1. Здрасьте (2/2)

— Если хочешь согреться и перестать трясти кровать от холода… Ла-адно-о, иди сюда, — прошептал он, выбросил брошюру и наконец обратил внимание на Юлю. — Дважды. Повторять. Не. Буду. Учти. Она, не веря своим ушам, подобралась поближе, предвкушая, что сейчас он дотронется до неё, пусть не ради флирта, но даже от одной мысли о его касаниях по телу побежали мурашки. Какие у него в фильме были руки! Сильные, жилистые, она ведь столько раз проматывала момент с Дентом в больнице, раз за разом, не могла остановиться и отвести взгляд от рук Джокера. Как он хватал Харви, как прижимал, как сковывал движения.

Юля тяжело вздохнула, вернувшись в реальность: настоящие, как из фильма. Время остановилось, всё замерло. Господи, как же она завидовала этому засранцу Харви! И вот наконец бессовестная знойная мечта вот-вот станет явью, эти пальцы коснутся её. Наверное, Джокер, подумал, что она испугалась, потому что приподнял ладони и хохотнул: ?Детка, я не кусаюсь!? Чёрт!

Он склонился к её ушку, убрал влажные волосы и прошептал: — Но я знаю один хор-р-рошиий способ, чтобы согреться… Тебе понра-авится. Кивнул. Хмыкнул. Облизнул губы, и Юля, как заворожённая, ловила каждое его движение, прикусив свою губу и боясь пошевелиться, чтобы не нарушить волнительный момент. Одеяло сползло с него, когда Джокер сел поудобнее, нависнув над ней, и Юлин взгляд невольно скользнул по нему: на нём ничего не было. Полотенце валялось в ногах, в самом углу кровати.

Проследив за её взглядом, остановившемся на его вставшем члене, Джокер растянул истерзанные губы в улыбке и протянул: ?Да-а-а?. Он распахнул полотенце на ней и, ухмыляясь, оглядел с ног до головы. Пальцы скользнули между ног. — Гла-адкая, бархатная, — мурлыкал Джокер, посмеиваясь. — Зря времени не теряла в душе, побрилась. Как следует приготовилась. Юля почувствовала, как щёки вспыхнули пожаром: от приятных прикосновений, на удивление умелых, требовательных, и от того, что она была бессовестно влажной. От неприличных слов, от ожидания чего-то удивительного и нового. Джокер растягивал губы в пугающей улыбке, обнажая зубы... А может, скалился. — Какая плохая де-евочка. Я-то думал, тебя придётся уламывать, чтобы ты дала мне, а ты вся уже готовая, — пальцы утонули во влаге. Юля задохнулась от возмущения, отбросила от себя его руку и хотела соскочить с кровати, но Джокер больно схватил её и рявкнул:

— Куда собралась?! Она замерла и посмотрела в его безумные глаза. Даже без чёрных провалов они были завораживающими, пугающими. Притягательными. Дикими. А ведь он совсем молодой, едва ли намного старше Юли, а в гриме старик стариком, но в то же время без возраста. Джокер приподнял руку, так, словно показывал невинность своих намерений, открытость, что оружия нет — потянулся медленно, положил ладонь на Юлину шею, под самый затылок, а второй рукой мягко взял за подбородок. Склонился. — Ты настоящий? — всё ещё не веря в происходящее, спросила она. — Неправильный вопрос. — А какой тогда правильный? — Подумай хорошенько. Она замерла, и его губы накрыли её губы, нежно, как будто два любовника хотели вкусить друг друга, а не маньяк крал девичье сердце. Она неуверенно коснулась его волос — от воды они заволнились ещё сильнее. Наверное, она попала в хитрую ловушку, потому что, когда жадно и смело ответила его губам, Джокер чуть отстранился, издав ?хо-хо, ха-ха?, и прикусил её нижнюю губу. Сначала осторожно, словно пробуя, исследуя, как далеко можно зайти. С каждым касанием укусы становились сильнее, настойчивее, и когда Юля попробовала отвернуться, он грубовато повернул её лицо, усыпанное бледными веснушками, обратно к себе и укусил ощутимо больнее. Юля вскрикнула, облизнулась и ощутила вкус крови. Джокер дотронулся кончиком языка до ранки и, постанывая, слизал солёные капельки. Он широко раздвинул её ноги и подтянул к себе. Юля вздрогнула, предвкушая, как он ворвётся в неё, но вместо этого он дотронулся пальцами до влажного входа, размазал по нему смазку и ввёл два пальца. Боги всемогущие. Она совсем не ожидала, что это может быть… таким… Мысли перепутались, и… О, боги! Джокер глубоко и громко дышал, поощряя бесстыжие стоны и проникая ещё глубже, словно экспериментировал. Она задрожала и выгнулась, сжала зубы, чтобы не закричать, смяла простынь. От неожиданности даже свела ноги, зажав ласкавшую её руку между коленями, но Джокер, зарычав, грубо развёл их и сел между ними так, чтобы она больше не мешала ему.

Юля кричала, привставала на носочки, насаживая себя на пальцы: казалось, ещё немного, и безумие накроет волной, сделает своей и подчинит, разобьёт на тысячи осколков. Как же легко на самом деле свихнуться. Джокер склонился над ней и вложил в рот большой палец, при этом вторая рука ни на миг не сбивалась между ног. Это была изощрённая пытка, и как же хотелось, чтобы это длилось вечно! Внезапно Джокер отстранился, и Юля от досады простонала, готовая расплакаться, что у плохой девочки забрали игрушку. Джокер засмеялся и, спрыгнув с кровати, порылся в пальто, тараторя: — Щас, щас, девочка, щас, ща-ас… Он забрался обратно на кровать, снова раздвинул Юлины ноги и лёг между ними, устраиваясь поудобнее. Опираясь на одну руку, второй он гладил её по голове. Касался губами щеки, оставляя на коже влажные поцелуи. Впился в губы, кусал, бессовестно ласкал языком её язык. — Тебе же хорошо было, да? Ха-ха… Давай мне тоже теперь хорошо сделаем. Ладно? Не дёргайся только. Хах. Джокер резко ворвался в неё, на секунду замер и сорвался на бешеный ритм. Но это длилось недолго: он остановился, не выходя, погладил её по щеке и щёлкнул ножом. Лезвие аккуратно проникло в Юлин полуоткрытый рот, коснулось уголка губ и чуть потянуло. Простонав, Джокер облизнулся и толкнулся, не сводя глаз с ножа во рту. Юля испуганно дёрнулась, мотнула головой, пытаясь выплюнуть пугающе холодное лезвие, стала бить пятками по ногам Джокера, приподнимала бёдра, силясь сбросить с себя психа, но он придавил её к кровати, навалившись сверху. — Тш-ш-ш… Тише-тише-тише! Тихо я сказал! Смотри, что ты наделала. Он приподнял окровавленный нож и повертел им. Впрочем, крови было немного. Юля боязливо провела языком по внутренней стороне щёк, пытаясь найти порез, но вскоре поняла, что он на самом языке. Джокер вздохнул: — Говорил же не дёргаться.

Он накрыл её губы требовательным поцелуем, проник языком в рот: ему доставляли удовольствие и сам процесс, и вкус крови. Юля простонала, перестала вырываться и запустила пальцы в волосы. Джокер резко вошёл внутрь, уткнулся в её шею, покусывая кожу и облизывая. Не выпуская ножа, нашёл грудь и ущипнул за сосок: Юля вздрогнула и выгнулась. — Давай-ка ещё разок попробуем. Ага? Давай, будь послушной де-евочкой. Вот так… Он снова вставил лезвие Юле в рот, на этот раз она не вырывалась, а отдалась на волю Джокера.

— У меня давно не было тёлки, — протянул он и вошёл до самого конца. Опираясь на локоть, он толкался грубо, сильно, жадно смотрел на нож во рту и постанывал. Иногда срывался на жаркий шёпот: ?Де-евочка моя, де-евочка, мне та-ак хорошо-о-о…? Юля обняла ногами его бёдра, наслаждаясь тем, как его член скользил в ней. Стонала неприлично громко, ей хотелось выгнуться, но она терпела, чтобы не пораниться снова.

— Какая умница… Юля ощущала, как с каждым толчком движения Джокера становились все рванее, грубее. Жаркое дыхание обжигало ухо. Внезапно все тело мужчины задрожало, он вжался в неё так, что Юля ощутила весь его вес на себе. Она обвила его руками и ногами, прижимая к себе ещё плотнее, понимая, что вот оно.... Рваное дыхание над самым ушком, сдавленный стон... его тело напряглось. Джокер впился зубами в шею и глухо зарычал, зажмурившись, а затем расслабился, тяжело и сбивчиво дыша. Звонкий чмок в щеку заставил Юлю открыть глаза. — Твоя киска шикарна, куколка, — Джокер нахально ухмылялся, глядя в её глаза. Выйдя из неё, он, всё ещё тяжело дыша, как ни в чём не бывало соскочил с кровати и, бросив нож на прикроватную тумбочку, пошёл шариться по шкафчикам. — Как насчёт перекусить? Ты не против?

Он поднял с пола брошюрку, отыскал номер тётки на ресепшене и подхватил телефон.

Юля всё ещё приходила в себя, не в силах оторвать себя от кровати, встать и начать жить дальше. Её удивило и несколько возмутило, что Джокер так легко расхаживал по комнате, небрежно укладывал волосы и думал о еде, а не о том, что только что произошло. И когда в дверь постучали, она села и натянула одеяло, стыдливо прикрываясь. Джокер обернул вокруг бёдер полотенце и открыл дверь.

— Девчонка заплатит, — забрав поднос с едой, ответил он женщине. Юля офигела, обернула вокруг себя одеяло и, стараясь не смотреть на сотрудницу гостиницы, подошла к одежде, которую развесила сохнуть, пошарила по карманам, выгребла деньги и отсчитала чуть больше. Протянула хрустящие купюры и промямлила: ?Сдачи не надо? и захлопнула дверь. — Может, поговорим? — неуверенно предложила она. — О чём? — спросил Джокер, засунув кусок курицы в рот. — О том, что сейчас между нами было. — А что между нами бы-ыло? — спокойно спросил он. — Ну… — Секс. Это всего лишь се-екс. Я тебя трахнул. Я этого хотел, ты-ы этого хотела, так, что аж даже побрила свою киску. Щёки Юльки снова вспыхнули: — Вообще-то я ещё вчера… Это не для тебя. Я всегда… Я… Она стушевалась, потому что осознала, насколько глупо выглядела, пытаясь объяснить, когда и зачем побрилась. Что за тема для разговора вообще? Фыркнув, она взяла бутерброд и тарелку с салатом и ушла на кровать, надувшись и теперь молча и злобно уплетая еду. — Ой да брось, — Джокер вытер руки об себя и, покончив с едой, лёг рядом Юлей.

Она долго молчала, а когда захотела нарушить безмолвие и пойти на перемирие, то увидела, что Джокер спал. Интересно, завтрашний день окажется сном или галлюцинацией? Это до сих пор всё реально? Но отдых явно лишним не будет в этом цирке абсурда.

Пробуждение было странным. Юля мотнула головой, пытаясь сообразить, в чём дело, а когда наконец удалось сбросить с себя тягучий липкий сон, то ощутила все краски утра в полной мере. Джокер, скалясь, пыхтел на ней, лапая её грудь. Он привстал на руках,улыбнулся… — С добрым утром!

… и вошёл до самого конца. — Ты охренел?!

Юля влепила ему звонкую пощёчину и замерла, ойкнув и осознав, что перегнула палку. Это всё равно что ударить тигра и надеяться, что большая кошка стерпит такое отношение. К слову, перемены были налицо в прямом смысле: Джокер успел нанести грим, и теперь на белой щеке отчётливо красовались следы от пальцев, смазавших краску.

— Ах ты ж блядь! — Джокер выругался, спешно вышел из Юли и подскочил к тумбочке. Схватил телефон и остервенело выдрал его с мясом: длинный провод повис, и Джокер вырвал его из телефона, смерил длину и оскалился.

О нет, это ничем хорошим закончиться не могло, и Юля собралась сбежать в ванную и запереться, отсидеться там, пока псих побуянил бы в номере от души, но он с силой схватил её за волосы и затащил обратно на кровать, скулящую от боли. Завёл её руки за голову и обмотал их проводом. Кажется, ему совсем не мешало, что под ним билась и пиналась девчонка и, пытаясь его укусить, ругалась так, что у приличного человека уши бы скрутились в трубочку. Джокер лишь больнее сжимал её запястья, а когда закончил наматывать на руки провод, привязал остаток к изголовью и проверил узел. Не говоря ни слова, он развёл Юлины ноги в стороны и уселся между ними. Вопреки самым тревожным ожиданиям грубые движения сменились нежными касаниями: пальцы раздвинули нежные складки и аккуратно, но настойчиво помассировали. Юля скрипела зубами, обещая терпеть и не сдаваться, не вестись на откровенную провокацию: но тело отозвалось на ласку почти сразу же. А когда пальцы вошли в неё, она не смогла сдержаться и простонала, завертела запястьями, пытаясь выбраться из пут, но провод служил верой и правдой и не позволял освободиться так просто. Юля приподняла бёдра, понимая, что с каждым мгновением всё больше теряет рассудок, и ей это нравилось. Обвила Джокера ногами, показывая тем самым, что умоляла не останавливаться. Низ живота налился нестерпимо прекрасным жаром, который хотелось утолить немедленно. Она стонала, нисколько не заботясь о том, как это неприлично. А потом, когда волна наслаждения была уже близка, наполняла и уже разливалась по телу, Джокер вынул пальцы и сел на край кровати, скрестив ноги. Юля открыла глаза и недоумённо посмотрела на него. Поняв, что он издевался над ней, закричала от досады. — Ах ты скотина! Ах ты!.. Ненавижу тебя! Придурок! Ей нестерпимо хотелось кончить, чтобы Джокер вошёл в неё и довёл дело до конца, но он просто сидел и внимательно наблюдал за истерикой. Расчётливо холодный, ухмыляющийся. Хотелось заорать ещё громче, умолять, упасть в крепкие объятия, а потом ощутить тяжесть мужского тела на себе, чтобы он придавил и вошёл, неприлично широко раздвинув её бёдра. Юля кричала на него, обзывалась, взывала к совести, которой, конечно же, попросту не было, ёрзала по кровати, и когда, наконец, сдалась и разрыдалась, обессилено упав, только тогда Джокер подобрался к ней и погладил по голове. — Какая досада! Я тебя расстроил, да? Но ничего. Ничего, ничего, ти-ихо. Сейчас, погоди-и… Ушло немало времени, прежде чем Юля успокоилась и возбудилась снова. Джокер старался: без устали ласкал, целовал, покусывал, касался ушка, проводил языком по шее, а потом впивался поцелуем в истерзанные губы. Целовал долго, с упоением, очень нежно, будто извинялся за причинённые неудобства. Юля охотно отвечала ему, ощущая, что, несмотря на вчерашний секс, была невыносимо голодна. Она простила маленькое недоразумение: Джокер заигрался, только и всего, сейчас он её трахнет, и всё будет хорошо. И когда возбуждение снова достигло пика, готовое взорваться миллиардами звёзд, он снова вынул пальцы и лукаво посмотрел сверху вниз.

— Не-ет, сучка, ты не будешь со мной играть в эти свои блядские игры… Ярость вспыхнула сотнями адских пожаров. В игры? Кто ещё с кем играл? Она извернулась и пнула Джокера в грудь, и он, не удержавшись, упал на спину, перекувыркнулся и с грохотом свалился на пол. Сердце вместе с душой замерли, трезвое осознание ворвалось ясно и остро: пиздец. Не просто какой-то абстрактный пиздец, а Юле. Джокер засмеялся, громко и с надрывом, хохотал как ненормальный, а когда наконец приподнялся, то постучал по кровати, всё ещё захлёбываясь смехом. Глаза его при этом нихрена не излучали ни капли радости или веселья. В них сверкала не то ярость, не то жажда крови.

Юля испуганно заёрзала руками, как будто волшебным образом могла освободиться. Шутки, судя по всему, кончились, и сейчас будет охренеть как не смешно. Ей. А уж Джокер повеселится от души, мокрого места от неё не оставит, располосует и разметает по всему городу, так что и следа не останется. Типа поминай как звали. Он забрался на кровать, перестав смеяться, и это пугало ещё больше.

— Кто это тут такая храбрая? Не знаешь? Нет? Не-ет. Зато я знаю: ты. В голосе сквозила угроза, смешанная с иронией, и Юля приготовилась к худшему, но Джокер резко раздвинул её ноги, лёг и плавно вошёл, рыча и постанывая. Он накрыл Юлины губы неистовым, нахальным поцелуем, кусал. Привстав на локте, другой рукой грубо шарил по телу, оставляя синяки, сжимал грудь. — Давай, отвечай мне! А то я за себя не ручаюсь, — нараспев произнёс он. Юля приоткрыла рот и позволила языку проникнуть внутрь. Джокер нашёл вчерашний укус на губе и стал посасывать его. Всё-таки сходить с ума иногда приятно: это как раз тот случай, когда необузданный, дикий огонь не просто обжигал и пожирал, в нём хотелось гореть. С ним не было ни завтра, ни вчера, зато пьянило охренительное сегодня. Сейчас — и больше ничего не было. Юля наслаждалась поцелуем и торопливыми, глубокими толчками: Джокер наваливался, вжимал её в кровать, и вдруг резко останавливался, обманывал притворной нежностью. Глаза выдавали его, в них неприкрытое лукавство. Насмешка. Ну и пусть.

Кончив и наконец позволив Юле утонуть в оргазме, Джокер отвязал её и принялся одеваться. — Ты ещё долго собираешься валяться, куколка? — недовольно спросил он. — Я думала, у нас есть время. — Лучше потора-апливайся, если не хочешь разозлить меня. А я настоятельно советую не злить меня. Юля оторопела: — То есть сейчас я тебя не разозлила типа? Ну… — Ты меня повеселила, не льсти себе. Одева-айся!

Он одарил её таким взглядом, что всё внутри похолодело. — А куда мы? — Юля вскочила и натянула на себя футболку. За ночь развешанная одежда просохла и была тёплой. Джокер ухватил Юлю за локоть, притянул к себе и намотал волосы на кулак. Приблизился к ушку, облизнулся и прошипел: — Ещё хоть один вопрос, и я обещаю: выбью всю дурь из тебя, куколка, — отпустив её, он сунул ей в руки галстук и как ни в чём не бывало сказал: — Помоги-ка мне с этим, малышка. Внезапно вспомнилась шутка, прочитанная не очень давно на просторах интернета: — У Вас есть эротические фантазии? — Да. Я хочу, чтобы один парень рассказал мне, откуда у него шрамы.*_____________________________________________________*фраза взята из ВК группы Joker vk.com/by_joker_dc