Розы и сталь (1/1)

Странно, что в такую рань, когда предрассветное зарево только набирало свою силу, на улицах уже пребывал народ. Не просто прибывал, а активно занимался своей деятельностью, словно сейчас какой-нибудь полдень. Спокойный, размеренный ритм столичной суеты был грубо, почти бестактно нарушен. Тот, кто придумал термин ?мышиная возня? едва ли был знаком с истинной сущностью клана Мышей, а впечатлялся, скорее всего, мышатами-ополченцами. Именно суета горожан и была той самой вознёй ещё несколько минут назад. А теперь все бросились наутёк, кто куда, позабыв о насущных делах и даже о брошенных товарах, даже городские стражники притаились в своей сторожке, не желая попасть в этот звенящий сталью кутёж. Кто-то перевернул прилавок, и разные фрукты рассыпались, покатились по улочке, нисколько не мешая представителям одного вида с упоением скрещивать клинки. Меркурио отскочил от замаха, под второй подставил свою дагу, парировал ею и в выпаде поддался вперёд, однако его эсток проскользил по гарде чужого клинка и ушёл в бок, не задев спрятанного под обтянутой красным кожаной бронёй и мехом маленького, сердечка. Говорят, что наёмные убийцы-ласки?— одни из самых смертоносных существ во всём королевстве, объединённые в многочисленные ордена, режущие друг другу глотки едва ли не чаще, чем намеченным жертвам. Где изысканность и утончённость служат прикрытием для невежественного, нечестивого и жестокого общества под управлением инстинктов, где безжалостная хитрость и способность убивать быстро и решительно ценятся не меньше веса кошелька. Но даже у них стынет кровь в жилах, когда им каким-то образом удаётся перейти тайному даже для королевских изыскателей существу, известной как Матерь Ночи. Тогда она посылает свою верную мышку, чьё имя шёпотом называют в подворотнях, а прозвищем грозят в проклятьях и угрозах?— Зоша Смерч. В данный момент она оправдывала своё прозвище, смерчем из стали, звона и клинков пронеслась сквозь улицу. Как-то довелось и Чёрной Лапе перейти дорожку этим двум загадочным фигурам. Потом в убежище нашли целую гору трупов агентуры, на которой восседала эта жуткая мышь; и с тех пор Скарлет старалась не пересекаться с ними. Раскручивая свои парные клинки над головой, словно они были единым целым, она обрушивала удары, один за другим, в попытке задеть своего противника, а тот терпеливо их отражал, защищался и блокировал, выжидая нужный момент. Меркурио, как ни кому другому известно, что терпение важно в подобного рода предприятиях. Выбрал не нужный момент?— и из аристократа, спящего на шёлковых простынях, ты превращаешься в бедняка, опускаясь на дно самых помойных канав, и пресмыкаешься перед каждым богачом. И наоборот. И каждый, каждый проливает кровь за золото, но вот на какие цели оно будет пущено?— решение остаётся только за получателем этого самого золота. Странным казалось то, что она не использует обычные для убийства приёмы?— не исчезает в дыму шашки, ни бьёт исподтишка, в подбрюшье, в спину, растворяясь в тени и исчезая так же незаметно, как и появляясь. Нетипично, что Зоша бьёт прямо, в лоб, атакует у всех на виду; возможно, это намёк на её открытый выход из мрачной тени? Каждому известно, за что остальные проливают кровь. Каждому известно, что эта мышка проливает кровь за Матерь Ночи. И каждый из этих знатоков не может ответить, что такое ?Мать Ночи?, а те, кто пытались, бесследно исчезали во тьме города Зари. Кто же такая эта заставляющая стынуть кровь в жилах фигура? Гриотта Баронесса-Мясник, известная своей кровожадностью в кругах аристократии? Может быть сам Его Величество, скрывающий своё имя за выдуманной личностью, а свои цели?— за целями некоей таинственной фигуры? Тайный кровавый культ, покрывающий себя и своих жертв тысячью порезов, заходясь в экстазе от пролитой крови? Группа аристократов, тайно правящих за спиной скованного безумием монарха? Или сама Зоша, придумавшая некую Матерь Ночи для отвода глаз, для прятанья за выдуманной, несуществующей личностью свои амбиции, желания, грёзы? Меркурио тоже так делал несколько раз и подтвердит, что это эффективно. Только Смерь не ответит, а если и ответит, то знание это останется мертво вместе с его носителем. Из этой неразговорчивой и холодной, как её нетипичные для мышки голубые глаза слова не вытянешь, даже если захочешь. И ответ знает лишь она… Взяв разбег, убийца в прыжке обрушилась на свою жертву в стремительном падении. Улыбающемуся мечнику это было знакомо?— за один день он мог накопить состояние, о котором городской стражник мог мечтать целый год и тут же его спустить; быть героем своего клана и самым разыскиваемым преступником; спать на мягкой перине среди миловидных аристократок и в сточной канаве. Одновременно, в течение дня. Битва, жизнь?— это череда хаоса, взлётов и падений, а ещё чья-то злая шутка. И оправдывая уже своё прозвище, он смотрит на эту безжалостную жизнь, на её кровожадный оскал улыбкой, неважно, танцует ли он, пьёт в кабаке, интригует или даже глядит в леденящие чужие души глаза смерти. И он будет так поступать до самой своей кончины, чего бы это ему не стоило. Их же мышиные танцевальное па ничем не закончилось; в конце концов, кому-то пришло в голову добраться до пропускного пункта и дозваться кого-то из Золотых Плащей, а с этими ребятами шутки плохи даже для таких отчаянных рубак как Меркурио и грозных убийц как Зоша. Он раскланяется за подаренные ощущения, а она приготовит дымовую шашку и прежде, чем раствориться в тенях, успеет схватить брошенную ей на прощание розу. Ему доставляет дарить символ их клана всем дамам в его жизни, не важно, вёл ли он с ними светскую беседу, совсем не эстетично занимался любовью или скрещивал клинки. И только зайдя в проулок, он на короткий миг отпустит свою улыбку, недобро глядя на порез, оставленный на боку; не глубокий, но с кровоподтёком. Не смертельно, один бинт решил все проблемы кроме порванного кафтана и рубахи, это уже сложнее. И вновь на мордашке мечника засияла улыбка?— она ранила его глубже, сильнее, чем кто-либо?— в самое сердце. И он надеялся однажды поразить её в ответ, но к этому мероприятию следовало тщательно подготовиться…