Часть 1 (2/2)
Декстер выждал, пока все взгляды обратятся исключительно на него, и заговорил. Его голос звучал тихо, но достигал даже дальних уголков закусочной, и это тоже было своего рода магией, хоть и без волшебства.
— Я знаю, о чем идет речь. Мне доводилось сталкиваться с подобным явлением. Это было, дайте подумать, года три с половиной назад, поздней осенью, в городе, которого больше нет ни на одной карте мира. Очень верно схвачена сама суть этого явления — окно. Оно, конечно, не является окном в том смысле, в каком мы привыкли представлять, но все же выполняет его функцию между нашим миром и тем.
Сказав это, Декстер махнул свободной рукой в сторону темного угла, словно объясняя таким образом, какой именно "тот" мир имеется в виду.
— Мы называем это вратами. Они открываются порой в самых неожиданных местах. Пока еще никому не удавалось предсказать, где и когда откроются следующие врата. Единственное, что мы знаем более-менее достоверно, это то, что они появляются, когда нечто, прорывающееся в наш мир, становится слишком активным.— Это как сейчас, что ли? — спросил кто-то за столиком, громко хохотнув.
— Хуже, намного хуже. Считайте, что первые врата были лишь началом. В городе, откуда я прибыл и которого больше не найти ни на одной карте, врат когда-то было гораздо больше. Сначала одни, потом вторые, третьи... Мы пытались их закрывать, но это требует времени, сил и в некотором роде склонности к самопожертвованию, что существенно сокращало количество тех, кто мог помочь. Врат становилось слишком много, и в конечном итоге единственное, что мы могли сделать, это просто сбежать. Нас было трое, если вам интересно, а теперь перед вами лишь один я. Последний из спасшихся оттуда.
На Декстера смотрели с недоверием, словно прикидывая в уме, сколько в его словах правды, если она вообще там есть. Никогда не доверяйте магам, это все знают. Не проведут, так обманут.
— Ну и что же случилось с остальными? — подал голос Пит, уже порядком захмелевший и оттого казавшийся себе храбрее, чем он есть.
— Когда мы покидали город, со мной было двое спутников. Полицейский-неудачник Томми Малдун и шаманка из какого-то дикого племени по имени Акачи. Спустя два месяца Томми сел за стол и написал длинное письмо, в котором рассказал, что его не покидают кошмары, в которых все повторяется заново. Он говорил, что Аркхэм ждет судьба тех мест, что мы покинули, и что будущее неминуемо. По его мнению, спастись от этого было невозможно, и побег был лишь отсрочкой неизбежного. Судя по всему, он видел что-то, что заставило его так думать. В то время как раз начались все эти странности с пропадающими людьми. Бедный парень, глуповат конечно, но совершенно безобидный. Он был очень напуган, боялся, что Аркхэм тоже будет стерт с лица земли вместо со всеми, кто в нем находится. В тот же вечер он сходил на почту и отправил письмо на мой адрес, потом вернулся домой, прибрался, сжег все бумаги, что были в кабинете, достал ружье, приставил дуло ко рту и спустил курок. Бедняга, он просто не видел иного выхода.
Повисла тишина, из тех, что сопровождают любой рассказ о смерти, особенно если это смерть хорошего человека. Потом кто-то кашлянул и робко спросил.
— А девчонка?
— О, с ней все вышло гораздо лучше. Вы все еще можете встретиться с ней, если очень повезет. Подозреваю, теперь она будет ошиваться где-нибудь неподалеку от врат. Но не советую вам подходить к ней слишком близко и пытаться познакомиться. Видите ли, с тех пор она малость обезумела, и болезнь только прогрессирует. Когда я видел ее в последний раз, она набросилась на меня с ножом.Снова помолчали. Разлили пиво, в тишине опрокинули его в себя, размышляя каждый о своем. Декстера здесь не любили и словам его не очень доверяли, но уж очень выбивалась его история из ряда того, что обычно рассказывают посетители закусочной. Обычно здесь говорили об очередной клыкастой твари из самой преисподней, что пыталась сожрать очередного удачливого смельчака, который выпустил в нее очередной разряд дроби (бросил ржавый нож, ударил кухонным табуретом, придавил толстой книгой на латыни) и одержал над ней очередную победу. Иногда рассказывали о странностях, происходящих на улицах города (конечно же, встречи с клыкастыми тварями странностями никоим образом не являлись, а были делом давно привычным, как, скажем, встреча с комарами в лесу в середине лета), или о том, что привело их в Аркхэм, ведь всем известно, что по своей воле сюда давно уже никто не приезжает. Но истории, подобные той, что рассказал Декстер, были здесь не в чести. Они были слишком сложными для простых любителей выпить и надрать зад какой-нибудь погани, потому что заставляли задумываться о таких вещах, о каких не стоит думать, даже если ты сильно пьян, и уж тем более — если ты трезв. Эти мысли опасней, чем самый страшный яд, потому что отравляют тебя не сразу, но медленно и мучительно, выгрызая изнутри. Кем бы кто ни был из случайных слушателей, собравшихся сегодня в закусочной, каждый из них все равно этим вечером хоть раз да подумает о том, что случится, если врата начнут открываться тут и там. Самым впечатлительным, возможно, даже приснится тот город, которого больше нет ни на одной карте мира, обезлюдевший, но не опустевший, заселенный поганью, которая днем и ночью бродит по его улицам, потому что день и ночь в нем теперь означают одно и то же.
На следующий день Декстер не пришел в Гиббса. И через день не пришел. А на третий день все уже и забыли думать о нем и его истории, и в этом не было его вины: такова была реальность Аркхэма. Все вокруг менялось слишком быстро, и либо ты принимал правила игры, либо очень быстро из нее вылетал. Первым и базовым правилом выживания в Аркхэме было не привязываться. Тот, кого ты звал другом сегодня, завтра мог в лучшем случае погибнуть, в худшем сойти с ума или перейти на сторону тех, кто призывал в город погань и молился ее темным прародителям, не имевшим ничего общего с богами.