врачу сдернуть его с крючка и провести кончиками пальцев по мягкому плетению. Вернувшись в комнату и поддавшись какому-то импульсу, Фостер поднес мягкую ткань к лицу. Нежная шерсть проехалась по щетине, чуть шурша, а почти выветрившийся набор тех самых нот снова растревожил зверька у сердца.Сопоставить два и два было нетрудно. Это чувство было знакомо врачу, просто забыто. Он сел на пол и, уткнувшись лицом в ткань, произнес:- Ебаный рооооот, я, походу, в него втрескался.