Глава 3 (1/1)

— Осталась минута, — прозвучал до омерзения знакомый голос, вызывающий страх и ненависть одновременно. Такой необычный коктейль эмоций придавал желание разможить черепушку, а значит повод выжить. — минута и семнадцать участников. — За полчаса нашли троих... с половиной человек. — удивительно холодно констатировал Томас, прекрасно понимая, что в данном контексте нашли равно убили. — Если всё так и продолжится, то никого к концу не останется.Он недоумённо повторил:— С половиной... Уши заложило от гудения сирены, и свет заставил зажмуриться от острой боли. Вновь поместье стало призрачным спасением на небольшой промежуток времени, во время которого даже отдохнуть толком не получится. Противясь презрению и отвращению к себе, Риджуэлл из последних сил отмахивается от мыслей, что устал, хочет сдасться и пожалеть себя. Его тошнит от этого, но ещё немного, и он не сможет отрицать тот факт, что его рассудок вымотан больше, чем тело. — Так-так, смотрю, вы какие-то... дохлые, — недолго подбирал слова наблюдатель, что-то чиркая от скуки в блокноте, — можете выходить, всё закончилось. Давайте, живее! Риджуэлл усмехнулся. Всё закончилось. Нет, ещё ничего не заканчилось – всё только началось. Почти ничего не поменялось, кроме следов крови на полу и стенах. Не сказать, что много, но теперь игровая перестала быть дружелюбной. Теперь она похожа на игровую: место, после которого надежда медленно разбивается на куски, где выживание – единственная цель. Главный зал остался почти нетронутым. Помимо разрухи и россыпи крови на белой скатерти, Илай пропал. Один из тройки – пронеслось в голове Тома. Прямые факты, не вызывающие отклика. Должно быть, не один он стал программичным, почти забыв, что значит сентиментальность. — ...И что нам делать? — первый заговорил незнакомец, которого Риджуэлл впервые видит. Как и у всех, маска скрывает лицо, но можно поклясться, что ранее его не было. Словно сигнал, средь толпы прошли глупые, даже абсурдные, а иногда не очень варианты.— Где Эбигейл? — кареглазая девушка, та, что сторонилась других, напуганно прошлась глазами по залу. Никто не ответил. Более того, кто-то умудрился выдвинуть свои догадки, куда же могла пропасть девушка, находясь в столь прискорбном месте, где умереть легче простого. Сарказм. Не желая тратить время на переговоры, британец первый покинул комнату и пошёл в правое крыло, надеясь, что кухня открыта. И дверь охотно отворилась. Будто поглощаемый этой бездной свет, темнота скрыла силуэты мебели. Колеблясь на секунду, Томас зашёл, и, как следовало ожидать, лампочки мгновенно зажглись. Мрак расступился, обнажая самую обыкновенную кухню: подставка для ножей пуста, плита, скорее всего, нерабочая, пыльная вытяжка и столы, на одном из которых лежит свежий труп. Запах крови, специй и гари ударил в нос, и британца бы скорее вырвало именно от этого смрада, ибо понимание, что перед ним труп, пришло не сразу. — О Боже... — слетает с уст перед тем, как Риджуэлл делает шаг назад, хватаясь за живот. Лёгкая судорога проходится по телу, застревает в желудке, заставляя содрогнуться в попытках извергнуть водянистую жидкость вперемешку с желчью.— Эй, что за?.. — наблюдатель хотел было что-то сказать, а после, кинув украдкой взгляд на кухню с необычным ассортиментом, прикусил губу от наигранного стыда, — Ох... эм, ну, зачем на ковёр? Его так долго отстирывать... — Ты сумасшедший! — еле откашлявшись и корча миной от едкого привкуса во рту, Томас сразу нашёл ответ на свой недавний вопрос: половина была здесь. И возник другой вопрос: с какой целью половину оставили, и где вторая. — Э?! Я просил прибраться после себя! — оправдывается ублюдок, что вызывает неподдельный смех. — Указания 'оставить полтрупа для вида' не было!.. В любом случае, как я и говорил, кухня открыта, и никто этому не радуется. — очередная судорога вызвала рвоту, — Слушай, хорош поганить ковёр, если тебе настолько плохо, то хотя бы в... ну да, ведра нет. Зеваки собрались позади Тома, выглядывая из-за его спины, дабы поглазеть и унять свой интерес, и, увидев такую необычную картину, многие сразу же перехотели заходить, да и в принципе находиться рядом. Увидела всё и девушка, но никаких криков не последовало. Значит, это не Эбигейл. — К чёрту всё... — с злостью бросил Риджуэлл и зашёл, не смея поднять глаза. Руки судорожно открывали шкафчики один за другим, и не было ясно: то ли это из-за шока, то ли от опустошения и без того истощённого желудка. Хотя оба являются звеньями одной цепи. — Эй! Здесь!.. — машинально крикнул Риджуэлл, отыскав что-то в одном из шкафчиков. Изучая, глаза быстро пробежались по предмету, но после, оглянувшись назад, парень сунул обратно в шкаф, вглубь. На вопросительные взгляды, только коротко ответил: — Нет, ничего, показалось.***— Философ! — парень поправил волосы, хотя внешний вид сейчас его мало интересует. Привычка.Спустя пару секунд ему ответили:— Ох, хочешь всё таки обсудить философию? — последовал ответ с нотками наигранной радости, — Если тебя не отпустило, то туалет во-он там, в конце, слева. И да, мне очень жаль, что тебе пришлось лицезреть сию жестокость, но... всё таки это было довольно странно. Ах, не бери в голову.— Есть пара вопросов. — наблюдатель заинтересованно осмотрел собеседника, будто впервые видит его, отложил ручку, что-то буркнул, дав понять, что слушает. — Когда закончится эта игровая? — Томас, ты такой невнимательный. В самом начале говорил: пока не наступит рассвет-— Здесь всё ненастоящее. — отрезал британец, заметно нахмурился, — Откуда знать, что рассвет подразумевает солнце здесь, а не за стенами зоны? — ...Какой же ты душнила, — наблюдатель лениво перевернул несколько страниц, неспешно прошёлся по характеристике подопытного, пытаясь найти во всём этом слова 'бесячий' и 'тупой'. — тебе никто не говорил? Смотря на тебя, ты кажешься не тугодумом. И хитрым. А теперь взгляни на окно и сделай вывод: да, луна сдвинулась. А если ты ещё приглядишься, то увидишь...— Увижу... снег? — Юху! Бинго! — лёгкое нажатие кнопки, и комната наполнилась аплодисментами. — А зимой что? Правильно! Ночи длятся дольше! Я поражён, что никто из вас не замечает такие детали, хотя в вашем положении важно примечать их. — А если... люди кончатся? — внезапно для самого себя спросит парень, нервно переступая с ноги на ноги. Получается, солнце появится не через шесть часов, а намного позже. Тишина. Слышно тяжёлое дыхание, но не ответ. — Хм... Учитывая, что впереди ещё игровые, то я бы был очень разочарован, будь вас очень мало, поэтому здесь вы до рассвета или пока ваше количество не сократится в два раза.Том недоверчиво смотрит прямо в объектив, слегка приподнимает и кидает маску на пол. — И ты так легко это говоришь? — А что мне запрещает? С чего ты взял, что я говорю правду? Может, я врал с самого начала, и правила, и ваше количество, и даже условия иные? — холод пробрал подопытного, — Если это твой протест, то, могу огорчить, я тебя не убью. Маски – один из факторов, который, впрочем, необязательный. Кхм... Внимание, у вас десять минут, чтобы собраться в главном зале! ***— И чего ты так копошишься об остальных? — мужчина слабо откинулся на спинку стула, бросил взор куда-то в стену, поверх десятков мониторов. — Побочный эффект? Если так, то очень странно и... захватывающе. Это что-то новенькое, нужно изучить подробнее.На лице появилась ухмылка, руки сами в ту же секунду бросились в сторону, нащупав папку, схватили её и потянули к себе. Характеристика, физиология, биография, – данные, по которым так легко судить человека, что даже становится смешно. Бесстрастное порицание превратилось в игру, в которой только один человек способен дёргать за ниточки, дабы развеселить себя.— Жизнь – бесценный дар, — прошептал наблюдатель, через пару секунд смеется над сказанным. — И у кого не хватит фунта на пулю? Да уж, постулаты общества так навязаны, что от них никуда не деться. Тогда... — он перевёл взор на мониторы. Напуганные лица, нервные почёсывания, дрожь, и всё равно крысы идут в зал, как положено. Маленький мир, в котором больше нет законов и ограничений – тысячи возможностей, которые, к сожалению, игнорируют. — Почему вы здесь? Тишина. Он вторит вопрос в пустоту, но ответа так и нет. Что же, придётся довольствоваться стопкой бумажек и едой, ведь, наконец-то, наступило время обеда.