15. Моя прекрасная жертва (2/2)

Есть кто живой?

На потолке, обклеенном белыми обоями, тянулись высохшие русла жёлтых рек. Иными словами крыша когда-то протекала. На шнуре около лампочки повисла старая, посеревшая паутина, покрытая толстым слоем пыли, и хозяин её, паучок-старичок, наверное, почил. Не дом, а особняк смерти какой-то. Юля зажмурилась, открыла глаза и проморгалась. Попробовала прокашляться. А горло-то саднило с непривычки, хотя можно ли привыкнуть к удушениям? Плохой, очень плохой злодей. Фу таким быть! Она повернула голову на знакомый звук и поморщилась на скрипучую боль в шее. Джокер сидел на стуле посреди комнаты, закинул ногу на ногу и трещал по телефону. По Юлиному телефону!

Она приподнялась на локтях, сурово посмотрела своего недопринца, но он как будто не замечал её. Хрен там плавал! Всё он видел. Юля села поудобнее, откинулась на спинку и размяла затёкшую шею, морщась и испепеляя Джокера уничтожающим взглядом. Но он почему-то никак не хотел испепеляться. — …будете хорошими мальчиками, и, эхе-хе, не попадёте в наказание в Оверлук. Ни-ка-кой импровизации. Всё должно быть сработано чётко. Ах, да-а. Скажи нашему малышу Пепси, что он пока на вторых ролях: у меня тут на горизонте появился отли-ичный води-итель. Может и в огонь, и в воду, аха-ха! Просто Джек Потроши-итель в юбке! Раздав ещё несколько важных указаний, он самозабвенно завершил вызов и повертел телефон в руках, разглядывая его и соображая что-то своё злодейское.

— Мамочка, должно быть, обра-адовалась? М? Не меняя позы, он посмотрел на Юлю, а когда она не ответила на его провокационный вопрос, приподнял голову и прищурился. Взгляд изменился. Стал колючим, цепким, буравил и выковыривал из раковины под названием ?зона комфорта?. — Эм-м, если что, это, ну, не риторический вопрос, — пояснил он и облизнулся.

— Ты, блядь, меня душил, — она вовремя проглотила опасные слова ?чёртов псих?. Лучше не нарываться.

Он изумлённо огляделся, стреляя удивлённым взглядом по сторонам, и непонимающе уставился на Юлю. — Кто? Я? ?Да, ты, кусок… Агр-р!? — Ой да бро-ось! Было и прошло! ?Ой всё? с ноткой предупреждения, с перчинкой, с маленькой горькой начинкой от шеф-повара этого затхлого заведения с трупом на заднем дворе.

— Ла-адно, куколка, хва-атит прохлаждаться, успеешь ещё поваляться. У нас много работы, не вовремя ты решила вздремнуть, пхах! — ясно же, что издевался. И при этом ни тени улыбки на шрамированном лице, он говорил это с самыми серьёзными щщами. Что тоже свидетельствовало о том, что он не настроен на пререкания. — Дай хоть умыться, изувер, — как можно дружелюбнее ответила Юля, но явно у неё не получилось скрыть желания закопать мистера Джея прямо сейчас в зарослях борщевика. Желательно живьём. Он ухмыльнулся, что вроде как означало ?валяй?. Холодная вода в жаркий день — это хорошо. И как по заказу в ванной комнате широкое окно в старой деревянной раме, краска облупилась и покрывала ровным слоем подоконник. Никаких решёток, только шторка закрывала комнатку для уединения от внешнего немноголюдного в этом районе мира. Полгода назад Юля даже думать бы не стала, распахнула бы полуистлевшие створки и сиганула бы вниз, благо первый этаж. Единственный, если не считать захламлённого чердака. А сегодня, вот сейчас, какой смысл в постыдном побеге, если кукольник всё равно найдёт свою куклу? Юля вздохнула и снова подставила ладони под кран. Набрала целую пригоршню холодной воды и ополоснула лицо.

Стоило бы потянуть время, поднасолить Джокеру — пусть бы попробовал угнаться потом за своим умалишённым графиком. Она бы понаблюдала, как Безумный Шляпник пытается поспеть за утекающим временем в духе Дали. Но… Не буди лихо, покуда оно тихо.

Джокер любил пули, обожал свои остронаточенные ножи, жизни не видел без анархии и взрывов, но всё с одной маленькой оговоркой: всё только под его присмотром и по его плану. Юля купила телефон, то есть устроила анархию комнатного масштаба, и Джокеру очень не понравилась инициатива его марионетки. В его руках анархия — это чётко спланированные действия, а не грубая импровизация. Не стоило путать острое и горячее. Она не видела его, но слышала: Джокер встал за дверью и принялся насвистывать песенку. Кажется, считалочку. Юля невольно прислушалась, когда выключила воду, и смогла разобрать: ?…тили бом, выйди вон…? У Джокера даже в таких невинных действиях подразумевался глубокий подтекст, потому что он не так уж часто говорил о чём-то прямо. А ещё захотелось закрыть дверь на щеколду, чтобы поднасрать маэстро. И чхать, что помимо выбитой двери Юле светили выбитые и размазанные по грязно-голубой плитке мозги, но уж очень манила сделать сладкую гадость тяжеленная дверь. Такую не так-то просто выбить. Но соблазн так и остался невоплощённой нездоровой фантазией.

Перед выходом Юля отодвинула шторку и выглянула на улицу. Солнце сегодня уверенно спряталось за набрякшими тучами, угрожающе маслянистыми, тёмно-синими. Вот-вот небо разразится новой грозой. В подтверждение тихо пророкотал гром, и Юле захотелось зарыться в ворох одеял, налить ароматного травяного чаю и дремать тихонечко, как беззаботный кот. Она спрятала свои желания подальше и, открыв дверь, вышла. — Да иду я, иду, — ворчливо огрызнулась она, когда встретилась с испытующим взглядом Джокера. Он поднял руки в примирительном жесте и чуть повернул голову в сторону. — Я молчал, де-етка. Да хрен там плавал! Но Юля просто взяла с одной из полок старенький чёрный зонт с деревянной ручкой — классика вечна. И на всякий случай сняла с вешалки светло-зелёную ветровку. Хотелось бы Юле сказать, что ничто не предвещало беды, но, увы и ах. Пиздец подкрадывался незаметно и неминуемо — стараниями Джокера. На улице их уже поджидал серый фургончик: окна в салоне занавешены шторками — фиалки на голубом фоне. Водительское и пассажирское сиденья пустовали, зато у распахнутых настежь задних дверей стояли пять хмурых мужчин. Все разной степени небритости и небрежности во внешнем виде, но все как один вестники и всадники апокалипсиса. И Джокер во главе маленькой армии со своей ручной обезьянкой. Один из наёмников недовольно спросил: — Тёлка с нами поедет?

Джокер перевёл взгляд с головореза на Юлю и с таким удивлением на неё посмотрел, будто впервые в жизни видел. Словно она кролик, внезапно выскочивший из шляпы незадачливого фокусника.

— Да бросьте, ребята, она сла-авная девочка. Только, эм-м, учтите: ку-уколка кусается. Зазеваетесь, и она, ох, ах, ненарочно переедет вас. Вздохнуть не успеете — она раската-ает, — и Джокер изобразил руками картину маслом, сопровождая театральное представление присвистом. — Хах! Так что… м-м-м… всегда держите ушки востро, а глазки — при себе, а не на её, хех, заднице.

Юля поймала брошенные ей ключи от машины и закатила глаза. Шутки от Джокера-триста, или поймай пулю ртом, если сможешь.

Мистер Джей забрался на пассажирское сиденье, достал из бардачка пепельный парик и такого же цвета накладные бороду и усы. Выглядел он, надо отдать ему должное, эффектно. А ещё только сейчас Юля заметила, что за то время, что она провела в ванне, приводя себя в чувства, Джокер успел переодеться. И теперь вместо домашней синей футболки и джинсов на нём красовался классический тёмно-серый костюм двойка. Под пиджаком голубая — под джинсу — рубашка. И фиолетово-серый галстук.

Джокер хмыкнул, посмотрел на себя в боковое зеркало и заключил: — Мхах! Согла-асен, в этого парня просто невозмож-жно не влюбиться. Юля фыркнула и вставила ключ в скважину. Уж кто бы говорил! — Мы типа Бонни и Клайд? — съязвила она. Но в ответ получила ироничный смешок. Джокер даже не посмотрел на неё, только пригладил парик и облизнулся несколько раз. Руки у него подрагивали, но не составило особого труда выучить этот нехитрый жест. О треморе и речи не шло, это всего лишь фишка. Джокер обманывал небрежностью и иногда оставлял впечатление нескладного человека, у которого из рук всё валилось. Но это не так. Дрожание — признак предвкушения. Джокер играл роль человека, который вечно не при чём. — Эм-м… Ты снова ищешь для нас эпитеты. Олицетворе-ение — не самая полезная вещь, малыш. Просто, ну, будь собой. — Это приказ? — уточнила Юля. — Это совет. — Окей, — согласилась Юля, а потом спросила: — Раз уж мы тут... Ну... А почему я водитель? Вон у тебя сколько помощничков, наверняка там даже кто-то уровня Шумахера найдётся. — Детка, это слишком ску-учный вопрос, — отмахнулся Джокер. Он раздавал указания, говорил, где и куда свернуть, периодически напоминал, чтобы она не выбивалась из скорости автомассы. Как всегда мозг тут же проецировал, что бы могло случиться, начни Юля делать всё наоборот. Вжала бы педаль газа, и салют. Пусть бы потом разбирались с ГИБДД, но адекватная извилина в голове тут же подавала правильный сигнал — не тупить и не строить из себя Брюса Уиллиса. Попробовать взять на понт Джокера — всё равно что дразнить льва за марлевой перегородкой. Результат один. И… понеслось. Бы. Фантазию несло по ебеням в черепушке, но адекватность победила. У банка ?Роструд? — одного из самых больших и экономически важных в городе и в стране в целом — Джокер отдал приказ припарковаться аккуратно, без шума и лишней возни. Сказано — сделано. Юля даже удивилась, как легко у неё получилось припарковаться, как ловко. Даже бампер не кокнула о бордюр. Красота. Красавица! Когда Джокер уже вылезал из машины, подхватив с пола деловой кейс, Юля ухватила его за рукав. — Постарайтесь никого не укокошить, когда будете грабить или что вы там ещё собрались вытворять. Джокер подавился смехом, утонул в хохоте, рассматривая в процессе Юлю. Наёмники, уже переодевшиеся в фургоне в строгие костюмы, терпеливо ждали у дерева неподалёку. Юля аккуратно, без резких движений отпустила рукав мужчины и притихла.

— Де-етка! Ух-ха… Ух-ха-ха!

Отсмеявшись, он вытер ладонью рот и глубоко вздохнул. Затем наклонился к Юле, близко-близко, к самому уху, и прошептал: — Ах, ты просто космос. Он хлопнул дверью и, всё ещё хихикая и неаккуратно, рвано поправляя парик, вошёл внутрь банка, а за них следом — его шайка-лайка. Уехать? Сорваться с места? Газануть так, чтобы даже память о Юле растаяла в горячем воздухе Августа? Но куда? К кому? К маме? Не смешите. Некуда ей податься, она теперь птичка хоть и свободная, как в песне ?Мой адрес не дом и не улица!?, но у её свободы подрезанные крылья. Или: ?Не жди меня, мама, хорошего сына?. То есть дочь. Против лома нет приёма — вот это про Джокера. Он же её похвалил даже: и в огонь, и в воду. Они же в одной связке теперь, куда же верная Юмми-Юмми денется?

Она вздрогнула, когда с соседнего сиденья раздался скрип. Арес плюхнулся рядом, разорвал пакетик с яблочными чипсами и захрустел. ?Хочешь?? Юля кивнула и утащила пару штучек. Мужчина порылся в бардачке, вытащил платок и заодно прихватил права новоиспечённого водителя. — Кауфман Юмми Исааковна, — с драматическим выражением прочитал. — Он тебя правда Юмми, что ли, назвал? Англичанка типа? Юля вздохнула. — Еврейка с корейскими корнями и польской душой. Наверняка Ареса тут неспроста оставили, он же соглядатай, вот и выполнял наложенные на него функции. Совсем скоро выяснилось, что это не так: мужчина вышел из машины и прогулялся до дверей банка. Он тоже переоделся, спрятался под париком и накладной чёрной бородой. Юле стало интересно, почему её так легко оставили в своём привычном виде, и вскоре ответ нашёлся и на этот вопрос. Джокер не просто продумал сегодняшнюю прогулку, он изучил камеры, потому что, кажется, машину намеренно поставили в слепое пятно.

А люди вокруг — всего лишь люди. Массовка. Пушечное мясо, которое режиссёр в любой момент игры мог пустить под откос.

Первые тяжёлые капли наконец постучали по крыше автомобиля — тёмное танго бескрайнего безумия. Кап. Кап-кап. Люди попрятались под зонтами, спасаясь от непогоды — наконец жара сбавила обороты, но на смену пришла новая крайность. Кто оказался посреди стихии без зонтика, те поспешили укрыться под навесами, в банке, в ближайшем продуктовом магазине. Тротуар постепенно окрашивался в водянистый тёмный цвет тяжёлыми каплями. Запахло дождём и пылью. Электронные часы отсчитали двадцать четыре минуты, и двери банка распахнулись. Паяц вышел наружу. Наёмники спешили за ним, стараясь не отставать. Удивительно, но вокруг до сих пор полиции не видать, паники тоже не наблюдалось. У шута нешуточное чувство юмора, и он точно ловил кайф от того, что так просто разгуливал среди людей. Так, будто один из них. Неузнанный. Никем не замеченный. Волк в стаде овец — во всей красе.

Когда Джокер плюхнулся рядом и пристегнулся, Юля прочистила горло и, выруливая со стоянки, спросила: — Что, правда никого не пристрелили?

Он улыбнулся левым уголком губ и склонил голову набок, глядя на Юлю с интересом.

— Оу. Я всего лишь открыл счёт, ку-уколка.

О, ну конечно! Почти обычный человек, почти нормальный, и это тугое, глупое слово ?почти? прилипало намертво к любому эпитету. Нельзя сказать: ?Джокер адекватный?. Но можно по-другому: ?Почти адекватный?. Оно, это слово, приклеено на клей, может, он даже родился с этим самым ?почти?. Оно как справка из психушки на все случаи жизни, чтобы всем сразу стало ясно: шут, паяц, клоун, убийца. Их следующая точка высадки — огромный отель, Титаник посреди суши, атлант, расправивший плечи. Двадцать два этажа, двадцать два пролёта, двадцать два — две двойки, две карты, за которыми вполне мог скрываться Джокер. На этот раз он идёт один, не берёт с собой своих преданных шестёрок, купленных кто за что. За бабло, за обещания, за шантаж. Юля спросила перед выходом, можно ли ей сходить в кафе, на что Джокер только отмахнулся и дёрнул плечом. Сгорбился. Когда он скрылся в дверях мерцающего нежно-лилового здания, Юля подъехала ближе к кафе. К тому времени ливень сошёл на нет, теперь лишь лёгкий дождь окутывал город, создавая из капель прозрачную дымку. В голове так же странно и пасмурно, попытки понять замысел Джокера только усиливали непогоду в голове. Великий комбинатор что-то задумал, что-то грандиозное, но что именно — пойди ещё разберись. Не так-то просто прочитать гения преступности. А ещё Юля давно за ним заметила, что Джокер не просто кукла китайского происхождения — он учился, развивался, его возможности на глазах множились и совершенствовались.

Ничего удивительного, что заводские настройки болванчика сбились и пошли по борозде на пятом гнезде. Залезь в любую технику, и дел можно натворить таких, что проблем не оберёшься. Никакие мастера не помогут, а тут попробуй ещё сдай этого психа на проверку или перепрошивку в какой-нибудь сервис. ?Здравствуйте, у меня сломался человек, почините его, пожалуйста. Нет, нам точно не к врачу, потому что это ненастоящий человек?. Загребут всех.

Юля огляделась по сторонам, убедилась, что люди увлечены спасением от дождя, а не покрытым рыжиками фургончиком у кафе, и надела жёлтые очки-хамелеоны. Припасённый светло-коричневый карандаш тоже сыграл непоследнюю роль: вуаля, и веснушки расцветили загоревшее лицо. Может, никто и не признает в синеволосой девчонке пропавшую Юлю. Новости давным-давно не пестрели её фотками, ведущие не судачили наперебой о Джокере. Рана, нанесённая городу, заросла, не осталось и следа о произошедшем. Люди как будто забыли о случившемся.

Пусть шут делает то, что у него получается лучше всего — шутит свои несмешные кровавые шутки, а обед, знаете ли, сам себя не съест. Юля спросила у Ареса, пойдёт ли он с ней в кафе, но мужчина отмахнулся, ответив, что в подобных местах даже вегетарианская пища безбожно обманывала. Зато один из наёмников поспешил растолкать товарищей и вызвался составить компанию. Юля посмотрела на Ареса, но тот лишь пожал плечами. Ладно, почему бы и да. Обед ведь, не свидание. — Леший, — выпрыгнув из фургона, представился парень. Мужчина и мужчина, плечист, строен, хорошо сложен. Природа не обделила его ростом, а серый костюм хорошо гармонировал с голубыми глазами. Такому сэру не помешал бы личный кабинет в богатенькой компании, к тому же у него хорошие манеры: перед кафе он шагнул вперёд, обгоняя Юлю, и открыл перед ней дверь. Да уж, наёмник явно выигрывал на фоне Джокера. Плюс когда им предложили столик у окна и принесли меню, Леший негромко кашлянул и сказал, что заплатит за обед.

— Но мы ведь не знакомы, — стеснение само собой охватило её. Оказывается, она напрочь забыла, что такое галантность со стороны мужчины.

Так как алкоголь ей сегодня противопоказан, он налил в бокал прохладный морс из высокого графина. Сюда бы Джокера, привязать к стулу крепко-накрепко и сказать: ?Смотри и учись?. — Я уже представился, твоё имя вроде как знаю — ты Юмми. Остальное никогда не поздно наверстать. Босс ведь тоже нанял тебя, если не ошибаюсь? — Типа того, — отстранённо ответила Юля, тут же переведя тему с босса на погоду за окном. Ей принесли роллы и салат ?Цезарь?, а Леший заказал котлету по-киевски и овощи на пару. Он тоже не пил, так как рабочий день ещё в самом разгаре, поэтому ягодный морс лился розовой рекой. С обсуждения погоды они плавно перешли к фильмам, а когда тема опасно приблизилась к приглашению в кино, Юля снова развернула обсуждение — ?к лесу передом, к Ивану задом?. Леший же, кажется, всё происходящее принял за застенчивость и лёгкий флирт. Флирт? Ох ёжики полосатые! Она. С ним. Флиртовала. Улыбалась во все тридцать два, глазками стреляла, над шутками смеялась. Надо бы сворачивать всё это шапито, но ещё минуточку, ещё секундочку. И вот уже Юля смущённо отворачивалась, прикусив губу, но глазками стреляла. Как пить дать их закопают в одной могиле. — А что ты делаешь сегодня вечером? — пригубив напиток, поинтересовался Леший. ?Наверное, сплю. С твоим боссом?. Шутка на миллион, но Юле так понравилось, что за ней ухаживали, что она преступно умолчала о настоящих планах и неопределённо пожала плечами и пробубнила: ?Ну… То, сё?. Впервые за долгое время мужчина по-настоящему уделял ей внимание и следил за тем, чтобы её бокал всегда был полон. За долгое время впервые не она бегала на кухню за кофе для своего прЫнца.