22 - Как вы собираетесь сдавать зачет? - Головой. ГОЛОВОЙ К НОГАМ ВАШИМ ПРИПАСТЬ ПОСТАВЬ ЗАЧЕТ МИЛОСТИВЫЙ ГОСУДАРЬ ПОМИЛУЙ (с) (1/1)

Мукуро, нахмурив брови, позволял Деймону выцеловывать свою шею, что-то выглядывая позади него.Мужчина неспешно вылизывал его кожу, целовал, легонько прикусывал, то поднимаясь чуть выше, на подбородок, скулы, то наоборот - спускаясь ниже, к ямочке между ключицами, к острым плечам, с которых он уже успел стянуть рубашку.Он почти лежал на юноше, в то время как тот полусидел на широкой кровати, облокотившись спиною о ее не очень мягкий бортик. И ни этот дуратский бортик, ни губы Деймона сосредоточенности на деле не способствовали.Рокудо все так же хмурился, вертя головой, когда ему было не видно того, что происходило за спиною Спейда.- Деймон, - попытался он отпихнуть мужчину, на что тот только сильнее вжался в тело юноши.И, запустив одну свою ладонь в синие волосы и перебирая пальцами мягкие пряди, второй выдернул рубашку из джинс Мукуро и юркнул длинными пальцами под нее, задирая вверх.

- Деймон, - обиженно окликнул его Мукуро еще раз, когда тот, скользя ладонью по упругому животу, обвел контур штанов.Мужчина потянулся за поцелуем, но синеволосый упрямо отвернулся от него, продолжая вглядываться за спину мужчине.Тот, обводя в отместку языком ушную раковину юного любовника, принялся расстегивать оставшиеся пуговицы рубашки, одну за одной, лаская руками теплую кожу.Мужчина, заметив невнимание партнера, прихватил белыми зубами бархатную кожу на основании шеи того. Юноша вздрогнул, тихо охнув, но большим вниманием не одарил, лишь только примирительно провел ладонью по его волосам, словно призывая быть мягче.- Тц! – взвился вдруг мужчина, отпрянув и взяв лицо младшего в свои ладони, - Я что, бревно собрался трахать?!Глаза Мукуро поползли на лоб, и тот, резко сев, так, что Деймон едва кубарем не полетел с его колен, схватил его за грудки.- Трахать? ТРАХАТЬ?! Так это ты ТАК называешь? Трахать? – разозлился он, метая разноцветными глазами молнии.Деймон, поняв, что сморозил глупость, улыбнулся и обхватил сжимающие его одежду пальцы Мукуро своими руками.- Не злись, Мукуро, я неправильно выразился, - примирительно коснувшись своими губами уголка губ юноши, сразу же отпрянул от летящего в его сторону кулака.- Пошел ты! – негодуя не то на слова Спейда, не то на свое поведение, Рокудо хотел соскочить с кровати, но был ловко перехвачен мужчиной поперек талии, затащившим его обратно на кровать.- Тц, Деймон, уйди с глаз моих! – все еще злился он, - Программу посмотреть не дал, всю шею измусолил, секс трахом назвал!

И он, зарядив веселящемуся Деймону под дых локтем, спрыгнул с кровати, направляясь к выходу из комнаты и на ходу застегивая рубашку.- Лапуля, и куда мы направились? – приняв как можно более эротичную позу на кровати, хитро улыбался тот.Мукуро, развернувшись, нацепил на лицо самую наигранно-кислую свою улыбочку.- Засунь себе лапулю знаешь куда? – язвительно прошипел он.- Ооо, - протянул мужчина, - Что, наконец-то решился рассказать мне свои эротические фантазии, лапуля? Ну-фу-фу, - глумился тот, строя глазки юноше.- Ооо, - передразнил его приторно улыбающийся Рокудо, - наконец-то у Деймона будет недотрах.Спейд напрягся, приподнявшись на кровати.- Не понял, - поднял одну бровь, - Это что, опять бунт? Быстро в постель! Господин твой повелевает! – вполне серьезно рыкнул он.- Пошел ты, - елейным тоном, все так же злостно улыбаясь, процедил Рокудо.И когда он уже взялся за блестящую ручку двери, Спейд подал голос:- Мукуро, ну радость моя, я ведь извинился.- Когда это?- Когда сказал, что неправильно выразился.- Или когда с девкой сравнивал?- С какой еще девкой? – не понял Деймон.- С той, которая лапуля, - прищурился Мукуро.- Тц, Мукуро, у тебя что, пунктик?- Ах да, еще и пунктик, - всплеснул руками Мукуро, притворно удивляясь.- Почему тебе всегда кажется, что я сравниваю тебя с девушками?- Потому что ты, бл.. – запнулся юноша, - потому что ты всегда называешь меня, как называют тёлок их ебари: ?лапуля?, ?радость?, ?мой раб?, - разъяснил Рокудо, начинающий понимать, что разговор идет не в ту степь.- Мукуро, кто же научил тебя так разговаривать? – покачал головой Деймон, усаживаясь на кровать и подзывая жестом к себе юношу, - Приличные люди не должны так выражаться, мужественный мой самец.В комнате повисла тишина. Глаза Рокудо были как два блюдца. Он смотрел на Спейда и не мог понять, откуда в нем столько… долбоебизма. Вроде обычный с виду человек. Ну, как,обычный…(Комм. автора: Создатель, что я несу? %\ Что ОН несет? )Деймон расхохотался, запрокинув голову и открывая привлекательный вид на перекатывающийся под кожей кадык.- Да пошутил я, ну-фу-фу, - но, поймав еще более недоумевающий взгляд юноши, добавил: - Нет, ну самец-то самец. Я не про то. Я про… Ну, ты понял.Рокудо закатил глаза.- Прекрати нести эту околесицу, - устало вздохнул он, плюхаясь на кровать рядом со все еще посмеивающимся мужчиной. - Ты хоть понимаешь, что сорвал мне все планы сегодня?- Какие такие планы? – улыбнулся тот.- Такие такие… Ты прекрасно знаешь, я говорил тебе. Я должен был посмотреть эту чертову передачу, чтобы написать в школу отзыв о ней, а…- В Интернете посмотришь, - перебил его старший.- Господи, Деймон, ты можешь хоть раз в жизни не перебивать?- Могу, - кивнул тот.- Так вот. Начало своего повествования я повторять не буду…- Стоп. А что было в начале? – не сразу сообразил Спейд.- Да пошел ты! Я не хочу с тобой разговаривать! – взвился опять Мукуро, отскакивая на другой конец кровати.Деймон засмеялся, потянувшись к парню.- Отстань от меня,я сказал! – замахал тот руками, - Я бы мог спокойно смотреть дома, но нет, ты сказал, что дашь мне сделать долбаное задание и не будешь приставать! – он легонько заехал локтем Деймону в челюсть, когда тот хотел прекратить его гневную тираду поцелуем, - Ты, черт, улегся на меня, обещая, что только полежишь! И я поверил! Но ты мало того, что начал домогаться, еще и бревном обозвал, еще и с этим своим ?трахать?! Ты хоть понимаешь, что трахают шлюх?!Деймон, в полсилы сдерживая пытающегося избить его прямо на кровати юношу, смеялся своим приятным голосом, еще больше раздражая Мукуро, для которого такие вспышки гнева были свойственны исключительно в его присутствии.- Мукуро, прошу тебя, не говори ?задание для школы?, я чувствую себя педофилом, ну-фу-фу, - забавлялся тот.И, наконец скрутив беснующего синеволосого, вжал его в постель, придавив сверху своим телом.- Ты тяжелый, слезь с меня! – завозмущался младший, силясь отопнуть от себя наглеющего все больше мужчину.- Ну что ты, милый мой? – улыбнулся тот снисходительно, - Что ты ругаешься? Извини меня, я неправильно выразился, я ведь сказал. И вовсе я не шлюху трахаю. Имею, то есть. Ну, люблю.

- Ой, да что ты! – картинно удивился подмятый под сильное тело Рокудо, - А то вот я все гадал на счет своей принадлежности к этой касте!- Мукуро, - шепнул Спейд ему на ухо, - просто мне нравится тебя дразнить, ты ведь знаешь это. Тебя так легко вывести из себя.Мукуро зарычал так, что Деймон подумал, что ему отхватят сейчас полшеи зубами.- Знаете что, мужчина? – прошипел он.Но высказать всё ему не дали: Деймон, нахмурившись, зажал ему рот рукой.- Мукуро, радость, что ты шебуршишься? Несколько дней я буду очень занят, и я специально остался сегодняс тобой.- Ах! Какая честь! – возвел глаза к белому потолку юноша.Они помолчали с минуту.- Знаешь, я скоро… - начал было Деймон, но вдруг осекся, - Мукуро, ты мне веришь?Рокудо посмотрел на него подозревающим взглядом.- К чему это ты?- Просто ответь мне, - нахмурился Спейд.Мукуро опять закатил глаза, насупившись.Но мужчина терпеливо ждал.- Да, Деймон-Спейд-тиран, я тебе верю, - после долгого молчания, процедил Рокудо, все так же придавленный старшим к кровати, - А теперь слезь с меня.- Я люблю тебя, - серьезно проговорил Спейд, заглядывая в разноцветные глаза Мукуро.У юноши возникло ощущение, будто с ним прощаются. Нет, не расстаются – именно прощаются. А еще ощущение того, что Спейд хочет сказать ему что-то важное, но то ли не может, то ли сомневается. И еще одно ощущение: того, что этим его как будто предупреждают. И даже огрызнуться или съязвить в ответне получилось.И Деймон, воспользовавшись временным замешательством младшего, накинулся на него, сдергивая рубашку и раздвигая коленом ноги.***Хаято влетел в свою комнату, шарахнув дверью.Привалился спиною к деревянной поверхности. Грудь его тяжело вздымалась, глаза бешено шарили по полу, а воздуха, казалось, не хватало.Вытянув шею, с кровати на него смотрел Себастьян. Кот, пока хозяина не было, предпочитал ночевать либо в его комнате, либо, иногда, в комнате Джи.Подросток стёк по двери, усевшись на пол и сжав пальцами голову.

Это ощущение для него было очень странным: когда углекислый газ подкатывает к горлу большими порциями, застревая и не выходя наружу, а кислород наоборот – не попадая внутрь. Конечно, он понимал, что это только кажется ему, но мысли вместе с нервами бились в отчаянном беспорядке, а глаза пекло так сильно, что казалось, что вот-вот они наполнятся влагой. Это было непривычно и неправильно. Гокудера никогда в жизни не чувствовал ничего подобного, или, по крайней мере, очень давно. Только истерики ему еще не хватало!Кот, бесшумно спрыгнув с кровати, направился прямиком к хозяину. Может, и плевать ему сейчас было, кто его погладит, но вот Гокудере, когда он положил свою горячую ладонь на мягкий шелк шерстки и провел по нему от ушек до спины, стало вроде даже… легче?Он, положив голову на колени, гладил улегшегося рядом Себастьяна, рассеяно мурлычущего и засыпающего.

Краем уха подросток слышал какой-то грохот внизу, но значения не предал.Теперь нужно было все обдумать.Бесспорно, во всем виноват только он сам. Ну, и частично Мукуро, который рассказал ему об Игре. И частично Хибари, который, баран такой, заставил (да-да, заставил!) остаться у него.Но в общем и целом – только он.И понятно было, что Арчери злился. И злится. И что он просто-напросто сдерживает свое обещание, ведь он предупреждал, чтобы духу Хаято на Игре не было, иначе… Что будет иначе, в тот злополучный день старший брат так и не сказал. Но было понятно, что ничего хорошего не будет. И Джи прав, он уже не несмышленый мальчик, чтобы его за ногу к батарее привязывать. Сам должен был своей головой думать.И те слова, брошенные его братом то ли осознанно, то ли под влиянием гнева, он, наверное, заслужил. Раз брат сказал – значит, заслужил. Где-то в подсознании еще с детства отложилось, что брат прав почти всегда, что брат не врет: ему просто незачем.И, наверное, раз он говорит такое о его матери, значит… Значит, есть причины. Ведь Джи с таким педантичным упорством доказывает младшему то, что его мать – проститутка, что младший начинает в это верить. Мать он помнил плохо, да и кусочки памяти состояли только из того, что его мать невероятно красиво играла на фортепиано, чему учила и его.То, что брат сказал про них с Хибари… А как еще можно объяснить то, что тот приволок к себе в дом почти незнакомого парня, с которым они за несколько лет почти не разговаривали? Да и не так уж и не был прав Джи на счет того, что они… Ну, в общем… Мастурбацию сексом, конечно, не назовешь, но, чувствовал Гокудера, дай он слабину, Кея поимел бы его сию же секунду, и не важно где – в школе, дома, на улице. Да и на Игре ведь выжил он только благодаря японцу.Но самое главное, почему Джи полез к нему в штаны? Это что, попытка унизить в отместку за непослушание? Да, наверное, думал Гокудера. Именно так, потому что других причин он просто не видел.Но вопрос в другом. И этот вопрос, вот сейчас, в данный момент, когда мысли в голове Хаято чуть поулеглись и когда он чуть-чуть подуспокоился, очень его тревожил.Почему кожа в местах, к которым прикасался Джи, горит до сих пор? Почему он все еще чувствует пальцы брата, и почему, черт возьми, приятное тепло разливается от этого по телу?!Гокудера резко вскочил, краснея от собственных мыслей как спелый помидор на испанских плантациях,и с разбегу нырнул в кровать. Любимую, мягкую кровать, в которой он не спал уже месяц.Может, думал Хаято, он мазохист? Его едва не изнасиловали (как страшно это слово звучит относительно родного брата), а он и рад. Больной, точно больной. Сумасшедший.Притом, именно в тот момент, когда Арчери, злой, взбешенный, каким Хаято не видел его почти никогда (если вообще видел), едва ли не выдрал ремень из петель и не расцарапал ко всем херам его живот короткостриженнымни ногтями, ему было страшно. Именно страшно. Так не было на Игре с теми двумя ублюдками, так не было с Хибари. Страх, наверное, подпитывался еще и тем, что делал это его брат, а не кто-то другой.Но вот сейчас, когда он более-менее успокоился…Жар, разливающийся от тех участков кожи, к которым прикасался Джи, скользил по телу, щекоча кожу и заставляя всерьез задуматься о своей вменяемости. И ориентации.Так было только с братом.Конечно, к Гокудере прикасались-то всего двое мужчин (те на Игре – не в счет), но если брать Хибари, то таких ощущений после их туалетной недо-оргии он не помнил. Он помнил только стыд и чувство какой-то неполной использованности.А вот сейчас…Сейчас хотелось, чтобы брат еще раз коснулся его. Только не так, как только что. Не ради того, чтобы наказать и унизить.Хаято взвыл в подушку. Да что ж это такое твориться с ним? Арчери не бил, последние мозги вылететь не могли.Может, гребаный японец заразил гомосексуализмом? Он воздушно-капельным путем передается? Через прикосновения??Боже милостивый, - стонал мысленно Гокудера, - пусть это будет всего лишь результатом переутомления и нервов!?Подросток почувствовал у ног какое-то копошение и сел на кровати, так и не дав коту устроиться, как он хотел. Себастьян, обиженно повертевшись еще с полминуты, пока хозяин бездумно глядел в одну точку, улегся к нему спиною, положив голову на кучу вытянутых лап.Тут в светлую голову Гокудеры пришла еще одна мысль, не прибавившая хорошего настроения. Что делать со ссорой? Ссорой это, конечно, назвать сложно, но…

Неужели их отношения теперь всегда будут такими? Хаято этого не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось, кроме как отмотать назад гребаный месяц, во время которого он совершил столько ошибок, сколько не совершал за всю свою жизнь до этого.Он готов был пойти просить прощения (опять) хоть сейчас, но как только он вспоминал обидные слова, брошенные братом, становилось обидно и горько. Как только он вспоминал грубые прикосновения, становилось горячо. Вот и иди теперь искупать вину перед братом.Надо было просто с самого начала извиниться,а не строить из себя храброго рыцаря. Бравада-то быстро спала, когда старший брат только рыкнул.А вообще, в чем он виноват? Да ни в чем! Правильно, виноват Мукуро и тот ебаный бывший телохранитель Литта, который ни с того ни с сего скончался. И Джи виноват, знал ведь он, что младший все равно попрется на Игру. Ну и сделал бы что-нибудь, чтобы предотвратить! Да хоть за ногу к холодильнику бы привязал, он же старше, умнее!И не будет Хаято ни у кого прощения просить, и так эти сраные извинения буквально вырвали из него…Или будет?Ведь, черт, брату наверняка тоже хреново. Не зря же он резко отпрянул, скукожившись, как старый грешник перед церковным алтарем.Он наверняка сожалеет. Или нет?И что бы было, если бы голос разума в голове старшего не проорал, и он не остановился бы?От всех вопросов, разом навалившихся, голова разболелась еще больше.Хаято уперся локтями в свои колени, уронив тяжелую голову на руки.Ну, и что делать-то?Знаки в этом тяжком мире есть, нет?Подросток устало откинулся на спину, раскинув руки в стороны.Сон как ветром сдуло.Надо было прямо после Игры вернуться и сразу все выяснить, а не тянуть кота за хвост и ждать, пока злость Джи станет еще ярче.И пока Хаято занимался самокопанием, не зная, что делать дальше, дверь в его комнату приоткрылась, и внутрь уверенно шагнул усталый Джи.Подросток резко вскочил на кровати, сердце его бешено заколотилось, и он, повинуясь какому-то странному порыву, хотел уже было позорно капитулировать, отскочив на другой конец комнаты. Но он только дернулся, поняв, что ведет себя как идиот. Он хотел просить прощения, мириться, а не ссориться еще больше. И он решил для себя, что Джи имел полное право так говорить, потому что он, наверняка, доставил ему гораздо больше беспокойства.- Джи, я… - начал Гокудера, желая подняться на ноги, но старший жестом остановил его, заставив сесть обратно и замолчать.Сердце Хаято уже билось в горле, вызывая новый поток паники, потому что он не знал, чего ожидать. И подсознательно ничего хорошего и не ждал.И когда Арчери подошел совсем близко к его кровати, подросток широко распахнул глаза, просто от страха, и хотел уже опять начать нести какую-нибудь ерунду, наверняка еще больше разозлившую бы брата. Но старший, резко остановившись, взглянул на младшего и опустился на колени прямо перед ногами опешившего Хаято. Глаза того поползли на лоб еще выше, когда Джи, ломая брови и смотря в глаза брата прямо, не отрываясь, произнес:- Хаято, прости меня.