Свеча VII (1/1)

Я не спала в ту ночь. Едва закрывая глаза, я попадала в лунные сады нашей любви, где пахнет спелой сливой, и светлячки кружатся над прудами.В Долине пахнет полынным ветром. От него горчит во рту.Скоро ты приведешь армию головорезов, чтобы захватить наш маленький, уютный мир. Мастер Шифу стал чаще уходить с Воином Дракона на долгие прогулки. Почти полные сутки я заведую Храмом, насколько хватает мудрости и опыта.Твой враг набирается сил, его умение растет. Я не знаю, как окончится эта битва. И я не знаю, смогу ли остаться воином, или паду предателем.Ты спрашиваешь, должно быть, что остановило меня на мосту? Почему я не смогла нанести удар, почему кулак остановился на полпути, и ты одолел меня так же легко, как других мастеров.Мастер Шифу всегда говорил, что поднять лапу может любой, но опустить её на врага, лишь истинный воин.И я не смогла…Я слишком хорошо помню мальчика, подарившего мне подснежники.Тигрица сидит на ступенях Храма, и смотрит, как из-за южных холмов в Долину прибывает караван. Снежинки иногда слетают с небес, напоминая о грядущей зиме. Морозный ветер клонит голые кусты и шумит обнаженными ветвями деревьев.Воин Дракона подходит к ней со спины и садится рядом.– Кажется, скоро мои зубы будут трещать громче, чем ворчит Богомол, – говорит он с улыбкой, и посмеивается своей шутке.Тигрица молчаливо смотрит вдаль, взгляд её пуст, а в сердце давно идет снегопад.– Слушай, я знаю, что там случилось на мосту. Не стоит корить себя, – он пытается успокоить её.– Нет, не знаешь, – тихо молвит тигрица. – А если знаешь, то никогда не поймешь.– Да ладно, все могут ошибаться. Столько приемов, грех не запутаться…– Дело не в приеме, – она вздыхает и отворачивается от него. – Мне нужно побыть одной. Я не хочу говорить.– Я же вижу, что тебя что-то гложет, – мягко говорит панда. – Если бы ты просто открыла мне своё сердце.– Я не могу. Оно осколок льда, морозящий кожу.– А если поднести его к костру? – он наклоняется, ласково гладит её плечо.Тигрица вздрагивает и отстраняет его лапу.– То, что случилось на мосту не ошибка, а предательство, – беспощадно шепчет она. – И за это мне нет прощенья. Что могут исправить слова?Они долго сидят в молчании, а затем панда со вздохом встает на лапы и, понурившись, идет к Храму.Непривычная боль сжимает сердце тигрицы, шерсть на загривке встает дыбом.– По… – тихо окликает она.Панда замирает, но не поворачивает головы. Снежинки оседают на его простом красном кимоно из грубой ткани, подаренном мастером Шифу.– Мне очень холодно… – шепчет тигрица.Панда прерывисто вдыхает морозный воздух, удивленный и сбитый с толку её голосом. Всегда суровый и твердый как камень, сейчас он звучит почти жалобно.Он садится рядом с ней, положив лапу на её плечи, а другой гладит дрожащие колени тигрицы.– Прости, что я так груба с тобой, – молвит она, прижимаясь к пушистой груди панды.Он рассеянно поглаживает её загривок, и пытается подобрать слова, но морозный ветер сметает их вместе со снежинками.Из груди тигрицы доносится тихое урчание.– Завтра нам придется защищать своё искусство и свой дом, – говорит она.– Мы справимся. Я… я ведь Воин Дракона, верно? – ухмыляется панда.?Если бы я была столь же уверена, как ты, – думает она с горечью. – Если бы знала, как жить после завтрашней битвы?.