20. (1/2)

POV Нелюбимые. Соби (Боец).Подумать только: у меня есть Жертва, и это не сон! Мое самое горячее желание все-таки сбылось; а еще говорят, будто чудес не бывает! Но я теперь точно знаю: подобное утверждение - неправда, и чудеса присутствует в нашей жизни! И происходят, кстати, в тот момент, когда ты уже отчаялся и совсем не ждешь их... И я понимаю - надо верить всегда, надо не терять надежды... Ох, как надо! И как порой сложно, почти невыносимо, такое ожидание! Но, видимо, мое пришлось судьбе по вкусу, и она поделилась со мной своей милостью, проложив для меня новые жизненные дороги, много-много дорог, уже не таких одиноких и печальных, к которым я готовился, но все мое существо противилось подобному будущему. Но сейчас... сейчас и всегда (какое чудесное слово!) меня станет греть и успокаивать своим присутствием Рицка, и мне отныне никогда не будет страшно, грустно или одиноко. Ведь он рядом, так о каком одиночестве или печали может идти речь? Нет, о них стоит забыть вовсе; собственно, я уже и забыл, забыл настолько прочно, будто бы и не был знаком с ними накоротке. Быстро, конечно, но зачем дежат в голове плохое, если оно больше не потревожит тебя? К тому же, на данный момент весь мой мозг занят одной-единственной мыслью, приобретшей поистине колоссальные размеры и по этой причине вытеснившей оттуда все другие.И она, разумеется, исключительно о моей Жертве! Я просто не могу думать ни о чем другом и одновременно не могу насмотреться на него, на моего Рицку. Кажется, смотрю неотрывно, при каждом удобном случае, а все равно хочется еще и еще... Ведь он замечательный и внутри, и снаружи! Да, я нисколько не преувеличиваю, нисколько! Он красив внешне, и его красота постоянно тревожит мое вдохновение, которое подталкивает меня нарисовать много-много картин, посвященных Рицке... Это во-первых. А что касается его души (судить о людях по внешности не стоит, я понимаю), то она тоже, на мой взгляд, самая достойная из душ всех, кого я знал раньше и знаю сейчас. Доброта, чуткость, желание понять и какая-то, что ли, трогательность (Рицку так и хочется назвать милым!), - вот основные черты моей фантастической Жертвы! А ведь у некоторых Бойцов в нашей школе Жертвы гораздо хуже, чем Рицка, - это видно даже беглым взглядом - и обращаются с ними тоже не очень... И вдруг Рицу-сенсей хотел подобрать мне кого-нибудь наподобие? Откровенно говоря, даже представить страшно... Но оставим Рицу-сенсея: если он и планировал в отношении меня что-либо гнусное (хотя с его точки зрения никакая гнусность не должна лишать меня присутствия духа и железного самообладания), его замыслы мне больше не страшны. У меня уже есть Жертва, и, я считаю, он идеален. Я до недавних пор и не подозревал, будто люди бывают настолько близки к совершенству! А я с ним рядом, теперь, всегда и навсегда! И, в частности, на ближайшую ночь... Мы снова спали в тесных объятиях друг друга, не в силах разомкнуть руки даже на миг, и наши тела, чувствуя стремления душ, пытались прижаться одно к другому настолько крепко, чтобы уже наконец, по возможности, срастись воедино; жаль только, им это не удалось.Очень жаль. И Ушки у нас с Рицкой пока на месте - правда, я сам не перестаю удивляться, почему. Мне странно: как мы с ним еще держимся и не делаем решающего шага? Но, похоже, он уже не за горами, и наши Ушки доживают последние дни. Хотя ладно, забегать вперед не стоит, пусть все поизойдет естественно и в свои сроки; а в эту ночь я долго не мог заснуть, наслаждаясь одним ощущением Рицки, доверчиво прижавшегося ко мне и лежащего тихо-тихо. Как здорово лежать подобным образом, и перехода к более решительным действиям, имеющим конечной целью лишение Ушек, вовсе не требуется, мне в принципе хорошо и без них. Интересно, а каковы эмоции моей Жертвы от того, что я с ним? Ох, надеюсь, такие же восхитительные! В общем, я долго не смыкал глаз от приятного волнения, то краснея, то бледнея, словно трепетная девушка при виде любимого, и никак не мог совладать с собой, а Рицка обнял меня, притянув вплотную к себе, и заснул. Ему не помешал даже бешеный стук моего сердца... но я не в обиде. Ведь Боец должен заботиться о своей Жертве, я вовсе не хочу, чтобы Рицка страдал от недосыпа, поэтому пусть себе спит! А я пока буду разглядывать его снова и снова, млея от прикосновений его рук, не желающих выпускать меня ни на миг. И до чего мне тепло и уютно - словами не передать!

☆☆☆Но затем я, похоже снова заснул, поскольку утром почувствовал себя вполне выспавшимся и первым делом после пробуждения подумал о том, что жизнь все-таки прекрасна! Поистине волшебная мысль, не посещавшая меня уже долгое-долгое время, которая дарит радость и мгновенно поднимает настроение! Вот как на мне сказывается близость Рицки: я меняюсь прямо на глазах, мне хочется смеяться, пусть даже без причины, и чуть ли не петь! Хотя я вру, причина для пения (эх, если бы я умел сочинять музыку, то сейчас бы написал хвалебную оду в честь своей Жертвы!) и она такова: в моем распоряжении целый день - целый! длиннющий! день!!! даже не верится... - вдвоем с Рицкой! И, смею надеяться, он лишь первый в долгой череде других дней, что нам предстоит провести вместе. Моя драгоценная Жертва еще спала, спрятав лицо у меня на груди (я ощущал кожей его спокойное дыхание), и нежность, невозможная нежность, заставляющая меня изнемогать, щекоталась внутри, явно намекая... Но я не дал ей воли, дабы не будить Рицку, только пустил ее в свои мысли и дал разбежаться с кровью по всему телу, поэтому вполне вероятно, что Рицка уловил хотя бы ее отголоски. Да, сейчас мной управляют исключительно чувства к Рицке, полностью захватившие мой разум и туманящие его мечтами, еще совсем недавно несбыточными. А теперь для меня не существует невозможного, я знаю это абсолютно точно! И, видимо, на почве уверенности во взаимности, я ощущаю себя всесильным в качестве Бойца. Эх, жалко, мы пока не сражались в Паре с Рицкой... Я ведь и до его появления в моей жизни являлся лучшим здесь, а уж с ним... С ним я сделаюсь всемогущим и принесу ему бесчисленное множество побед, чтобы порадовать и выразить свою признательность и верность, а еще, конечно, продемонстрировать свое искусство. А вообще я, признаться, уже соскучился по Системе и заклинаниям, и мне не терпится проверить, насколько удачно мы с Рицкой сочетаемся с точки зрения боевых параметров. Но Система и сражения подождут, к ним можно вернуться и попозже, поскольку сейчас больше всего на свете я хочу быть с Рицкой, не отходя от него даже на шаг.Во второе наше совместное утро, я, чуть открыл глаза, сразу поискал взглядом свою новообретенную Жертву и нашел его еще спящим, уютно уткнувшись мне в грудь. И у меня в груди, в том самом месте, куда Рицка так мило уткнулся, тут же защемило от нежности, и я открыто наслаждался ею, тоже разбуженной Рицкой, и, похоже, подобными эмоциями я не устану наслаждаться никогда, а Рицка, надеюсь, подарит мне немало поводов для ее проявления. Но когда он успел настолько завладеть моими сердцем, разумом и душой - словом, мной целиком? И интересно. у других Пар все происходит так же или мы уникальны в своих реакциях? Жаль, нам не объясняют таких вещей на уроках, и Рицу-сенсей тоже не говорил ничего по этому поводу. Хотя оно и понятно: его-то мои реакции не волновали в принципе, исключая нахождение в Системе. Но об учителе я постараюсь сегодня не вспоминать, к тому же, о нем мне гораздо лучше позабыть вовсе... Ведь все его теории оказались неверны: получается, вместо какой-то специально подобранной мне Жертвы я ждал и дождался именно Рицку, а те страдания, которые мне пришлось вынести, пока его не было рядом, кажутся мне теперь сном, страшным, но не вполне правдоподобным. И пусть его! Время грусти прошло для меня навсегда, а впереди одни лишь радость и блаженство! Я дождался!- С добрым утром, - извлек меня из области мечтаний и надежд сонный голос Рицки. Кстати, я уже упоминал о том, что его голос тоже неодолимо манит меня, как, впрочем, и все остальное в моей Жертве? Да и правда, для меня он состоит из одних достоинств, и милый просто до мозга костей и самых сокровенных глубин души, которая у нас теперь одна на двоих. Но тогда, выходит, я тоже милый? Ох, не знаю-не знаю... Насчет себя я вовсе не уверен. Да, собственно, мне при подобном раскладе быть милым, похоже, и не обязательно, поскольку данного качества Рицки хватит на нас обоих с лихвой.

Умывшись и позавтракав, мы задумались над тем, чем же будем сегодня заниматься. Вообще, конечно, мне бы следовало давно находиться на занятиях, но я фатально проспал их начало, и не только начало, а и бОльшую часть. Вот я, оказывается, любитель поспать! И ведь раньше я не замечал за собой этого качества... Хотя оно и понятно - разве получится отказаться от долгого безмятежного сна в компании своей Жертвы? Мне - так уж точно нет, наоборот, я собираюсь пользоваться любой возможностью в этом плане. В общем, решено: на уроки не иду, но, признаться, меня слегка беспокоит реакция учителей на мои беспрецедентные прогулы, к которым меня сперва вынудили Бескровные, а теперь я продолжаю их по собственной инициативе. Наверняка, преподаватели, мягко говоря, обескуражены моим дерзким поведением и желают срочно призвать меня к порядку, снова превратив в образцово-показательного студента... Поэтому меня вполне могут разыскивать по школе для душеспасительных бесед и не менее душеспасительных угроз, надеясь, что они возымеют нужный эффект (но вряд ли, говорю сразу). А разыскивать, например, станут в моей комнате, позже перенеся свои поиски еще куда-нибудь, где я часто бываю. Но в комнате-то меня нет, а бегать по всей школе учителя, я думаю, не захотят - не настолько уж я важная персона, хотя Рицу-сенсей, вероятно, считает по-другому, если так усердно возится со мной, - и предпочтут попросту не обращать на мое отсутствие особого внимания. А мне стоит быть осторожным и в ближайшее время не попадаться им на глаза, дабы избежать упомянутых выше нотаций, слушать которые у меня совершенно нет настроения. Да, должного настроения для внимания к нудным речам у меня нет, зато есть настроение рисовать, рисовать, рисовать... Рисовать без остановки! И кого же? Естественно, Рицку, это понятно! И у меня в голове уже прямо роятся идеи разнообразных картин, где главной фигурой я сделаю мою Жертву. Только захочет ли он опять позировать мне? Надо спросить... Я поднял голову, опущенную мной в задумчивости, и первым делом наткнулся на невозможно теплый, ласкающий взгляд (ласка в нем ощущалась мной практически как прикосновение!), сосредоточенный на мне. Ох, и я до сих пор не в состоянии поверить, что кто-то смотрит на меня ТАК! Рицка, пожалуйста, не отворачивайся, не надо!

Но взгляд, хоть и фантастически приятный, тем не менее, изрядно смущал, и я, стесняясь, спросил:- Что?- Просто ты задумался, а я не хотел тебя отвлекать, - с улыбкой пояснил Рицка (как ему удается улыбаться настолько светло? И сумею ли я достоверно передать этот свет на рисунке?), а я нескромно таращился на него, прикидывая, какими краскамии приемами рисования воспользуюсь, чтобы вложить в портрет все обаяние, которое присуще оригиналу. Но внезапно до меня дошло: краски-то я в мыслях уже почти выбрал, а вот согласия Рицки спросить забыл! Нет, не зря, не зря мне попадало от Рицу-сенсея за рассеянность! Я открыл рот, чтобы задать волнующий меня вопрос - и понял: я снова стеняюсь. Но это вообще не лезет ни в какие рамки! Ведь при такой Жертвы, как Рицка, Бойцу незачем опасаться неадекватной реакции на просьбы или наказаний за невинный интерес! И я прекрасно понимаю все подобные доводы - умом... и все равно робею. Вот незадача!Но после борьбы с собой, продлившейся несколько мгновений, я успешно справился с нездоровыми проявлениями определенных черт моего характера и нервно выдавил:

- Можно... можно я снова тебя нарисую? - и тут же опустил глаза на руки, нервно теребившие край футболки. Надо ведь. какой я, получается, стеснительный! И мне, откровенно говоря, слегка стыдно за себя, но, надеюсь, Рицка, увидев эту мою сторону, не подумает обо мне плохо. А я со временем исправлюсь, обещаю!

- Соби, - Рицка взял мои влажные от волнения руки в свои и тихо попросил: - Посмотри на меня, - а я... я моментально повиновался, не в силах (и не желая!) сопротивляться его просьбе. Но какие слова последуют за ней? Ох, хорошо бы не насмешливо-презрительные... - Соби, если ты чего-то хочешь, то говори сразу, ладно? - заботливо предупредил он и нежно погладил меня по щеке одной рукой. Я, разумеется, немедленно покраснел (как он угадал мои тайные сомнения и надежды? В смысле, хотение во всем признаваться Жертве прямо и общаться на равных, а не как затюканный слуга со всемогущим хозяином?) и торопливо кивнул. - Вот и хорошо! - Рицка одобрительно подмигнул, а я вновь залюбовался им. Это уже прямо наваждение какое-то! Очень хочется верить, что хотя бы в бою я не буду так ужасно отвлекаться из-за одного его присутствия (нахождения) рядом! А Рицка тем временем деловито уточнил: - Где именно ты хочешь меня нарисовать?- В саду, - не задумываясь, ответил я радостно.- Вот и отлично! - согласился он весело. - Ну что, пошли туда?- Да, только сначала нужно ко мне в комнату зайти, взять необходимые принадлежности, - предупредил я. Он, не споря, кивнул, после чего мы заглянули ко мне в спальню и, взяв нужное, отправились на улицу по пустым сейчас школьным коридорам и переходам. Их пустота (еще бы, ведь уроки в самом разгаре!) вполне устраивала меня - более того, я откровенно радовался тишине и спокойствию тех помещений, по которым проходил наш путь. Ведь в противном случае мы бы н смогли избежать многочисленных любопытных глаз, рассматривающих меня с Рицкой и так, и эдак... А я не хочу! Безусловно, я горжусь своей Жертвой и быть Бойцом Рицки для меня великая - даже можно сказать, не представимая честь - но когда все пялятся... Я чувствую себя беззащитной диковинной зверушкой, демонстрируемой жадной до зрелищ публике, и это чувство поистине отвратительно! Правда, справедливости ради скажу: в школе на меня глазеют чуть ли не с первого дня моего появления здесь, и я почти привык, но... На одного меня пусть смотрят сколько душе угодно, а вот на нас с Рицкой вдвоем не надо. Почему-то мне упорно кажется, будто под любопытными взглядами из наших с ним отношений уйдет нечто глубоко личное и сокровенное, какая-то неуловимая тайна, которую легче легкого спугнуть нескромным вниманием, словно хрупкую бабочку - неуклюжим движением руки, желающей схватить ее. И подобное ощущение страшит меня, заставляя скрываться от чужого назойливого внимания, храня трепетное волшебство наших зарождающихся отношений подальше от всех остальных. Быть может, потом, позже, я уже не стану рассуждать в таком духе и даже посмеюсь над своими прошлыми страхами, но сейчас я еще не готов. Не готов предъявить себя и Рицку в нашем новом качестве досужим любителям сплетен, которых хлебом не корми, а только дай обсудить других. В своих разговорах, заключающихся в перемывании костей всем на свете, им луше обойтись без упоминания наших имен - и обычных, и Истинного. И по этой самой причине гулкая пустота школьных коридоров казалась мне доброжелательной и отдохновенной, а, главное, ничуть не пытающейся сунуть нос не в свое дело. Она была моим союзником, и я от души наслаждался ею.Добравшись наконец до моей комнаты и захватив все необходимое, мы направились в сад. И вот мы на месте, а я уже рисую... По-моему, я говорил раньше, что, стоит мне начать рисовать, как я отрешаюсь от всего плохого и неприятно беспокоящего и мне всегда становится легче в процессе возникновения рисунка, пусть даже перед тем. как я к нему приступил, мне было невыносимо больно или плохо. Раньше, когда Рицу-сенсей только знакомил меня со своими уроками терпения боли, лишь рисование на перых порах помогало мне держаться. Помню, я отрешался от ударов, терзавших мою спину, продумывая композиции и цвета картин, которые нарисую тотчас, вернувшись к себе, и порой так глубоко погружался в это занятие, что почти не ощущал кнут на своем теле. Словом, рисование (или пусть мечты о нем, неважно) помогли мне перенести первый, самый трудный этап знакомства с болью, а потом я уже стал подходить к подобным занятиям гораздо сознательнее и разумнее, поняв: умение переносить боль иногда замечательно помогает в бою. А рисование для меня являлось отдушиной всегда, и всегда приносило мне одну радость и, наверно, беззаботность... И сейчас в саду с Рицкой оно воздействует на меня точно так же, уводя в мир счастья (ну, если и не счастья, то хотя бы хорошего настроения) и вдохновения, но если раньше мои чувства на этом ограничивались (хотя даже в таком виде спасали меня во многих и многих ситуациях, которые в противном случае могли совсем сломать меня), а сейчас...Сейчас наслаждение от рисования накладывается на блаженство в чистом виде, обусловленное присутствием рядом Рицки, моей Жертвы, самого дорогого человека. Кстати, до недавнего времени я избегал рисовать людей, ведь они раздражали меня своей жаждой движения: ведь им сложно долго оставаться в одной позе, их тело затекает, а мышцы требуют переменить его положение; сами же люди - вернее, то что есть в них, кроме тела, - быстро утомляются и просят о перерыве... А я, привыкший переносить на картину все вплоть до малейших деталей, зачастую просто не успевал запечатлеть все те подробности, которые казались мне важными. Поэтому с изображением людей у меня не сложилось. То ли дело природа: безмолвные деревья, готовые позировать для тебя месяцами, да даже бабочки - и те всегда ждали, пока я закончу набросок! Я уже не говорю про море, горы, небо... Да, природа открывалась мне более охотно, чем люди, и, кроме того, они, признаться откровенно, не вызывали у меня особого желания рисовать, а уж вдохновения не вызывали вовсе. Но появление в моей жизни Рицки изменило ситуацию коренными образом, и я понял: его рисовать я не просто хочу, а жажду, и смогу обойтись без принуждения его к долгому позированию, ведь я и так помню каждую мелочь его внешности наизусть: я же запечатлевал его образ не в мозгу с помощью глаз, а в душе при помощи...Чего-то необъяснимого, существующего, наверно, только в Парах между Бойцом и Жертвой. Но как бы то ни было, а Рицка постоянно в моем сердце и в моих мыслях (занимает, кажется, их все!), и, пожалуй, сейчас беззастенчиво воспользуюсь этим нам обоим во благо, нарисовав что-нибудь по-настоящему прекрасное! Так, скорее! Ага, карандаши, кисти, краски - все под рукой, и я начинаю!

Я, по-моему, только взял карандаш, но на чистом прежде листе бумаги уже откуда появился вполне подробный и схожий с оригиналом набросок. Ого, ничего себе! Я, похоже, сам не замечаю, с какой скоростью работаю! И это все потому, что Рицка - поразительный источник вдохновения и творческой энергии! Я немедленно продолжил, уже в полной мере предвкушая, каким действительно роскошным выйдет рисунок (как раз таким, как и его и задумывал, каким он виделся перед моим внтуренним взором!), но внезапно по саду словно пронесся порыв ледяного ветра - меня аж передернуло! - и до боли знакомый голос, неприятный мне до крайней степени, вывел меня из равновесия, сразу начисто уничтожив и вдохновение, и радость, и, кажется, даже самый свет солнца сделался более тусклым... А мой рисунок пострадал тоже: когда я услышал этот голос, который никогда бы не хотел слушать вновь, моя рука непроизвольно дернулась, и на бумаге образовалась жирная ужасная линия, чуть не прорывающая ее насквозь. И ужасный пронизывающий холод охватил меня изнутри... Что же теперь будет? А вдруг он сумеет отобрать меня у Рицки, и все станет по-старому? Я не хочу, нет! Рицка! Защити нас, пожалуйста!!!- Соби-кун? - между тем поинтересовался Рицу, выходя из-за здания школы. Он смотрел на меня тяжелым взглядом и не моргал, а я, наверно, таращился на него, будто маленькая птичка на змею, и все сильнее нервничал, сжимая в руке карандаш, словно мог выдавить из него помощь. Карандаш, не выдержав давления. в конце концов хрустнул и сломался, я же продолжил стоять перед ним, не в силах произнести ни слова, немой и жалкий, а он все смотрел, смотрел... Рицка где ты?! Почему ты молчишь?!!☆☆☆До школы я добрался к обеду, как, собственно, и предполагал. Обеденный перерыв еще не наступил, поэтому здание встретило меня отрадной тишиной. Да, приятно осознавать, что во время моего отъезда школа хотя бы цела, и особо злокозненные ученики не сравняли ее с землей, а бОльшая часть из них еще и усердно занимается. Мне как директору, признаться, очень импонирует такое положение вещей, но предчувствие... Оно вовсе не исчезло, а, наоборот, сделалось еще более мучительным. Быстро отнеся вещи в свою комнату, я направился в свой кабинет посмотреть, много ли за время моего отсутствия накопилось бумаг и дел, требующих моего внимания, и застал там Нану, увлеченно копающуюся в документах. Вообще, тут же подумал я, мне следует принять определенные меры, чтобы по моему кабинету не шастал кто попало и уж тем более не рылся в важных бумагах столь бесцеремонно. Положительно, над этим вопросом стоило подумать, но попозже.- Рицу! Ты же должен был вернуться только вечером! - на секунду прекратив поиски, несколько рассеянно заметила Нана и продолжила свое занятие. - О, нашла! - радостно проговорила она мгновение спустя.- Нана, приведи ко мне Соби-куна, - оставив без внимания её недоумение, потребовал я. Но она нисколько не огорчилась моему пренебрежению к ее словам, исходя из чего я решил, что ей вряд ли интересен мой ответ. Да и сам я, кстати, не вижу абсолютно никаких причин отчитываться перед подчиненными за принятые решения. Но вступать в долгий спор с пререканиями (как, возможно, могло бы случиться, вздумай она настаивать) мне сейчас не с руки, поэтому я доволен тем, что она не захотела продолжить расспросы.

- Соби? Но сейчас ведь уроки, - она бросила на меня неопределенный взгляд и быстро отвернулась. Мне же подобное ее поведение показалось крайне подозрительным. А может ли мое гнетущее предчувствие быт связанным с Соби? Да, признался я себе, вполне. Во всяком случае, данное предположение заслуживает самого пристального рассмотрения. Но перед тем, как строить дальнейшие гипотезы, мне необходимо увидеться с ним.

- Нана, я прекрасно знаком со школьным расписанием, - напомнил я ей и уверенно продолжил: - Но Соби-куна я желаю видеть немедленно!- Хорошо, - кивнула она почему-то с подавленными выражением лица и покинула кабинет. Оставшись один, я сел в свое кресло, очень удобное и привычное, откинулся на спинку и задумался. А предметом моих мыслей служил, естественно, Соби-кун, мой воспитанник и личный ученик. Я пытался понять, насколько он успел забыть, что такое подчинение и терпение боли, пока меня не было, и какое количество усилий мне придется приложить, дабы вновь привести их к приемлемому уровню. И, кстати, уже стоит, видимо, заняться поисками подходящей Жертвы для него, ибо я больше не нахожу особого смысла затягивать его обучение слишком долго. Он готов или почти готов к принятию Имени и переходу в другие руки. А может? Нет, вряд ли. Хотя... Ладно, без особой решил я, собственную кандидатуру я тоже рассмотрю. Ведь что греха таить - меня не слишком тянет расставаться с Соби-куном после всех вложенных в него усилий, к тому же, он привык ко мне и подчиняется беспрекословно... Но стоило мне перейти в своих мыслях к данному моменту, как возвратилась Нана с до предела задумчивым видом (подобную задумчивость я, откровенно говоря, до сего случая не имел удовольствия созерцать ни разу).- Что такое? - холодно осведомился я. Нет, все же в пределах этого учебного заведения без опасения за свои нервы можно иметь только с Соби-куном, всегда выполняющим мои распоряжения четко и безукоризненно. А другие - это весьма запущенный случай. Вот отчего Нана стоит, будто истукан и продолжает молчать? Что, спрашивается, ей мешает ответить на мой вопрос? И где, наконец, Соби?- Соби нет, - ответила она, вперив в меня невразумительный взгляд из-за стекол очков.- То есть как это нет? - не сразу дошел до меня смысл ее слов. И действительно, как это его нет? Признаться, ответ Наны неприятно поразил меня и почти поставил в тупик. А уезжать мне не стоило определенно, ведь, похоже, только я переступил порог - и все сразу распустились до последней степени. Но ничего, теперь я вернулся и восстановлю прежний порядок со всей доступной мне скоростью!

- Ну, его нет на уроке, - ее объяснение ничуть не прибавило ясности во все происходящее, а потом она и вовсе вышла из кабинета, не дожидаясь моего позволения. Только я не возмутился таким ужасающе некорректным поведением, как, безусловно, поступил бы до моего отъезда, поскольку сейчас меня крайне волновало лишь одно: Соби. Где он, если не на уроках? И почему он не них? Видимо, придется нанести ему личный визит и самому узнать, отчего он настолько несознательно ведет себя, обманывая все надежды, возложенные мной на него.

Встав с кресла, я направился к выходу из кабинета, а оттуда - в жилой корпус, где находятся комнаты учащихся. Заглянув в комнату Соби, я убедился, что там его не наблюдается. Что ж, этот факт лишь подтверждает мои подозрения. А предчувствие, так и не дающее мне покоя, усиливается с каждой прошедшей секундой... И, выходит, я прав: оно связано именно с Соби, поэтому следует не медля приступить к дальнейшим поискам. Где еще может находится в данный момент мой воспитанник, если не на занятиях и не у себя? Вероятно, в саду, он любит там бывать, читая или занимаясь живописью. Ну что ж, отправимся туда и быстрее, быстрее! Меня подгоняло злосчастное предчувствие, перешедшее уже все мыслимые пределы, и никак не дающаяся разгадка странного поведения Соби, посмевшего не явиться на занятия. И мне очень хотелось бы знать, чем он в тот момент руководствовался? Неужели он, пока я отсутствовал, утратил всякие понятия о долге и подчинении? В таком случае мне стоит усилить воспитательные меры, чтобы с их помощью добиться более длительного эффекта, не требующего постоянного контроля и поддержки извне... Но где же он? Да, сад у нас большой, и отыскание Соби заняло больше времени, чем я предполагал, но упорство помогает достигать любых целей, и поиск Соби не является исключением. Я уже вижу его среди деревьев в наиболее глухом уголке сада, но не одного. Да, верно, с ним еще кто-то. Нет, решительно сегодняшний день - день великих потрясений. Получается, без меня Соби-кун, лучший ученик и в будущем непобедимый Боец, знающий, как много надежд я на него возлагаю, завели привычку прогуливать и успел наладить контакт, без сомнения, вредоносный, с кем-то из здешних учеников! И теперь беззаботно рисует, ничуть не страшась возмездия!И рисует-то явно своего спутника, хотя при мне не раз и не два говорил, будто у него не лежит душа к изображению людей. Любопытно, это я не сумел до конца избавить его от лживости, выбрав несовершенные способы воспитания, или он действительно так думал тогда, а потом переменил свое мнение? И если второе, то что вынудило его поступить подобным образом? Неужели в мальчишке, сопровождающем его, есть источник вдохновения, который Соби-кун просто не смог преодолеть? По-видимому, к нему необходимо приглядеться повнимательнее. Так, он чуть постарше монго воспитанника, Ушки и Хвостик на месте - значит, по крайней мере, распущен он не слишком. И во всем его облике мне видится нечто до предела знакомое... Сейчас, сейчас... А, вот! Припоминаю: в деле Аояги Сеймея упоминается о его младшем брате, Жертве превосходных параметров, но, к сожалению, погибшем в весьма нежном возрасте. Или в бумагах ошибка, а Аояги-младший живет и здравствует; более-того, он сейчас уютно расположился под деревом в школьном саду и сбивает с пути истинного моего воспитанника? Насколько вероятно подобное развитие событий? В другое время я бы с негодованием отмел предположение о недостоверности информации, исходящей из официальных источников, но сегодня я отчего-то не стал сбрасывать его со счетов, ведомый чем-то вроде наития, которым, в общем, тоже нет места в моей рациональной и согласованной с научной точкой зрения картине мира. однако сейчас оно настоятельно требует обратить на него внимание - что же, пусть. Наитие - так наитие, в конце концов, важен лишь конечный результат, то есть полученные сведения, а каким путем они получены - не суть важно. Раздумывая надо всем этим, я скользил рассеянным взглядом по дереьям и траве, но потом задержал его на Соби. Он, судя по его виду, не испытывает ни малейших угрызений совести за свои нехорошие поступки, позорящие и его, и меня; напротив, он весь сияет, будто светясь изнутри. Я, признаться, ни разу не замечал за ним такого раньше: похоже, что-то заставило его изменитьсяи измениться радикально. Мне внезапно сделалось неприятно: то ли из-за Соби. который при мне никогда не выглядел настолько счастливым, то ли из-за змеи-Нагисы, которая, похожа, скрыла и продолжает скрывать от меня чрезвычайно важные сведения. А предчувствие не унимается, более того, делается все мучительнее... Ладно, пора положить всему этому конец!- Соби-кун? - позвал я, выйдя из тени. Соби ощутимо вздрогнул и отвел глаза, так и посмотрев не то что мне в лицо, а даже просто в мою сторону. Удивительно! Попытки неподчинения следуют одна за другой, а их причина мне по-прежнему неясна. Продолжая мысленно перебирать все возможные варианты вопиющего поведения моего воспитанника и одновременно стараясь обуздать свое странное предчувствие, не дающее мне поокоя целый день, я пристально смотрел на Соби-куна, ожидая объяснений. Уверен: в непосредственной близости от меня он образумится, ведь я знаю, какое воздействие оказывает на него моя Сила Жертвы - он никогда не мог противостоять ей сколько-нибудь долго, а в сочетании с моим недовольным взглядом она сломит его сопротивление на корню. Но тут я совершил фатальнейшую ошибку. Сосредоточив все внимание на Соби, я совсем упустил из виду второго мальчишку, но он прекрасно помнил обо мне и, встав со своего места, вклинился между мной и Соби так, чтобы закрыть его от моего взгляда. Соби в ответ еле слышно, но с явным облегчением вздохнул и слегка расслабился. Да, похоже, я просчитался, полагая, будто воспитал его хорошо: работы с ним еще непочатый край.- В чем дело, сенсей? - учтиво проговорил между тем второй мальчишка и улыбнулся. Да, если исходить из его манер и принять во внимание внешнее сходство - он истинный Аояги, ошибка здесь практически исключена.- Я хотел бы поговорить со своим учеником, - в таком же тоне ответил я, хотя поначалу собирался оборвать мальчишку, если он вздумает вмешаться. Но внезапно мне стало интересно - как далеко он готов зайти, защищая моего воспитанника, и я решил предоставить ему возможность беседовать со мной дальше. А с упорно молчащим и отворачивающимся Соби я разберусь позднее, тут торопиться не обязательно.- Я могу узнать, о чём? - нда, вероятно, я зря поддержал этот разговор, поскольку посвящать сего нахального ребенка в наши с Соби-куном отношения у меня нет ни малейшего желания. И я холодно возразил:- Не думаю. Ты ведь...- Его Жертва, - перебил он меня, для пущей убедительности кивая головой, и нагло усмехнулся. Да, я не ошибся - он и в самом деле малолетний наглец, раз настолько бесцеремонно перебивает старших. Видимо, хорошим манерам в современном обществе настает конец и подобные юнцы - яркое тому доказательство. Но подождите! Что он сказал? И почему мое предчувствие в момент произнесения им слов достигло пика и теперь неконтролируемо бушует во мне, лишая способности мыслить ясно? Как подобное возможно? Соби - его Жертва?! Я, кажется, чего-то не понимаю или не располагаю какой-то важной информацией по данному вопросу... Переводя глаза то на вытаращившегося в мою сторону мальчишку, то на внимательно смотрящего себе под ноги Соби, я переспросил, потакая безумной надежде на то, что я ослышался: - Как - Жертва? - рассчитывая на более подробные объяснения со стороны этого, предположительно, Аояги-младшего.- Да уж вот так просто, - ухмыльнулся он, похоже, вовсе не желая сообщать мне ничего залуживающего внимания, кроме своих издевок. - Сенсей, неужели вы забыли, кто такие Жертвы? - вот болван! Как я могу забыть, если я сам Жертва! И, вероятно, исключительно оттого никак и не угомонится мое предчувствие, обусловленное именно этой моей составляющей, которая, видимо, из нашего с Соби общения заключила, что он непременно сделается со временем МОИМ Бойцом. И теперь моя сущность Жертвы до крайности возмущена и обескуражена подобным поворотом событий, не в силах пока смириться с ним? Да, очевидно. А вот то во мне, что не входит в понятие Жертвы, как ни странно, практически спокойно. И моя реакция, откровенно говоря, меня несколько удивляет. Неужели я могу настолько легко расстаться с ним? "Да", - говорит что-то во мне, но я знаю - это ложь, а если быть честным хотя бы с самим собой, то... То я признАюсь:мне действительно не хотелось бы отдавать Соби-куна кому-то постороннему, и предстоящая разлука тяжела для меня - даже сердце как-то не на месте - но при рассмотрении ситуации с другой стороны я могу с полным правом заявить, что рад. Рад за нас обоих. Ведь Соби-кун, разумеется, заслуживает более мягкого обращения и гораздо большей заботы, нежели те, которые могу обеспечить ему я, а стиль управления им должен осуществляться намного менее жесткими методами, чем применяемые мной. Да, Соби-кун достоин лучшего. А я отпускаю его, несмотря на выкрутасы глупого сердца, с огромным облегчением, поскольку уже не хочу ни к кому привязываться, даже совсем чуть-чуть - не хочу все равно. А степень моей привязанности к Соби-куну на данный момент никоим образом нельзя назвать слабой, наоборот, она давно перешагнула все мыслимые границы, в которых я намеревался держать ее, но, увы, не смог исполнить задуманное... Нет, пусть привязанности в жизни Минами Рицу исчерпываются матерью Соби-куна и моим Бойцом, чье место теперь будет свободно до тех пор, пока за мной не явится смерть. Словом, наше разлука - благо для нас обоих. Вот и предчувствие мое наконец прекратило будоражить душу, как бы соглашаясь с моими доводами, и я смог наконец вздохнуть свободно, ощущая внутри вместо непрестанной изнуряющей тревоги умиротворенность и некоторую грусть, смешанную, впрочем, с уверенностью в счастливом будущем - хотя бы для Соби-куна. Но напоследок мне все же обязательно нужно убедиться, что он, мой самый блестящий ученик, попал в надежные руки. А вот ему, похоже, дополнительные доказательства не требуются: он, видимо, полностью признал за Аояги-младшим право распоряжаться собой (и оберегать себя!), крепко вцепившись в его руку, а лицо спрятав за плечом мальчишки.- И кто, позвольте узнать, вам сказал, что вы являетесь Парой? - пусть я и отпустил Соби-куна, по крайней мере, мысленно, но историю образования из них Пары выясню до мельчайших подробностей, и слишком уж легко они от меня не отделаются, не стоит и пытаться.