Несупергеройское ау и сигареты (1/1)

—?Вопрос на засыпку, милый: знаешь ли ты, как в тюрьмах относятся к насильникам? —?Селина практически мурлычет в ухо ублюдку, выворачивая его запястье.На самом деле она совсем на него не сердится. Совсем не хочет вырвать ему всё нужное и необходимое, совсем не тянется к его лицу своими острыми ноготками. Селина в ярости на себя за то, что её снова провела дружная семейка педофилов. Ошибается всегда она, а страдают всегда дети.В голове Кайл слышится щелчок, когда пацан дёргает её за руку. Шестерёнки со скрипом пытаются встать на место, чтобы вновь адекватно воспринимать информацию, хотя бы попытаться выслушать. Тимми говорит, что он уже вызвал полицию, и одновременно очень осторожно пытается оттащить её от неудавшегося отчима. Тимми умный, но очень невезучий мальчик.В комнате коротко хрустит, когда в квартиру врываются бравые защитники Готэма, а мужик орёт отборным матом, хватаясь за предплечье.?Всё как обычно,?— думает Кайл, отряхивая руки,?— Всё как обычно ужасно?.На улице уже зажигаются фонари, когда она подходит к клинике. Пятиэтажка старая, из красного кирпича, пропахшая лекарствами, кровью и кофе, с покосившейся вывеской и бесконечными нычками сигаретных пачек на открытой крыше. На ней у самого края сидит свесившая над улицей ноги Холли. В загаженном халате, с закатанными рукавами и взлохмаченными волосами. Она оборачивается мельком и с хмыканьем отпивает из ужасного пластикового стаканчика свой ужасный кофе из автомата. Кайл знает, Кайл полжизни провела в этой клинике бок о бок с подругой.У Холли руки по локоть в крови.У Холли ладони пахнут резиной, а волосы?— цветочным шампунем.У Селины сбиты костяшки и сломано два ногтя на левой руке.У Селины пальцы пахнут табаком и шоколадом, а на губах почти стерлась помада.Иногда приходится задуматься, тот ли путь они выбрали. В такие моменты очень сложно сдержаться от пинка в сторону Судьбы. Холли тоннами жрёт таблетки, когда у неё на руках умирает ребёнок. Селина пачками скуривает Мальборо, когда малец возвращается к начальной точке беспризорника. Они не спорят, чья работа сложней, только обсуждают дыры в здравоохранительных законопроектах и работе органов опеки.Робинсон выглядит остывающей, как будто после бегового марафона. На деле, её операции похожи на гонки со Смертью или психологический триллер: что сдаст раньше?— тело или сердце? Селина ложится прямо на холодный бетон и закидывает ноги на бортик. Грёбанные звёзды даже в этом Богом забытом месте каждую ночь светят как в последний раз, будто боятся, что однажды тучи закроют их навсегда. В темноте с щелчком вспыхивает зажигалка, и из алых губ вырывается белая струйка дыма.—?Я думала, ты бросила,?— Холли говорит совсем не удивлённо, только вздёргивает бровь, почти осуждающе рассматривая пострадавшие руки Кайл.—?Ага. Будешь?—?Я тоже бросила.—?Точно. Так будешь?Холли не отвечает, выразительно машет стаканчиком: перебивает одну привычку другой, отличный дурацкий план в их стиле. Она не спешит прерывать образовавшуюся тишину, лениво потягивает остывающий кофе и иногда поправляет сползающий с плеч халат. А Селине просто трудно начать, трудно признать, что она в который раз облажалась.—?Я просто зашла его проведать, знаешь, я часто захожу убедиться, что всё хорошо. А тут этот!.. —?Селина делает неопределённый жест рукой, стряхивая вместе с этим пепел, и качает головой. —?Это уже четвёртая семья, из которой я его забираю.—?Винишь себя?Кайл криво скалится в небо, затягивается и выдыхает дольше обычного, будто пытается через горло избавиться от дерущего чувства внутри.—?Он любит компьютеры, кофе и балет. Он не заслужил такой жизни.—?Наше детство тоже сказочным не назовёшь,?— Холли пожимает плечами и допивает свой отвратительный кофе. —?Этот город полон таких, как он. Таких, как мы.—?Именно это я и пыталась исправить последние пять лет.—?Не говори, что считаешь, будто у тебя это не получилось,?— Холли беззаботно фырчит и деланно брезгливо отмахивается от сигатерного запаха, пока Селина пытается не утонуть в своей голове.Белое облако едкого дыма на секунду скрывает бриллиантовую россыпь звёзд, и Селине вдруг кажется этот момент смутно знакомым, будто в другой жизни были эти же звёзды, это же скрывающее их облако и кто-то очень тёплый.—?Думаю, что я очень близка к тому, чтобы купить какой-нибудь пошлый латексный костюм и бегать в нём от богачей.—?Ты говоришь мне это каждый раз.—?Ага.—?Почему бы тебе не взять парня к себе?Селина давится дымом и подскакивает на локтях, пытаясь отдышаться. Холли на ошалело-возмущённый взгляд только снова ведёт плечом.—?Это неплохая идея.—?Точно. Идея просто ужасная.Мимика Робинсон очень похожа на о-господи-боже-опять-она-за-своё выражение. Она даже почти закатывает глаза, но Селина выглядит неожиданно слишком серьёзной со своими нахмуренными бровями, так что Холли только тяжело вздыхает.Следующие три с половиной минуты они проводят молча. Селина почти нервным движением стряхивает пепел и хмурится звёздам, пока Холли, рассматривая стаканчик в руке, пытается придумать убедительные аргументы, вроде того, что часики-то тикают, они не молодеют и навряд ли уже встретят того самого, тёплого из несуществующих воспоминаний.—?У меня нет материнских замашек,?— Кайл говорит медленно и не сводит глаз с лица блондинки, небрежно туша окурок об кирпичи.—?Сказала мне чокнутая, навещающая своих пристроенных каждый год.—?Излишки профессии.—?Излишки твоей сентиментальности.—?Фыр-фыр-фыр.Кайл ни за что не признается, но ей нравится эта робинсоновская ухмылка с издёвкой. Есть в ней что-то острое, достающее до центра груди, как иголкой, ворошащее заснувших змей. Возможно потому, что эту ухмылку в прошлом слишком часто украшала кровь из разбитой губы.—?Я буду плохой мамочкой. Буду учить его таскать кошельки и правильно пить вино.—?Тогда вы точно поладите,?— делано-серьёзно заявляет Холли, поднимаясь с бортика.—?Да хватит тебе уже.Они смеются, обнимаясь на прощание, как всегда крепко, как всегда, будто светят друг другу в последний раз.На следующий день Селина ныряет в знакомую бумажную волокиту, но непривычно ставит везде своё имя, и её взбудораженное состояние только усиливается, когда ближе к вечеру на противоположном конце улицы она видит Тима, идущего за руку с её коллегой.Она не будет ему хорошей мамочкой, конечно.Она станет ему семьёй или хотя бы другом.