19. (1/1)

POV Возлюбленные. Сеймей (Жертва).Черт возьми, да где носит этого недоделанного Акаме? Неужели я дал ему настолько невыполнимое задание? Или он совсем ни на что не способен, я не пойму?! Разве так сложно узнать, Пара они или нет? Но для него, похоже, сложно, а, на мой взгляд, это элементарно! С подобным поручением справится и маленький ребенок, а великовозрастный балбес Нисей, судя по всему, отыскал в нем для себя какие-то невероятные закавыки. И отчего мне достался Боец сомнительных умственных достоинств, хотел бы я знать? Ведь в конце концов, если сам не соображает, откуда добыть нужные мне сведения, подошел бы к этой сумасшедшей - Нагисе, конечно, других чокнутых тут у нас не водится, - и спросил бы все нужное ему, то есть мне. Так нет же, у него, видно, и с Нагисой какая-то проблема вышла, раз он пока не вернулся. Ну ничего, придет - накажу примерно, чтобы знал: исполнения своих поручений я жду пусть не немедленно, но и не через сто лет после того, как они были даны!

Я в раздражении мерил шагами комнату, надеясь своим движением заставить и время шевелиться побыстрее, но, увы, эффективно я на него повлиять не мог, и оно по-прежнему ползло, уподобясь старой черепахе. Мой оболтус-Боец отсутствовал уже почти час, а градус моего гнева нарастал с каждым мгновением. Ох, и плохо же придется Нисею, ох, и плохо... Я не понимаю, где можно таскаться целый час и, главное, чем он занимается на протяжении всего этого времени? Да таскаться-то, в общем, ладно, соответствующих мест, представляющих интерес для Акаме и прочих несознательных учеников, в школе много. И он про них знает, разумеется, я не сомневаюсь. Ведь, например, о них знаю даже я, всегда бывший лучшей Жертвой школы и совсем не искушаемый разными глупостями, а уж он... Но то, что выполнению моего задания он предпочел что-либо другое, просто не укладывается у меня в голове. Нет, это немыслимо, невозможно! И я обязательно потребую объяснений, стоит ему только появиться здесь, и избежать их ему не удастся, об этом я позабочусь особо.Но вот за дверью послышались шаги - наконец-то! Дождался! И года не прошло! - и я, дабы придать себе невозмутимый вид (достаточно сложная задача для меня, уже изрядно разозлившегося), сел в кресло в нарочито расслабленной позе и постарался дышать размеренно и спокойно. Не знаю, как ведут себя в сходных ситуациях другие Жертвы, но я считаю, что открыто демонстрировать эмоции, тем более, сильные - значит необратимо подрывать свой авторитет в глазах Бойца. А уж Нисею эдакого компромата на самого себя мне давать нельзя в принципе, поскольку, я убежден, понимание моих слабостей повлечет за собой стремление то и дело пробовать меня на прочность, а потом он и вообще, чего доброго, слушаться перестанет! Нет, один лишь намек на мое неумение держать себя в руках даст Нисею ощутимое преимущество надо мной, а Боец всегда - всегда! - должен знать свое место и не распускаться, признавая за Жертвой безусловный авторитет, иначе дело вполне может обернуться неприятной для Жертвы стороной. Поэтому я изобразил на лице даже некоторую скуку и принялся многозначительно постукивать пальцами по подлокотнику. Мой гнев Нисею видеть ни к чему, а недовольство - наоборот, даже полезно. И пусть заодно теряется в догадках, какое наказание его ждет на сей раз. Я успел вовремя: в следующий момент дверь открылась, и на пороге возник источник моей постоянной досады в виде, разумеется, Нисея. Мельком глянув на меня и не сказав ни слова, он неторопливо прошествовал к дивану (именно прошествовал, торжественно и вальяжно! Ах ты паразит!) и разлегся на нем с крайне утомленным видом. Ну вот и как с ним можно иметь дело, спрашивается?! Всю кровь мою уже выпил, паршивец!- Ну что? - спросил я, еле сдерживаясь, и пристально посмотрел на него, пытаясь отразить во взгляде свое мнение по поводу его разгильдяйства и неподчинения своей природной (подчеркиваю, природной!) Жертве. И в то же время поведение Нисея меня изрядно удивляло. Неужели ему совершенно наплевать и на меня, и на то, что я смогу с ним сделать, если захочу? Если захочу по-настоящему? Это ведь не те мелкие и, в сущности, несерьезные наказания, которым он до сих пор подвергался с моей стороны! Или он не верит, будто я способен укротить его? Или просто не ставит и в грош, а все его прошлое послушание было лишь изощренным издевательством? Я стал припоминать: нет, вроде не похоже... Тогда почему он сейчас ведет себя подобным образом, начисто игнорируя мой интерес к результатам его задания?!- Чего? - безмятежно переспросил Нисей, сделав невинное лицо и завлекательно, на его взгляд, блестя глазами. Что ж, если он думал смягчить меня своими жалкими ужимками, то жестоко просчитался. Поэтому ему лучше перестать кривляться и наконец ответить по существу.

- Акаме, не зли меня! - предупреждающе сказал я во избежание недоразумений: вдруг мой дурачок-Боец и вправду полагает, будто успешно провел меня? Тогда надо поспешить с избавлением его от иллюзий, крайне вредных для его здоровья - и душевного, и физического, чтобы потом никто не посмел обвинить меня в будто бы плохом обращении с Бойцом, которого я якобы сразу подвергаю наказанию, не попытавшись предварительно объясниться по-хорошему. Впрочем, на мнения других по поводу моей персоны и, тем более, на их осуждение мне в высшей степени наплевать (кажется, об этом я уже упоминал раньше). И потом: посмотрел бы я на них. коли в их распоряжении находилось вместо приличного Бойца распущенное нечто, подобное Нисею!- Да ладно-ладно, не кипятись, - между тем примирительно сказал он, принимая наконец вертикальное положение. Потом подождал еще несколько мгновений, разжигая мое и без того взбудораженное любопытство до предела и как бы без особой охоты изрек: - Ну, Пара они, Пара! Будто ты сам не догадывался! - нет, вы подумайте, каков наглец! Он еще смеет предугадывать мои мысли в тех областях, которые его совершенно не касаются! Ну погоди ты у меня! Скоро мое терпение лопнет окончательно - и вот тогда!.. Тогда тебе, Акаме, мало не покажется, клянусь! Но пока я каким-то чудом удержался от немедленной расправы над моим убогим Бойцом и, вновь стараясь особо не проявлять эмоций, сказал наставительным тоном:

- Догадываться - это одно, а знать наверняка - другое! - и чего, спрашивается, я растолковываю ему очевидные вещи? Сам, что ли, догадаться не в состоянии?Но потом я отвлекся от Нисея и задумался: как бы мне половчее встретиться с Рицкой? Надо ведь, мой братишка жив и совсем рядом со мной! Нет, подобный момент упускать глупо! Семейство Аояги обязательно должно воссоединиться! При этой мысли я вдруг широко и наверняка глупо улыбнулся, в душе удивляясь своей непривычной мягкости. Эх, такими темпами я вовсе сентиментальным сделаюсь, и каждый, кому захочется, будет из меня веревки вить! Нет, не желаю! Или все же отважиться и попробовать, в качестве эксперимента? Ладно, вернусь к данной теме попозже, а сейчас... Сейчас Нисей о чем-то вещает, надо послушать его для разнообразия: может, он как раз изрекает на редкость умную мысль? Хотя вероятность мала, конечно... Ну да, я прав. Кто о чем, а Нисей о гастрономических радостях, до коих он большой охотник. И кому же он собирается нанести визит и слопать все, попавшее в поле его зрения? Кто будущие жертвы его обжорства?- Бескровные на чай приглашали, - ого, а вот это по-настоящему интересно! Он будто мои мысли читает? Неужели наша Связь развита уже настолько? Нужно тогда барьеры попрочнее ставить, чтобы он не копался в моем разуме почем зря! Хм... Непонятно. Барьер стоит, причем нетронутый... Тогда откуда Нисей знает? Удивительно!

- На чай, говоришь? - как бы рассеянно протянул я, постепенно все больше загораясь предложением Нисея. - Пожалуй, стоит сходить, - не слишком ли поспешно я согласился? Иначе Нисей сразу же возомнит о себе всяческие нелепости, и мне придется приводить его в чувство! Но, откровенно говоря, на данный момент меня дольше волнует встреча с братом, а не прочистка мозгов Акаме, а для нее чай с Бескровными - очень удачный вариант. Даже мне самому, пожалуй, не найти лучшего!- Сегодня, ближе к вечеру, - небрежно уронил он и со вздохом утомления снова плюхнулся на диван. Ишь, устал, несчастный! Тьфу, глаза бы не глядели!Чтобы отвлечь свои глаза от столь раздражающего их (и всего меня в целом) зрелища, я встал и подошёл к стеллажу с книгами, размышляя, чем бы занять себя на ближайшую пару часов. Да, чтение всегда действует на меня благотворно, поэтому, наверно, оно и явится моим времяпрепровождением на те два часа, которые нужно провести в ожидании. Вытащив первую попавшуюся книгу (здесь, в общем, можно особо не выбирать, книги все любимые), я погрузился в очередную увлекательную историю, созданную автором книги. Эх, иногда мне и самому хочется написать что-нибудь подобное! Но к собственным способностям в плане писательского искусства я отношусь крайне самокритично и в результате не пишу ничего. Но чтец я заядлый, поэтому время прошло незаметно. Когда часы показали шесть и запищали, я отложил книгу, готовый идти к Бескровным. Но вот негодяйский Нисей явно не желал сопровождать меня, поскольку так и не встал с дивана. Похоже, он вообще заснул и спит до сих пор, срывая мне все планы! Ну растяпа! И почему я все еще так добр к нему?! Видимо, нужно срочно исправить это досадное упущение! И я так и поступлю, если он не проснется прямо сейчас! И вот зачем, спрашивается, на диване спать? Почему нельзя лечь в кровать, хотя бы ненадолго изобразив из себя порядочного человека? Но нет, подобные пути явно не для Нисея, который, кстати, спит и спит, и его снова абсолютно не волнует мое нетерпение. Ну ладно, ждать незачем, придется его разбудить, а то весь чай выпьют без нас.- Нисей, подъём, - велел я самым строгим голосом, подойдя к дивану. Акаме недовольно сморщился, наверняка думая обо мне что-нибудь нелицеприятное, но глаза открыть тем не менее соизволил. И как бы мне добиться от него безукоризненного подчинения каждый раз, когда я к нему обращаюсь? А то сейчас еще радоваться надо, что он меня послушался! Яведь его знаю: он спокойно мог и дальше продолжать спать, совершенно не обращая на меня внимания! Конечно, я не сомневаюсь: суровые наказания должны обеспечить нужный мне уровень послушания, но, с другой стороны... Как я ни грожусь про себя расправиться с Акаме, какие страшные кары ни придумываю - почему-то еще не применил их ни разу. И надо признаться хотя бы самому себе - да, мне его жалко. Жалко излишне притеснять и настаивать на своем чрезмерно жесткими методами. И справиться с собой в этом вопросе я пока не могу (мне пока не удается).- В чём дело? - тем временем отозвался Нисей слегка хриплым со сна голосом и вперился в меня непонимающим взглядом. Любопытно, он действительно настолько глупый, как себя изображает, или просто хочет таковым казаться? Но если хочет - то зачем? Странный он все же тип, Акаме Нисей, мой Боец. Но, возможно, он мне подходит больше, чем другие.- Чай, - освежил я его память, сам едва сдерживая нетерпение. У него на лице сразу изобразилась догадливость - а умное лицо идет ему гораздо больше, чем напускная тупость, которую ему иногда очень нравится демонстрировать! - и, потянувшись, Нисей наконец оторвал себя от дивана. Ага, замечательно! Моя встреча с Рицкой приближается! И я даже начинаю волноваться, чего со мной не бывало уже давно и я привык гордиться своим непоколебимым спокойствием при любых обстоятельствах. А теперь... Теперь, того и гляди, руки от избытка чувств затрясутся! Но, я полагаю, перед встречей с родным человеком, которого ты долгое время считал погибшим, - это нормально, не правда ли?

Мы молча вышли из комнаты и тоже в тишине проследовали к комнате, где обитали Бескровные. Мое беспокойство нарастало, но пока я успешно справлялся с ним, не давая особо вырываться наружу. Подойдя к двери в жилище Бескровных, постучался, мельком с удовлетворением отметив правильность своих предположений насчет трясущихся рук. Ну да, они дрожат. И я знал наверняка, что случится именно так! Приятно, однако, что я еще способен испытывать подобное беспокойство, переходящее в мучительное предвкушение. И мне кажется, будто дрожь от рук распространяется на все тело, проникает внутрь и заставляет беспорядочно трепетать даже сердце! Действительно, я волнуюсь просто ужасно! И, пожалуй, это ощущение в целом не лишено некоторой приятности...

- Входите-входите! - послышался звонкий голос Хидео с той стороны двери. Я повернув ручку, открыл дверь и окинул быстрым взглядом присутствующих: Бескровные лежали на одной кровати и что-то увлечённо обсуждали, не удостоив нас и взглядом; на другой кровати сидел Агатсума, смотревший в одну точку со странным выражением: на его лице причудливо смешались нежность, гордость, но не за себя, а как бы гордость в качестве абстрактного понятия, и почему-то страх (страх потерять дорогое ему, по-видимому?). А точкой, куда он смотрел, был мальчик, сидевший на диване и читающий книгу. Надо ведь! Поразительно! В этой компании хоть кто-то читает! Хотя насчет Агатсумы я в данном вопросе не сомневаюсь и знаю наверняка: он довольно начитан, но сейчас, похоже, отрывается без своего наставничка Рицу. Проще говоря, гоняет балду, забросив все книги, в том числе художественную литературу, подальше. И, в общем, я его понимаю, хоть в остальном он и кажется мне откровенно чудноватым... Но речь сейчас не о нем,а о мальчике, являющемся предметом столь пристального внимания Соби. Мальчике, который при нашем приходе отвлекся от книги и поднял на нас глаза, еще толком не понимая, кто же мешает ему читать дальше. Том мальчике, при виде которого мое беспокойство достигло пика (а предчувствие, наоборот, внезапно успокоилось, поскольку больше было не нужно), сердце трепыхалось уже просто неприлично, я почти задыхался и что-то внутри меня - уж не душа ли? - так и рванулось ему навстречу, навстречу моему брату, Аояги Рицке. Но я немыслимым усилием воли принудил себя оставаться на месте (зачем? зачем?!), а не кинуться тут же к нему с объятиями. Неужели... Неужели я и с братом не смогу вести себя так, как хочу, но боюсь с другими людьми?! Дьявол! Похоже, сдержанность и отстраненность делаются моими дурными привычками, уже непреодолимыми в принципе!

- Привет,малыш, - улыбнулся Рицке Акаме (вот уже кто сама непосредственность!) и, пройдя мимо меня, подошёл к мальчишке и потрепал его по макушке между Ушек. Рицка не обратил на такое возмутительно фамильярное обращение особого внимания, но Агатсума отреагировал за них обоих. Он смерил Нисея ужасающе злобным взглядом - даже мне стало чуть-чуть не по себе, и это мне, Аояги Сеймею, славящемуся невозмутимостью там, где другие бьются в истерике! - а также еле подавленным желанием раскрыть Систему и накостылять наглецу, осмелившемуся столь беспардонно лезть к его Жертве, по шее. Эх, жалко, что Соби все же не решился на такой радикальный поступок! Я бы ему только спасибо сказал, если бы он призвал распоясавшегося Акаме к порядку! Впрочем, сам Нисей не обратил на брызгающего ядом ревности Соби абсолютно никакого внимания и безмятежно сказал: -Заварю-ка, пожалуй, чай! - и удалился из комнаты.Соби, увидев, что от его драгоценного Рицки отвязались, моментально расслабился и отвлекся. А Рицка все смотрел и смотрел на меня; его глаза жутко похожи на мои, только посветлее, и я смотрел на него, не моргая, не шевелясь и не говоря ни слова. И, право, мое поведение уже начинает бесить меня. Вот же он - мой брат, когда-то любимый до умопомрачения; я пролил столько слез по нему в свое время и до сих пор не мог до конца примириться с его смертью! - сидит передо мной, а я словно присох к полу около входа в комнату Бескровных, не в силах заставить себя сделать хоть шажок навстречу! Отчего я веду себя как последний дурак? Почему не подойду к нему? Или я опять боюсь? Боюсь, что он оттолкнет меня подобно многим людишкам, встречавшимся мне в жизни? Да, скорее всего так оно и есть. И мне надо, надо преодолеть себя и хотя бы попытаться довериться ему, как раньше, в детстве! Но я все стою и неотрывно глазею на него, и на его лице постепенно возникает... разочарование? Эх, видимо, я сейчас все испорчу! Но я отчаянно не хочу этого! Как же мне быть?! Что сделать, чтобы он понял меня и не отвернулся?!Но тут мой умненький братишка сообразил взять дело в свои руки. Не знаю уж, просто надоело ли ему ждать или он вправду понял мое состояние, но только он встал, неуверенно приблизился и так же неуверенно обнял, уткнувшись лицом мне в грудь. Я, и до того-то стоявший подобно истукану, замер окончательно, сделавшись будто каменным, и только сердце, неугомонное сердце, танцевало бешеную чечетку на ребрах. Я уже отвык от простых и искренних выражений приязни и дружбы, к тому же, я не люблю, когда до меня дотрагиваются другие люди, поэтому несколько (да что уж там, не несколько, а весьма основательно!) шокировался такой непосредственностью братика. Ох, ну и зануда я, если подумать! И сам не могу подойти первым, и когда подходят ко мне - снова плохо! Нет, надо переставать быть настолько придирчивым! А прикосновения Рицки ни капли не делали мне плохо, наоборот, я словно возвращался под их действием к себе прежнему и эти изменения до жути радует меня, обещая радикально изменить мое отношение к жизни и окружающим. Хотя я не уверен, что смогу примириться с касаниями всех. кому вздумается дотронуться до меня, ведь Рицка - не все, а мой любимый младший братишка, по определению не могущий уподобиться другим, я понял это еще тогда, сразу после его рождения. Но его беззастенчивые прикосновения и объятия в момент нашей встречи поразили меня больше всего.

А любовь, спросите вы? Как же она, ведь она обязательна между братьями, тем более соскучившимися друг по другу после долгой разлуки? Любовь, радость и прочее в том же духе? Где оно все? Ну естественно, все вышеперечисленные и еще многие другие чувства, образовавшие внутри меня сложную смесь, радостно пузырившуюся, будто праздничное шампанское, присутствовали тогда. А почему я их не описываю, долго, красочно и со вкусом? Да потому, что они абсолютно естественны, и любому понятно: при встрече давно не видевшихся братьев они непременно станут буйствовать в их сердцах и, возможно, вырвутся наружу, причудливо переплетаясь друг с другом и увеличивая радость встречи. Да, они в какой-то степени банальны и, в общем-то, я не слишком умею подбирать красивые словеса для описания подобных моментов. И, осмелюсь напомнить еще раз: самое большое впечатление тогда на меня произвели раскованность Рицки и его прикосновения, помогающие мне раскрыться навстречу миру. Правда, мне несколько не по себе от перспективы открытого непринужденного общения с каждым встреченным мной в жизни, но... Признаться, от собственной предельной сдержанности я уже успел устать. Что ж, рискну, почему нет? И я рискнул тут же, храбро обняв Рицку в ответ. Агатсума при виде моих действий гневно хмыкнул и резко отвернулся, а некстати вошедший Нисей чуть не уронил поднос со всякими чайными делами. Да, Нисей, я и на такое способен, а не только злиться по поводу и без, но вот тебе бы все же не мешало поучиться хорошим манерам, дабы не вламываться куда не надо, портя людям интимные моменты! Неуч и бестолковщина, убить тебя иногда мало!

Мы так и стояли, обнявшись. И я теперь вновь и вновь переживал то, что навалилось на меня тогда, давно, когда я узнал об аварии. Этот день я до сих пор помню болезненно четко, в мельчайших подробностях, даже самых незначительных, вроде формы облаков на небе, которые после того, как умолкли роковые слова, сделались в моих глазах черными. Будто все небо затянуло этой легкой, но прочнейшей пеленой и никто не сможет отодвинуть ее в сторону, чтобы небесная высь вернула свою синь, которую я так любил в детстве... И, кстати, сейчас я понял, что меня отделяло от остального мира что-то вроде той мрачной завесы, скрывшей от меня небо. Может, по этой причине всё и все казались мне уродливыми и не заслуживающими внимания и хорошего отношения? Кто знает? Но лишь Рицка обнял меня - и серая паутина разрушилась бесследно, а в окно глянуло снова яркое небо. Но я продолжал вспоминать: вот возвращается домой мать, почему-то одна, хотя уходила она вместе с Рицкой, и начинает плести, как мне сначала кажется, несусветную чушь про страшную аварию, в которую они угодили, про то, что спасти удалось не всех... Она говорит и говорит, в конце уже откровенно истерично, но смысл ее слов остается для меня загадкой, я не понимаю, отчего она настолько взволнована и подавлена... Но когда до меня все же дошло, я с трудом удержался от убийства этой никчемной женщины, не сумевшей сберечь своего сына и моего любимого братишку. Нет, я не убил ее, но тогдашние ужас, скорбь и злость начисто выжгли в моей душе все чувства к матери, оставив лишь едкую, не способную к примирению ненависть. Весь мой счастливый мир рухнул в одно мгновение, утратив поддержку, ведь именно Рицка был его центром и заодно центром моих мыслей, поэтому и они опустели тоже. Мама, как же ты могла?! Как ты допустила такое?! Мама! Отныне я ненавижу тебя, отныне и навсегда! Ненавижу!!! Ясно тебе?!!

Но теперь, когда мы с Рицкой, словно в детстве, держали друг друга в объятиях, я почти не удивился исчезновению всех нехороших чувств к матери. Ненависть, отвращение, злость... они начали стихать. Возможно, я поторопился, сказав о них "исчезновение"; нет, совсем они пока не исчезли, но потускнели и выцвели, теряя свой яд, отравлявший меня так долго. И, я думаю, однажды у меня получится простить маму до конца. Я почти уверен.Простояв так ещё пару минут так, мы сели на диван и начали говорить обо всём случившемся во время нашей разлуки. Мы говорили и говорили, не замечая никого больше в комнате, а присутствующие предельно тактично не вмешивались в наш разговор. Признаюсь, я не ожидал от них такого понимания, но, тем не менее, чертовски благодарен за молчание. Ведь нам с Рицкой нужно было столько много сказать друг другу!POV Нелюбимые. Рицка (Жертва).Ох, до чего же мне не хотелось просыпаться! И ведь причина-то, по которой мне предстоит это сделать, уже становится даже обыденной, хотя совсем недавно она была для меня внове. Какая же причина? А вот какая: у меня в очередной раз затекла рука. И вообще с некоторых пор различные части моего тела затекают достаточно часто, но это и понятно! Ведь их мне отлеживает Соби, которого раньше и не существовало в моей жизни, и мне не жалко для него в качестве подушки ни рук, ни живота, ни прочих частей тела. Да пусть он спит на них столько, сколько захочет, пусть отлежит до того, что я не сумею восстановить их чувствительность, - мне для него ничего не жалко! И, наверно, самой замечательной подушкой для него могло бы послужить мое сердце, полное, словно лучшим мягчайшим пухом, нежностью и бесконечной, не иссякающей приязнью к моему Бойцу, такому восхитительному и уже родному! Правда, я подозреваю, что так о своем Бойце может сказать любая Жертва, но мне Соби все равно кажется самым-самым! И я бы с удовольствием дал ему спать на - чем там? А, на моей руке! - и дальше, но вот несознательное тело громко требовало исправить положение дел, и я неохотно внял его мольбам. Впрочем, я ошибся: затекла даже не рука, а плечо.Посмотрев в ту сторону, я вполне закономерно (и все-таки пока неожиданно, ведь я еще не привык к чуду присутствия Соби в моей жизни!) наткнулся взглядом на его светлую растрепанную макушку с пушистыми треугольничками Ушек. Их обладатель с большим комфортом устроился у меня на плече и еле слышно посапывал куда-то в шею, не забыв при этом вцепиться в меня (хочется для большей романтичности сказать "обнять", но моя правдивость не позволяет мне утверждать подобное даже приличия ради)мертвой хваткой. Соби, радость и смысл моей жизни! Вновь обретенная половинка меня самого! События прошедшего дня припомнились мне во всей своей красе и подробностях, и я моментально улыбнулся до ушей, но улыбке не удалось вместить все блаженство , испытываемое мной сейчас... Мои глаза ни на минуту не отрывались от спящего Соби, и в них, я знаю, отражалась неприкрытая нежность к нему и удовольствие от ощущения его рядом. А все вокруг просто перестало существовать для меня, поглощенного созерцанием (нет, любованием!) своего Бойца. И чего, скажите, этому плечу неймется! Ему, наоборот, гордиться надо, что Соби избрал его местом своего сна! А оно, дурное, не понимает собственного счастья! Ох, прямо беда с этим несовершенным телом, то и дело чем-то недовольным и чего-то хотящим! Жалко, что людям для жизни непременно нужна плоть - я бы, например, не отказался бы на данный момент лишиться телесной оболочки, и пусть у Соби ее тоже не будет: ведь тогда наши души смогут соприкасаться напрямую, а это, наверное, вообще невозможно описать словами!Не успел я додумать последнюю мысль, как до меня донесся возмущенный голос Хидео.- Нет, ты только глянь на него! - взывал он к кому-то (скорее всего, к Юрио) с нарочито трагическими нотками. - Стоило емупроснуться - и сразу всё внимание этому шкету! Несправедливо! - трагедии в интонациях Хидео прибавилось, но вот меня она ни капли не трогала. Интересно, отчего? Оттого ли, что Соби отныне важнее и дороже для меня, чем любые другие люди, чем даже мои фактически братья Бескровные? Честно говоря, такого поворота событий мне хочется не очень... То есть нет, против близости Соби я нисколько не возражаю, но отделаться от Хидео и Юрио не хочу тоже. Все-таки они для меня почти родные, я люблю их, пусть иногда они меня и ужасно раздражают, и возможное охлаждение к ним из-за обретения Соби меня пугает. Хотя чего это я? Кто сказал, что я непременно к ним охладею? Разумеется, никто! Я все придумал сам! А раз подобные идеи - исключительно мое измышление, то зачем волноваться раньше времени? Ведь вполне вероятно, что все останется по-прежнему, просто наша с Бескровными троица превратиться в союз четверых! Да, чем унывать и расстраиваться, лучше считать именно так!А вопли Хидео тем временем разбудили Соби, который от них вздрогнул, резко открыл свои необыкновенные глазищи (я, наверно, мог бы смотреть в них вечность и так и не насмотреться!) и начал потерянно озираться вокруг. Мое сердце тут же вполне предсказуемо сжалось от невыносимой всепоглощающей нежности, готовой в любой миг вырваться наружу и... И что? Точно я не знаю, но зато сильно подозреваю: в такие моменты нам лучше находиться одним, а не в компании язв-Бескровных, только смущающих Соби своим присутствием. И если он смущается сейчас, когда я, в общем, не делаю с ним пока никаких по-настоящему смущающих вещей, то после того, как дело дойдет до них... А оно дойдет, я ни капли не сомневаюсь; напротив, даже абсолютно уверен в этом! Ох, Соби, держись! Предрекаю: лишь только мы окажемся одни более-менее надолго, я сделаю с тобой... Сделаю с тобой... Такое!!! Правда, еще не представляю своих действий в деталях, но не волнуйся, тебе понравится! То есть, я очень постараюсь, чтобы тебе понравилось... Но пока не искушай меня, пожалуйста! А мне ужасно трудно держать себя в руках, ведь ты даже не знаешь, насколько ты милый, мой Соби! И я сейчас спасу тебя от чересчур веселых Бескровных, докучающих тебе своим нездоровым интересом!- Хидео, угомонись, - попросил я под пристальным взглядом Соби. Потом он в знак благодарности (или, может, проверяя, не мерещусь ли я ему) медленно протянул руку и дотронулся до моей щеки. От его прикосновения я чуть не подпрыгнул до потолка, настолько оно было каким-то электризующим, и едва подавил желание тут же сграбастать моего Бойца в объятия и проделать с ним множество невероятно смущающих вещей. Любопытно, а учитель Соби испытывал к нему хоть толику того влечения, которое испытываю я? А если испытывал, как же у него получалось держать себя в руках столько времени? Этот Рицу, должно быть, человек железной воли! Или меня так тянет к Соби исключительно потому, что он мой Боец, а прочие им особо не интересуются? Или тут важны обе причины? Да какая вообще разница?! Главное - меня он жутко привлекает, а остальное - дело десятое!

- И не подумаю! - нахально возразил Хидео в ответ на мою просьбу и, насмешливо прищурившись, продолжил подкалывать:

- Может, я тут изнемогаю от ревности! А тебе, значит, всё равно? - ну вот, спрашивается, чего он сейчас-то лезет? Разв не видит - я не расположен потворствовать их шуточкам? И ведь может нарваться на грубость, если продолжит в том же духе! Конечно, я их люблю и еще питаю к ним множество других теплых чувств, но иногда они все-таки кажутся мне изрядно странными и в подобные моменты я совсем не понимаю их... Правда, если допустить мысль, будто им откровенно нравится издеваться на людьми, то многое окажется на своих местах, но поступить так я не могу. Я ведь... ну немогу и все! Не могу считать их плохими - и точка!Но, несмотря на старания Хидео придать своим словам серьезность (прямо умирает он от ревности, ага!), я ясно видел все его притворство, но Соби-то принял речи этого дурачка за чистую монету и отреагировал довольно резко - я даже слегка подрастерялся! Он - нет, чтобы похихикать и отвлечься на другое! - зло сверкнул в сторону Хидео глазами (ах, его глаза!!!), потом крепко вцепился в мою руку и придвинулся ко мне вплотную. И мне интересно: подобным образом выражается его стеснение или он приготовился защищать меня от нападок пусть и близких людей? А... А, может, он и сам ревнует, только не в теории, как Хидео, но по самой взаправдашней правде?! Он же еще не знаком со стилем общения Бескровных и верит им, только напрасно... И мне верит тоже, но тут он прав: в обиду его я не дам никому и никогда. Даже Бескровным. И для устранения недоразумений между моим Бойцом и моими назваными братьями я для начала объясню Соби, как следует относиться к болтовне Бескровных, чтобы излишне от нее не напрягаться.

- Хидео шутит, - ласково обняв моего Бойца за плечи, объяснил я. Он, поначалу до предела настороженный и какой-то будто закаменевший (похоже, его часто обижали злыми насмешками...), послушно расслабился, но просто так перестать обращать на глупости Хидео, видимо, не мог, поэтому кинул на него еще один злющий взгляд. Кстати, ему идет сердитость, и гневный румянец на его щеках, не говоря уж о горящих глазах, манят меня чуть ли не больше, чем Соби в спокойном или растерянном состоянии... Но злоупотреблять и злить его нарочно я, разумеется, не буду, еще не хватало! А Хидео поведение Соби развеселило, и он фыркнул, с трудом удерживаясь от смеха. Соби моментально вскинулся опять, оскорбленно сдвинув брови, и я поспешил вмешаться: - Соби, не реагируй на его шуточки, а то из-за твоего возмущения Хидео станет шутить над тобой чаще, - неторопливо поглаживая моего Бойца по спине и наслаждаясь его доверчивостью, вполголоса предостерег я.

Мне было так замечательно, так умиротворённо... Я лежу и мне удобно, рядом мое персональное чудо - Соби... Вот они, нега и отдохновение! Хотелось валяться подобным образом бесконечно, а что-либо делать, напротив, не хотелось совершенно. Ощущение, что я могу пролежать здесь целую жизнь - да что жизнь! Века! Нет, тысячелетия! Лишь бы Соби не покидал меня ни на мгновение! - все крепло, а Соби, усиливая его еще больше, нежно обнял меня за шею и ужасно приятно уткнулся носом куда-то в район уха, опять краснея. Он... не знаю, какое слово лучше подобрать... восхитителен! Так, что ли? Не-а, это определение тоже не отражает всей прелести Соби и привлекательности его для меня... Да, видно, для наших отношений подходящих слов еще не придумано. Но ничего, мы придумаем их сами, обязательно придумаем! Вот только чуть попозже... А сейчас дайте мне - вернее нам, нам! - понежиться еще... Пожалуйста... Эх, здорово!..Только, черт возьми, мало. Ведь разве Бескровных когда-нибудь волновали чужие желания, скажите мне? А я вот точно знаю - особо нет, поэтому они бесцеремонно прервали наше погружение в нирвану, пристав со своим неизменным чаем. Прямо маньяки какие-то чаехлебные! Ну хлебают чай ведрами и хлебают - а к нам-то чего лезть, не понимаю? И, кстати, зачем я сам повелся на их предложение выпить чашечку - не понимаю тоже! Наверно, по привычке. Или чтобы не обидеть?- Так, дети, давайте по чайку? - ох уж мне этот чай! И, главное, никто меня за стол на аркане не тянет, а я сам, как безвольный дурак, нехотя оторвавшись от Соби, сползаю с кровати, беру моего Бойца за руку и тащу его и собственные ноги к столу, уставленному различными чайными прибамбасами, необходимыми для успешного приготовления и потребления столь обожаемого Бескровными напитка. Оскорбительных "детей" надменно пропускаю мимо ушей, хотя, может, и стоило бы поругаться. Соби на подобное обращение Бескровных не реагирует тоже, а он-то здесь самый младший! Значит, и мне не след ввязываться в перепалку, раз он не обижается... К тому же, мне хочется поскорее отделаться от дурацкого чаепития, и я, быстро проглотив свою порцию (краем глаза наблюдаю поверх чашки за Соби: он тоже, как и я, торопливо пьет и беспокойно шевелит хвостиком), снова хватаю его за запястье (у меня уже так собственнически получается!) и двигаюсь в сторону нашей чудесной кровати, вокруг которой сосредоточены все мои желания и гораздо удобнее сидеть - места больше, чем на диване. А я вообще-то и вовсе желаю не сидеть, а лежать, поэтому кровать и только она! Но, блин, меня опять окликает Хидео... Я начинаю медленно закипать, Соби неуверенно садится на край кровати и явно ждет, пока я присоединюсь к нему. А я нагло обманываю его надежды, повернув в сторону Хидео: надо же наконец узнать, чего он от меня хочет! И потом живо назад, к Соби, блаженствовать...- Иди-ка сюда, - Хидео почему-то был на редкость серьёзен, и я поневоле насторожился. Очень подозрителен мне такой вид Хидео: серьезность для него абсолютно не характерна, я-то знаю! Может, и вправду случилось что-нибудь из ряда вон? Только вот что? Ладно, в любом случае скоро узнаю. - Сейчас придёт Сей с Нисеем, - одна его фраза - и я в ступоре, внутри поднялась настоящая буря из множества сильных, но трудноопределимых чувств, которые я бы затруднился выразить словами точно так же, как и наши отношения с Соби. А он, легок на помине, уже дергается опять: волнуется? Боится? И за кого - за себя или за меня? Милый... Обожаю!

- Всё в порядке, - утешающе улыбнулся я ему, чтобы не вздумал психовать слишком сильно, - нечего ему изводиться! Повода-то нет! - но, тяжело вздохнув, не стал присоединяться к нему на кровати, а сел на диван. Но тут мои мысли и по-прежнему бушевавшие внутри эмоции внезапно по необъяснимым причинам начали приобретать все более мрачный оттенок, грозя вот-вот сделаться по-настоящему ужасными. Это ещеболее странно, чем серьезный Хидео! Почему вдруг так происходит?! Ведь все вроде нормально, нет, даже не нормально, а откровенно замечательно! А замечательно потому, что Соби рядом, и, мне кажется, я помаленьку начинаю ощущать нашу с ним Связь... Хотя, может, и вправду кажется, но тем не менее я сейчас постоянно чувствую какие-то шевеления и подергивания внутри, рядом с сердцем, но не в теле, а в душе... Наверно, подобным образом и выглядит зарождение (или уже активация?) Связи. Эх, до чего мне обидно от своей собственной безграмотности в вопросах Связи, общего Имени и Пар! И зачем, спрашивается, я не послушал Бескровных, когда они предлагали мне учиться здесь, а я сдуру наотрез отказался? Вот я идиот! Был бы теперь умный и не мучился бы сомнениями, что же это такое происходит у меня внутри! Хотя, в общем, я могу спросить у Соби... Он-то все же отличник (но в первую очередь, естественно, мой Боец!) и наверняка знает ответы на все мои вопросы. Или не знает... не могу сказать точно, поскольку вдруг у Бойцов все совсем не так, как у Жертв? И он ощущает наше нынешнее слияние в Пару абсолютно по-другому? Но только он, я надеюсь, хоть чисто теоретически знаком с теми же процессами у Жертв и расскажет мне, как все должно быть? Решено: я непременно расспрошу его в мельчайших подробностях (ничего не хочу упустить из виду даже случайно!), но сперва отвлекусь-ка я от осаждающих меня мрачных мыслей... А как мне лучше поступить, дабы достичь подобной цели? О, идея! Рядом со мной лежит книга - ее чтением я и займусь, пока не успокоюсь, а потом... Потом поглядим. А на данный момент главное - отвлечься.

Но отвлекаться посредством чтения мне удалось недолго. Едва я пробежал глазами несколько строк, как раздался стук в дверь, и Хидео тут же распахнул ее, приглашая гостей внутрь. Я с неохотой отложил книгу в сторону - мало того, что не сумел утихомирить нервы до нужной степени, так и она еще интересной оказалась, будто назло! - и глянул на вошедших. Глянул, прямо скажем. укоризненно и чуть ли не недовольно. Глянул и вздрогнул: брат... Мой брат! Даже само это словосочетание звучит непривычно и немного чуждо, будто до сих пор еще не относится к нам с Сеймеем в полной мере и я не имею никакого права примеривать его на себя! Нет, удивительные дела творятся в школе: прямо чудеса средь бела дня! Два моих близких человека обнаружились именно здесь: и Соби, и брат... Сеймей. Да, так его зовут. Надо помнить об этом и не сбиваться на имена "Юрио" и "Хидео", ведь до недавнего времени моими единственными родственниками (и то не по крови) были лишь они. И любопытно, чем кровное родство отличается от того, какое у меня с Бескровными? Хотя с ними мы, можно сказать, и не родственники, вернее, родственники, конечно, но исключительно по духу (или еще каким-то параметрам наподобие), а кровное родство - это, наверно, совсем другое... Но что оно, интересно, представляет из себя? Похоже ли на отношения в Паре - вообще я и по ним-то не спец, но немного судить могу, - где царит взаимная приязнь и нежность, готовность всегда поддержать и защитить друг друга, если понадобится? Видимо, так... Или иначе?

Да и, впрочем, зачем я пытаюсь понять это разумом, коли скоро узнаю на практике? И мне уже не терпится! А на образование Пары действительно здорово похоже! Та же распирающая меня изнутри любовь, уже достаточно зрелая, хоть некоторое время назад ее не было и в помине, и не смутно-непонятная, как в случае с Соби, а ясная: и сама любовь, и ее объект - Сеймей... И тот же захватывающий дух трепет, спирающий дыхание и заставляющий сердце то и дело сбиваться с ритма... И волнение, и желание поскорее очутиться рядом... И еще много чего... Очень много! Но, признАюсь честно, в Паре все эти чувства чуть-чуть другие. Какие-то... более волшебные, что ли?.. Да, похоже... От них прямо веет ощущением близящегося чуда! А в обычном родстве подобного я не чую, все порождаемые им эмоции довольно обыденные, но зато понятные и... Ну да, родные (тавтология, знаю, но данное слово лучше всего отражает мои мысли), а не настолько запредельные и порой пугающие, как в Паре, особенно в самом начале, еще перед знакомством с Соби. То есть, вернее, перед тем, как мы узнали, что Пара. И мой Соби... Вот черт! Один Соби на уме, ты подумай! Ко мне брат пришел, настоящий, живой брат, а я! Ой, мне почти стыдно! Почти, но отчего-то не совсем. Верно, мне окончательно задурило голову обретение второй половинки души!.. И Соби мне кажется сейчас центром моего мира, в котором есть и всегда будем лишь мы двое... Но нет уж, не думаю, будто до предела замыкаться друг на друге и ограничивать мир, огромный зовущий мир, исключительно нами двоими - неправильно в корне! Сделав такой вывод, я перестал думать вообще и начал полагаться только на свои чувства, и они подсказали мне: Сеймей, неподвижно застывший передо мной и не делающий даже шага навстречу (зато наставленные Ушки и замерший хвостик выдают его напряжение и сомнения), надеется, что я первым преодолею разделяющее нас во всех смыслах расстояние. А я-то сам чего? Он ведь мой брат! Правда, Нисей когда описывал его характер, несколько раз подчеркнул его, скажем так, своеобразие, но подобные мелочи меня не остановят и не испугают! И нерешительность тоже прочь! Ну же, Рицка! Вперед, действуй!Пока я боролся с глупой застенчивостью, ко мне подошел Нисей.- Привет, малыш, - сказал он и, потрепав меня по голове, сообщил: - Я, пожалуй, чай заварю.Я даже толком не обратил внимания на его слова, поскольку во все глаза пялился на Сеймея. Мне начало казаться, что я вспоминаю, как мы с ним играли в детстве. И они. эти воспоминания - явь? Или принятая за правду мечта? Не знаю, мне трудно сказать наверное... И мне все больше хочется обнять его! Вот сейчас подойду и... И, пожалуй, вместо объятий разревусь, словно маленький ребенок, который нечаянно заблудился и теперь не знает, как поступить, но старший брат, сильный, добрый и, разумеется, легко справляющийся с любыми детскими неприятностями, вызволяет его из этой ужасной ситуации, и слезы страха уже готовы смениться слезами радости и облегчения. Уф, непривычно! Я же вообще плАчу крайне редко, а последний раз - вообще не скажу, когда (поскольку не помню). А Сеймей все стоит и стоит - ну хоть бы шаг навстречу сделал! Но, с другой стороны, почему он?! Где мои недавние жутко правильные и решительные мысли? Где, а? Блин, все равно страшно... Нет, не страшно - но неловко, что ли? И сколько мы будем так стоять? Мне и так уже надоело! В общем, я, отбросив сомнения, сделал шаг вперед и обнял Сеймея. Он ощутимо напрягся (отчего? не понимаю...), но буквально через несколько секунд расслабился и (вот оно!) обнял меня в ответ. Мои чувства в тот момент являли собой настоящий ураган, безумно хотящий вырваться наружу из моего сердца и души и закружить всех окружающих в бешеном хороводе счастья. Да, счастье билось внутри, просясь на свободу, а реветь мне расхотелось - и то хорошо. Еще только нервических рыданий тут и не хватало! Нечего мне пугать народ! И позориться тоже нечего, ведь я все же уже не маленький! И встреча с братом заслуживает того, чтобы в памяти от нее осталось лишь ничем не омраченная радость, а не слезы, пусть и не от горя! Словом, плакать я перехотел очень вовремя, ничего не скажешь.После мы сели на диван и начали говорить... просто говорить обо всём, приходящем в голову, пытаясь заполнить пустоту, образовавшуюся внутри нас за время нашей разлуки. Ее составляло (если так можно сказать о пустоте) и почти полное незнание один другого, и жажда зрительных впечатлений (мы смотрели друг на друга и не могли насмотреться, а я, признаться, вообще не помнил, каков внешне мой брат), и (это главное!) недостаток общения... Нам придется многое сделать, дабы убрать ее из нашей жизни, но, я уверен, рано или поздно мы сможем! И, думаю скорее рано, чем поздно - при нашем-то рвении! А потом снова будем близки как раньше, в детстве... Черт, оказывается мне очень не хватало брата! И теперь, когда он нашелся, я чуть ли не впервые в жизни чувствую себя по-настоящему цельным, поскольку рядом со мной и он, и Соби!

Бескровные во время нашей с Сеймеем беседы тихонько сидели в сторонке и попивали чай, даже не пытаясь вмешаться, чего я, признаться, опасался, зная их обычную манеру разговора, - постоянные подколы и остроты на грани фола - которые сейчас были бы жутко неуместны и, наверное, даже оскорбительны. И я им ужасно благодарен за такое деликатное поведение и позже обязательно скажу им спасибо! Нет, все же мне здорово повезло с родней, пусть и названой! Я ощущал тогда к ним почти невыносимую нежность, от которой иногда настолько перехватывало дыхание, что я замолкал на полуслове и Сеймей, в свою очередь, глядел на меня удивленно, но понимающе. Да, он, видимо, понимал, а вот Соби - категорически нет, в нем бурлило смятение и зарождающаяся ревность. Хорошо еще, что не обида: ведь я так неожиданно переключил свое внимание с него на Сеймея! Ничего, Соби, потерпи, пожалуйста, ладно? И прости меня, а еще лучше - пойми и не страдай понапрасну. Ты для меня - все, но ведь встречи с потерянными в раннем детстве братьями случаются тоже не каждый день! Я скоро вернусь к тебе и буду полностью в твоем распоряжении, только наговорюсь досыта с Сеймеем... И не волнуйся так, я от тебя никуда не денусь! Подумай сам, разве я могу бросить вторую половинку себя? Правда, я не знаю, слышит ли Соби мои мысли или наша Связь еще недостаточно сформировалась для этого, но на всякий случай стану думать разные утешительные нежности, и попозже мы поговорим. Непременно. Не хочу, чтобы ты обижался на меня, даже если повод для размолвки мне кажется смешным и не заслуживающим внимания. И с Нисеем поговорим тоже: я страшно рад его любопыству, приведшему к обнаружению истины и нашей встрече с братом! Словом, с моей стороны он достоин самых горячих благодарностей! И, надеюсь, я смогу выразить их в полной мере: то есть, хорошо бы у меня от волнения и признательности не заплелся язык и нужные выражения не ускользнули в наиболее ответственный момент! Нисей, спасибо! Ясчастлив, что ты решил вмешаться в наши с Сеймеем судьбы и рискнуть вновь объединить их! А теперь хватит отступлений и посторонних мыслей, нужно сосредоточиться на беседе с братом.