24. POV Claude (1/1)

Домой я вернулся полностью разбитый. Ни на что не было сил, ничего не хотелось. В квартире было так тихо, пустынно и холодно, что я никак не мог привыкнуть к этому странному ощущению. Вначале я просто ходил взад-вперед по коридору, пытаясь осознать, что вернулся сюда один, что теперь, приходя домой с работы, мне не с кем будет обсудить события прошедшего дня, не с кем будет вместе поужинать, некого ждать дома. Но хуже всего становилось от мысли, что я остался один без того, кого я по-настоящему любил. Чтобы свыкнуться с этим, потребуется какое-то время, — думал я про себя, стараясь, таким образом, себя же успокоить.Однако первая ночь без любимого далась мне нелегко. Заснул я довольно быстро, из-за сильной усталости: все-таки за день произошло слишком много событий, однако среди ночи часто просыпался. Один и тот же сон, перемещающий меня в отдаленное прошлое, одолевал и вызывал ощущение внутренней тревоги. Вот мы с маленьким Алоисом гуляем по заснеженному зимнему Лондону; у него От мороза холодные руки, и я отчаянно пытаюсь их согреть, осторожно потирая подушечками своих пальцев. Он смеется, оттого что ему щекотно, а я улыбаюсь, я счастлив, что ему хорошо. А потом мы оказываемся рядом с залитым катком, и уже через пару мгновений катаемся, рассекая полозьями искрящийся мутновато-прозрачный лед. Мальчик все время падает и, поднявшись, расстроено опускает голову, а я успокаиваю, обещая, что скоро у него все получится. И действительно, вот он, с силой оттолкнувшись, уже едет к самому центру катка, кричит от радости, выписывая сложные пируэты, с каждой секундой прибавляя скорости. До тех пор, пока вдруг не теряет равновесие и не поскальзывается совсем рядом с бортиком. Но я успеваю, подхватываю его на руки в последний момент, предотвращая падение. Мальчик смотрит чуть испуганно, а потом крепко обнимает меня за шею. А я шепчу ему на ухо тихо-тихо : ?Я всегда рядом, Алоис, я всегда с тобой?.И так всякий раз я просыпаюсь на этом моменте, с колотящимся сердцем, жадно хватая легкими воздух. Еще тогда я обещал быть с ним, так давно. С того момента много всего произошло, многое изменилось. Мы с ним изменились. Однако я так и не смог сдержать свое обещание всегда быть рядом. Я своими руками все разрушил. Все, что далось нам с таким трудом. Сколько раз за последние несколько дней я возвращался к этой мысли! Она, словно навязчивая идея, не оставляла меня ни дома, ни в дороге, ни на работе. Я успел тысячу раз пожалеть о том, что в нужный момент сделал выбор в пользу сохранения собственной гордости и фактически не предпринял попытки уговорить Алоиса вернуться. Безусловно, в тот момент мне нелегко было проигнорировать полученный резкий отказ с его стороны. Это ранило меня и задело самолюбие слишком сильно, до такой степени, что я не смог побороть себя и ушел, фактически бросив его там. Вместо того чтобы попытаться как-то разрешить ситуацию, проявить рассудительность и терпение, я повел себя в излюбленной манере, не подумав о последствиях и только все усугубив.И, как всегда, понял я это слишком поздно. В течение нескольких дней я пытался звонить Алоису на мобильный телефон, но мне так и не удалось ни разу с ним поговорить. Должно быть, он просто сменил номер, поскольку предыдущий был недоступен перманентно. Я каким-то чудом разыскал телефон в квартиру, где он сейчас проживал, однако и там удача мне не улыбнулась. Трубку постоянно снимали соседи, ворча, что не имеют понятия о жизни Транси. Однажды после работы я приехал туда, и мне удалось даже поговорить с Мегги, сожительницей Роберта Транси. Она сообщила мне, что с Алоисом все в порядке, что он по-прежнему регулярно посещает университет и планирует устроиться на новую работу. Ее слова на какое-то время успокоили меня, ведь, во всяком случае, с ним все было в порядке. Это было самым важным. Однако потом мои переживания плавно перетекли в другое русло. Мысли о том, в каких условиях Алоис продолжает жить, потихоньку превратилась в кошмары, которые не давали покоя, ни днем, ни ночью. Невзирая на наши отношения, я считал, что просто обязан сделать все от себя зависящее, чтобы Алоис мог жить достойно и был обеспечен всем необходимым. И это было моим долгом, прежде всего как родственника, некогда взявшего на себя заботу о нем.С того момента, как эта мысль прочно оформилась в моей голове, я стал продумывать все возможные способы решения проблемы, в итоге остановившись на том, что должен приобрести Алоису отдельную квартиру. Вся сложность заключалась лишь в деньгах, с которыми у меня было очень туго. Перспективу похода в казино на этот раз я отмел сразу, памятуя о том, как плачевно закончился мой последний поход в это заведение. Занять нужную сумму мне было не у кого, а связываться себя кредитом не хотелось в виду огромных процентов на ипотеку, которые, как назло, подскочили именно в этом году. Проведя пару бессонных ночей, обдумывая, как же лучше сделать, я решил использовать последний из имевшихся вариантов – обратиться к Себастьяну Михаэлису, который в свое время предлагал мне участие в прибыльном проекте. Признаться, затея мне очень не нравилась, хотя бы потому, что звучала очень уж подозрительно. Описывая размеры возможной прибыли, Себастьян подчеркнул тот факт, что прибыль эта появится через сравнительно короткий промежуток времени, что звучало несколько странно. Но, находясь в данном положении, я вообщем-то был ограничен в выборе – нужно было либо соглашаться и идти на рискованное дело, либо просто забыть об этом варианте. В итоге, темперамент взял свое, и я позвонил Себастьяну и назначил с ним встречу в обед, в одном из ресторанов, находящихся рядом с моей работой.Общение с Михаэлисом, признаться, было на редкость приятным. Он относился к тому типу людей, которые с первого взгляда настраивают на какую-то удивительную легкость в общении. Я отметил это еще тогда, когда впервые его увидел. Эта манера заинтересованно смотреть собеседнику в глаза, приятный, успокаивающий тембр голоса и улыбчивость очень располагали к себе. Может, отчасти из-за всего вышеперечисленного, выслушав подробный рассказ обо всех нюансах предполагаемой компании, в которой мне предлагалось поучаствовать, я и дал свое согласие. По итогам часовой беседы в непринужденной неформальной обстановке уютного ресторанчика, мы условились встретиться в конце недели, чтобы подписать необходимые бумаги, после чего предполагалось преступить к непосредственной реализации задуманного.Перед тем, как попрощаться, Себастьян поблагодарил меня, добавив, что будет рад видеть нас с Алоисом у себя в гостях. Я не подал виду, но в глубине души эти его последние слова больно меня укололи. Сам не зная почему, я усмотрел в них тонкий намек на издевку, хоть Михаэлис никак этого и не показал. А может, все дело было в том, что я просто больше не мог ни о чем другом думать.Моя жизнь стала похожа на череду сменяющих друг друга серых, совершенно безрадостных дней. Каждый вечер я с тяжелым сердцем ложился в холодную постель, а наутро просыпался, по привычке проводя рукой по второй половине кровати, которая всегда оказывалась пустой. Мне сильно его не хватало, и с каждым днем ощущение пустоты в душе все разрасталось, постепенно съедая меня изнутри. Между тем, горькое чувство вины и раскаяния придавливало меня к земле все сильнее. Кажется, в последнее время я стал еще более раздражительным и рассеянным, а неспособность сосредоточиться стала преследовать меня перманентно. Странные перемены во мне заметили даже коллеги, несколько раз акцентировав внимание на том, что я неважно выгляжу. Но я лишь делал вид, что пропускаю все их реплики мимо ушей. По правде говоря, их мнение волновало меня меньше всего. В конце концов, на данный момент мне нужно было лишь хорошо выполнять свою работу, положительным образом проявить себя и заставить Паркера изменить решение относительно моей будущей премии. Деньги были мне сейчас нужны, как никогда.Кстати, о деньгах. За последнюю неделю я получил несколько посылок, доставленных мне курьером. И все они были от Грелля Сатклиффа, человека, которому косвенно удалось разрушить мою личную жизнь. Безусловно, очень во многом я был виноват и сам, но, если бы не его вмешательство, а также применение психотропных веществ, совершенное, к слову сказать, без моего малейшего согласия, я бы ни за что в жизни не допустил того, что произошло.Не знаю, чего Сатклифф пытался от меня добиться своими огромными корзинами цветов, которые были незамедлительно выброшены мною в мусорную корзину около подъезда. Тем более, не могу понять, зачем он отправлял мне конверты с деньгами, которые я благополучно пересылал ему обратно с курьером. Если этот человек и пытался таким образом загладить свою вину, то выбрал для этого почему-то самые несуразные способы.В один из вечеров мне на мобильный поступил звонок, вновь из службы доставки. Я уже приготовился встречать в дверях посыльного с очередной идиотской безделушкой, но, как ни странно, интуиция меня подвела. На этот раз мне привезли то самое пианино, о котором у нас с Сатклиффом еще давно шел разговор. Я усмехнулся, подумав про себя о своевременности его доставки. Ведь, когда я соглашался его забрать, предполагалось, что на нем будет играть Алоис. Играть долгими зимними вечерами, извлекая ловкими движениями кончиков пальцев по клавишам необыкновенные по своей глубине гармоничные звуки. А я буду украдкой прислушиваться к ним, из нашей спальни, наслаждаясь красивыми гаммами, плавно погружаясь в атмосферу уюта и тепла. Атмосферу нашего дома…Однако несмотря ни на что, я решил принять это фортепиано, как память о собственных несбывшихся надеждах. Так что теперь этот блестящий черный предмет стал занимать у меня в квартире пол коридора. Поначалу это раздражало, по большей части тем, что напоминало об Алоисе, вызывая болезненное щемящее ощущение в груди, но постепенно я стал к нему привыкать. Однажды вечером, вернувшись с работы, я поймал себя на том, что хочу на нем поиграть. Быстро подвинув стул, я уселся за инструмент. Со времен окончания музыкальной школы, я не играл ни разу, будучи убежденным, что занятия музыкой – то, на что я даром потратил несколько лет своей жизни. Поэтому сейчас я вовсе не был уверен, что вспомню хоть что-то. Однако, все же решившись, я осторожно положил пальцы на клавиатуру и стал потихоньку нажимать отдаленно-знакомые комбинации из нескольких клавиш. Что удивительно, фортепиано оказалось превосходно настроенным, и уже мгновение до меня стали доноситься удивительно чистые звуки. Какой-то странный порыв вдохновения охватил меня, и, сам того не замечая, я начал подбирать на слух какую-то грустную, но в то же время лирическую мелодию. По мере того, как нежные звуки, создаваемые с помощью инструмента, с легкостью распространялись по небольшому пространству квартиры, я стал все больше погружаться в музыку, чувствуя, как душа наполняется успокоением и надеждой. Подобное было со мной впервые и я, завороженный таким необычайным эффектом, играл отчаянно и страстно, словно, желая вложить всю свою душу. До тех пор, пока создавшуюся гармонию не нарушил протяжный звонок в дверь, вернув меня обратно в серую обыденность. Поспешно захлопнув крышку инструмента, я встал со стула и отправился к двери открывать.* Что играл Клод: в моем воображении это был GACKT— Last song ( piano version)