4. POV Claude (1/1)
В эту ночь я даже не ложился. Все обдумывал произошедшее на кухне, между мной и Алоисом. Мальчик, всегда такой замкнутый, повел себя очень неоднозначно, и теперь я пытался понять, что же стало тому причиной. Признаться, его действие вызвало у меня целую гамму эмоций: от крайнего удивления до едва ощутимого трепета. Не сказать, что мне было неприятно, скорее, мне было неловко. Ведь я, как и он, мужчина, а Алоис уже не в том возрасте, когда для детей считается нормой целовать своих родственников в губы. Мне не хотелось делать каких-то преждевременных выводов, возможно, потому что в глубине души я боялся. Боялся того, что племянник сделал все осознанно, потому что ему захотелось.Я пытался разложить все по полочкам, уговаривая себя, что подобная реакция может быть вызвана недостатком внимания, любви, нежности, усталостью от непрерывной работы или же нечаянно посетившим вдохновением, отсутствием девушки, в конце концов. Однако заводить разговор об этом с Алоисом я все бы равно не стал, догадываясь, что он может болезненно среагировать, поэтому строил догадки, основываясь лишь на собственных домыслах.Лишь под утро я впервые с ужасом задумался о том, как я сам смог пропустить тот момент, когда наши губы соприкоснулись, почему не оттолкнул его…Я ушел с работы после обеда, чтобы уладить вопросы с квартирой, поэтому другим заботам удалось потихоньку вытеснить из головы раздумья о вечернем инциденте, хотя бы на какое-то время.На объявление, которое я разместил через интернет, откликнулся один молодой человек, заинтересованный в покупке жилья и, пока Алоис был в университете, я решил встретиться с ним и показать квартиру.За свою, пусть и не самую долгую жизнь, я успел повидать многое, но сталкиваться с подобным еще не доводилось. Молодой человек, с которым я назначил встречу, некий мистер Грелль Сатклифф, оказался слегка странноватым. Начнем с того, что у него была довольно неординарная внешность: длинные красные волосы до середины спины, ярко-зеленые игривые глаза, а также необычной формы зубы. Одет он был в длинное пальто кроваво-красного цвета, очень напоминающее по покрою женское. Сатклифф пришел смотреть квартиру в сопровождении своего деда, который был вполне под стать внуку : пожилой человек, в длинным, до пола, балахоне и потертой шапке, надвинутой на лицо. Хоть зрелище и привело меня в некоторое замешательство, я еще тешил себя надеждой, что это лишь внешняя оболочка, за которой скрываются адекватные люди. Однако мои сомнения вмиг развеялись, как только Грелль начал разговор, что-то провозглашая своим высоким голосом, по-идиотски улыбаясь при этом своему придурковатому деду.За час я показал им квартиру, и, признаться, в процессе был несколько раз готов ударить обоих воображаемым молотком по голове, поскольку вопросы, которые они мне задавали, вызывали во мне не просто негодование, а самую настоящую ярость. ?Почему лифт едет так долго? Почему стены в подъезде серые, а не красные? А достаточно ли прочный пол, чтобы кататься по нему на роликах??, — вот что волновало Сатклиффа. ?Какие стены, какие ролики??, — я не знал, как на это реагировать, и меня стало не на шутку пугать, что в моей квартире, в которой я благополучно прожил 25 лет, после моего отъезда, вероятно, будет организован приют для сумасшедших.Однако, как бы то ни было, мистер Сатклифф предложил довольно выгодную цену, и видимых причин отказывать ему у меня просто не было, учитывая, что я был ограничен во времени. Мы договорились созвониться в конце недели, чтобы он сообщил мне о своем финальном решении.Едва я распрощался с потенциальными покупателями, как на мобильный позвонила Кайла. Прежде, чем нажать на кнопку ответа, я с ужасом обнаружил от нее 9 мигающих смс-ок. Тяжело вздохнув и мгновенно настроив себя на нужный лад, я ответил. За 2 минуты разговора на меня вылился такой поток информации и отборной ругани, что я успел несколько раз потерять нить повествования. Кайла истерично верещала, возмущалась, сыпала претензиями, по поводу того, что я не пришел к ней вчера, не позвонил и даже не удосужился ответить на сообщения. Из чего я сделал вывод, что ей, должно быть, не знакомо словосочетание ?быть занятым?. И как я раньше мог относиться к этому так лояльно? Неужели из-за одного лишь секса? Что ж, в таком случае, я был полным дураком. Однако исправить это никогда не поздно, — подумал я и повесил трубку. С меня хватит.Кинув телефон куда-то на диван, я решил отправиться в соседний супермаркет, чтобы купить чего-нибудь к ужину. Обычно за продуктами ходил Алоис, так как я всегда возвращался поздно. Но сегодня, поскольку казино все равно было закрыто в связи с проведением какого-то частного мероприятия, ничто мне не мешало взять на себя эту несложную обязанность.Вернувшись, спустя полчаса, с двумя огромными картонными пакетами, я твердо решил, что сегодня нужно непременно приготовить что-то особенное. Что-нибудь, что любит Алоис. Хоть голова и была, вроде бы, забита весь день другими мыслями, но случившееся ночью на кухне почему-то преследовало меня время от времени короткими вспышками, так или иначе, не давая о себе забыть. Я почему-то чувствовал себя виноватым перед племянником, словно, сказал или сделал что-то не так. Возможно, это были всего лишь угрызения совести из-за того, что я в последнее время почти не уделяю ему внимания. Все-таки, в этом я был не прав.Закончив приготовление блюда и, взглянув на часы, я с удивлением обнаружил, что было уже 8 вечера. Алоис должен был прийти домой час назад, но его, почему-то, до сих пор не было. Это меня несколько удивило, и я даже сходил проверить мобильный, чтобы узнать, не звонил ли он, пока я был на кухне. Ни пропущенных вызовов, ни смс от него не было. Странно. Обычно он всегда предупреждает, если задерживается. Может, у него просто сел телефон? Я успокоил себя этой мыслью и сел ужинать в одиночестве. Признаться, к тому моменту, аппетит у меня пропал, и я просто бездумно поглощал кусочки острого куриного филе в кисло-сладком соусе, который так сильно любит Алоис. Жаль. Хотелось бы разделить с ним эту радость…Поужинав, я пошел к себе в спальню и включил телевизор, а надежде посмотреть новости и котировки валют. Как назло, по всем каналам, была сплошная реклама. Я горько усмехнулся. Словно кто-то сверху решил поиздеваться надо мной сегодня и вконец испортить настроение. Квартира вот-вот отойдет в руки парочке сумасшедших, казино закрыто, Алоис шляется, непонятно где, да еще и по телевизору сплошная глупость. Что еще интересного должно сегодня случиться? По правде говоря, я начинал злиться по большей части от волнения. Племянник никогда не допускал того, чтобы я из-за него нервничал, а тут… Чертовщина какая-то.В итоге у меня разболелась голова, и я снова отправился на кухню, на этот раз, за обезболивающим. И, когда я уже возвращался обратно к себе, входная дверь легонько отворилась. Алоис, наконец, вернулся.Бросив мне формальное ?привет?, он, на ходу скинув с плеча сумку и сняв сапоги, прямиком пошел в свою комнату. Мальчик был насквозь мокрый, так что после него на полу оставались капли воды. И это неудивительно. На улице ливень, а он даже не догадался взять зонт. Как безответственно.В надежде на то, что Алоис сейчас переоденется и придет ужинать, я решил подождать его на кухне, включив телевизор там, надеясь на вторую попытку увидеть что-нибудь, заслуживающее моего внимания. Однако время шло, я ждал, а племянник из комнаты так и не выходил. Собравшись с мыслями, я сам пошел к нему, несколько раз постучал, а потом аккуратно подергал ручку двери в комнату : оказалось не заперто.Алоис сидел на кровати прямо в промокшей одежде, склонившись над своей раскрытой тетрадью и теребя карандаш в руке. По светлым волосам медленно скатывались капли воды, падая прямо на белоснежные страницы.?Может, к нему пришло вдохновение? Должно быть, сейчас я только помешаю…?, — подумал я, но все-таки поинтересовался:-Алоис, ты будешь ужинать? Я приготовил твое любимое блюдо.-Нет, спасибо, я не голоден.-Хорошо. Тогда, не буду тебя отвлекать, раз ты работаешь…-Ты мне не мешаешь. Можешь остаться, если хочешь.-Ладно. В таком случае, могу я узнать, почему ты сегодня задержался и даже не предупредил меня?-У меня были дела. Извини.-Дела, о которых ты даже не можешь мне рассказать?-Клод, пока еще ничего не решено. Я расскажу все потом.-Как знаешь.Я резко развернулся к двери, собираясь пойти к себе, всеми силами пытаясь скрыть собственное негодование. Алоис разговаривал со мной слишком дерзко, что было на него не похоже. Я уже почти ушел, когда племянник чуть слышно окликнул меня.-Клод, не уходи. Я расскажу.Я присел рядом с ним на кровать и приготовился слушать.-Вообщем, я решил пойти работать. Мне неудобно жить на твоем содержании, и я хочу постараться обеспечивать себя самостоятельно.-Что ж, твое решение оправданно, Алоис. Я его полностью одобряю, и вовсе не потому что у меня сейчас существуют определенные финансовые проблемы. Я сам совмещал работу с учебой, будучи в твоем возрасте, и считаю, что это очень помогает формированию таких важных качеств, как, например, организованность и ответственность.-Спасибо, что поддерживаешь меня, дядя. Для меня это важно.-И что же за работу тебе предлагают?-Ммм…Парикмахера…-Это шутка такая?-Н-нет. Я вполне серьезно. По-моему, это вполне востребованная сейчас профессия. И высоко оплачиваемая. Сегодня я уже был на собеседовании, обучение занимает всего 2 недели, и потом…-Послушай, ты взрослый человек, Алоис, а поэтому, тебе и решать. Поступай, как знаешь…-Спасибо за понимание, Клод.-Какие еще новости?-В остальном— ничего особенного…-Хорошо…Между нами вдруг повисло молчание. Словно, мы обсудили уже все возможные темы, за исключением одной-единственной, той, к которой у нас обоих сейчас, бесспорно, был самый большой интерес, той, которую мы оба сознательно избегали.Я судорожно подбирал в голове все возможные слова, вопросы, чтобы поскорее вывести разговор из тупика, но, как назло, на ум ничего не шло. Наконец, Алоис нарушил молчание, сказав именно то, чего я так боялся. Он на мгновение взглянул мне в глаза, так растерянно, виновато, а потом, опустив голову, произнес:-Клод… Я должен извиниться перед тобой…за вчерашнее. Я не хотел. Я… Я не знаю, как так вышло. Пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я не думал, что…Я не дослушал, просто подвинулся к нему ближе и, сняв очки и отложив их на тумбочку рядом с его кроватью, обхватил его лицо ладонями, глядя ему прямо в глаза. В них читались стыд, страх и обреченность. Такие красивые, такие сильные, такие искренние эмоции. Они пронизывали насквозь, заставляя вздрогнуть от острого приступа аритмии, они постепенно заполняли меня изнутри, уже переливаясь через край, затапливая мой здравый смысл. Прошло лишь несколько секунд, показавшиеся мне вечностью, и я вдруг страстно впился в его губы, сжав в руках тонкие плечи, жаждая прижать к себе его изящное тело, как можно ближе, почувствовать биение сердца. Его рубашка была насквозь мокрой от дождя, но это только подстегивало меня еще больше. Хотелось полностью пропитаться им, этой влажной сыростью, отдавая взамен собственное тепло. Алоис отвечал мне с такой страстью, когда я, наконец, разомкнул его губы, словно это был последний в его жизни поцелуй. А я не мог остановиться, у меня кружилась голова, я никак не мог им надышаться, словно он единственный вдруг стал моим воздухом, моим средством к существованию. Губы плавно стали спускаться ниже, по его шее, лаская нежную кожу, вдыхая безупречный аромат его духов. Тех, которые я сам выбирал для него. Алоис закрыл глаза, чуть запрокинув голову, оставив приоткрытыми покрасневшие губы, словно, прося меня вновь и вновь целовать их, сводя с ума, вызывая во мне неведомую ранее, болезненную зависимость от этого чувственного наслаждения. И я поддался, я целовал его, везде, где только успевали мои губы, то безудержно, то нежно, едва касаясь языком, сам захлебываясь в водовороте эмоций. Руки ласкали под рубашкой его спину, вызывая дрожь, отражавшуюся тремором в моих собственных руках. До тех пор, пока я не услышал его слабый, сдержанный стон.Говорят, что волшебство может нарушить любой, пусть даже самый тихий звук, самый еле заметный жест. Именно так и случилось. На меня, словно лавиной, вдруг обрушился собственный здравый смысл, умоляя прекратить это. И я повиновался, послушался его, делая над собой поистине нечеловеческое усилие.? Алоис, мы не должны… Это неправильно?, — это все, что я мог произнести, отрываясь от него, освобождая от объятий столь желанное тело.Сделать больно куда проще, чем сделать приятно, а одним лишь ударом можно разрушить все то, что строилось годами с большим трудом. Значит, я пошел по легкому пути, потому что мгновенно встал и вышел из его комнаты. Я просто не мог. Я не был готов. Я не умел по-другому.