Ханахаки ау, негеройский Брюс и пончики (1/1)

Они знакомы столько лет. Столько лет она списывала приступы кашля после их встреч на пронизывающий готэмский ветер, а кровь — на само собой разумеющееся после таких насыщенных ночей. А это оказалась сакура. Зацветшая в конце марта сакура, которая уже разрослась настолько, что мешала дышать, колола рёбра изнутри и каждое утро украшала кровавыми цветами раковину. Селина была в самом пекле, в амазонских джунглях, в горах, в других измерениях, но так и не увидела цветущий японский сад. Какая ирония. Теперь цветущий сад в груди убивал её. А загубивший её жизнь бегал по городу в костюме летучей мыши. Бэтмен не мудак. Бэтмен не плохой человек. Он просто не может любить. Все эти кошки-мышки — лишь игра, как и сумбурные ночи, что они проводили вместе. Только Б играл в любовь, а Селина притворялась, что происходящее между ними ничего не значило. Улыбалась легко, кокетливо махала ручкой и исчезала во тьме. Теперь тьма застилала глаза примерно три раза в день. Лесли, бедная Лесли, видимо, испугалась взлезшей к ней в клинику воровке или того, столько крови и рваных лепестков было вокруг её лица. Селина даже не успела попросить о помощи, как доктор уже выбежала из кабинета. Оставалось только горько вздохнуть и сползти по стенке, оказываясь прямо под подоконником. Она здесь ненадолго, нет, только нужно перевести дух и дождаться, пока чёртова сакура прекратит трепыхаться внутри, тянуться через глотку к в очередной раз оставившему её. Холод, отчуждение и резкая боль где-то в груди, которая только усиливалась с каждым поцелуем, сегодня стали совсем невыносимы. Б выглядел по-настоящему удивлённым, когда сплюнул пару розовых лепестков. Б выглядел треснувшим, когда Селину скрутило кашлем прямо перед ним. Б выглядел взбешённым, когда в грозном молчании спрыгивал с крыши. Когда оставил её буквально задыхаться от своей любви к нему. Хорошо, возможно, Б иногда бывает мудаком. Но Лесли этого лучше, конечно же, не знать. Вернувшаяся с какими-то колбочками, доктор Томпкинс ни о чём и не спрашивала, когда помогала перебраться на диван. Или спрашивала, но Кошка только не переставая выкашливала лепестки и чувствовала катящиеся по щекам слёзы, кровь и слюну. В какой-то момент стало страшно, что она так и не попробовала пончики из лавки недалеко от дома, соблюдая диету. Что не отправила Холли ирисы на её день рождения. Что так ни разу и не надела давно купленные! ботильоны от Saint Laurent. Но так же внезапно стало всё равно. Когда кровавая пелена перед глазами спала, Кайл почувствовала, как замедленно её сердцебиение и дыхание. — Это только ненадолго отсрочит, замедлит болезнь. Селина, Бэтмен должен знать, он может помочь, я сейчас же ему наберу, я сейчас же... — Нет! — хриплый выдох прозвучал совсем жалко, сорвано. — Не говори Мышке. — Селина... — Лесли, пожалуйста, — Кайл мёртвой хваткой вцепилась в руку доктора. — Не говори ему. Кошка буквально видела всё, о чём подумала Томпкинс в её глазах: как это неправильно, безнадёжно, безысходно. Видела и понимала, что терпеть этот взгляд каждый оставшийся день не сможет. — Тебе нужна операция, — Лесли сделала явный докторский акцент на втором слове, внимательно смотря в задумчивые изумруды глаз. — Как жаль, что я не он и без эмоций долго не протяну, — улыбка получилась почти искренней, почти честной, почти не говорящей: "Мы всё равно больше не встретимся". Ампул хватило почти на месяц перед тем, как она упала замертво под кронами вишнёвых деревьев в пригороде Киото, забыв как дышать. Это не было больно. Это не было неожиданно. Просто поперёк горла встал ком из слёз и этих прекрасных цветов. Больнее и неожиданней было просыпаться с раскалывающейся головой, а не сердцем. — Селина Кайл, — уверенный женский голос отвлек от рассматривания причудливо освещённого пламенем потолка. В горле кололо от жажды, а не от присохших к нему лепестков. Тело окружала мягкая ткань, а не деревянный ящик. Рядом была красивая женщина, а не занудный пастор. Это сбивало, путало и заставляло голову болеть ещё больше, и сил Кайл хватило только на тривиальное: — Кха, ты-то ещё кто? Женщина промолчала, прищурив тёмные глаза, и долгим взглядом посмотрела на Селину. — Та, кто страдает от любви к тому же человеку, что и ты. — Да ну? Роналду не только меня покорил? На кривую усмешку незнакомка ответила лишь сдвинутыми бровями и приподнятым в гордом жесте подбородком. — Я Талия Аль Гул, дочь Демона, — заученным повелительным тоном представилась она. — И я спасла твою жизнь. За ответную услугу, разумеется. -- О, а меня спросить, конечно, не нужно было, хочу ли я терять свои чувства! — со злостью прошипела Селина. Со злостью. От стен отскочил смешок Талии, когда Кайл, резко приподнявшись с какой-то софы, увешанной мягкими тканями, ощупала шею, грудь и живот. Ни шрамов, ни ран, ни скребущих веток внутри. — Не возвращайся к Бэтмену, хабибти. Тихий мягкий голос совсем не вязался с продемонстрированным образом дочери Демона, и Кошка медленно моргнула, рассеянно обвела взглядом комнату и вновь посмотрела на Талию. Она неизвестным Селине способом спасла её от неминуемой смерти в вишнёвых лепестках и требует взамен только не возвращаться к тому, кто это вызвал? В глазах блеснул привычный огонёк, и по губам полоснула игривая улыбка, прежде чем Селина наклонилась ближе, чтобы по-заговорщически тихо прошептать: — А ты купишь мне пончики?