Вольтерра (1/1)

На узкой дороге у подножия холма образовалась пробка. Чем выше, тем плотнее стояли машины и тем сложнее было Луи между ними лавировать. В конце концов влившись в общий поток, мы поползли вслед за желтовато-коричневым ?пежо?.— Луи! — взмолился я.— Другой дороги нет, — попытался успокоить меня друг.Автомобильный поток едва двигался, а солнце с каждой секундой приближалось к зениту.Один за другим водители пробирались к городу, а когда подъехали мы, я увидел: люди ставят машины у обочины и идут пешком. Сначала я решил: у них просто кончилось терпение, что было бы совершенно неудивительно. Однако после очередного поворота у городской стены показались практически заполненная автостоянка и толпы входящих в ворота людей. В Вольтерру на машинах не пускали!— Луи! — взволнованно прошептал я.— Знаю! — Лицо друга будто изо льда высекли.Ехали мы очень медленно, и, оглядевшись по сторонам, я понял, что на улице очень ветрено. Толпящиеся у ворот придерживали шляпы и убирали с лиц волосы. Еще в глаза бросалось обилие красного цвета. Красные шляпы, красные юбки, красные флаги, длинными лентами полощущиеся на ветру. Сильный порыв сорвал алый шарф, который молодая женщина повязала на голову. Извиваясь, словно змея, легкая ткань стала подниматься к небу. Хозяйка подпрыгивала, пытаясь поймать беглеца, но он кровавой струйкой ускользал к древним, блекло-коричневым стенам.— Вальт, — взволнованно зашептал Луи, — не знаю, как поведут себя стражники, но если мой план не сработает, тебе придется идти в город один. Вернее, не идти, а бежать. Нужно спросить Палаццо дей Приори и на всех парах лететь, куда скажут. Постарайся не потеряться!— Палаццо дей Приори, Палаццо дей Приори, Палаццо дей Приори, — снова и снова повторял я, пытаясь запомнить название.— Или башню с часами, если местные говорят по-английски. Я обойду вокруг стены и отыщу место, где можно пробраться в город.— Палаццо дей Приори, — продолжая шептать, кивнул я.— Шу будет к северу от башни. Обрати на себя внимание прежде, чем он выйдет на солнце.Я возбужденно закивал.Желтый ?порше? приближался к воротам. Там одетый в темно-синюю униформу мужчина регулировал поток транспорта, направляя машины от переполненной автостоянки. Водителям приходилось разворачиваться и искать место на обочине. Наконец пришла очередь Луи.Даже не подняв глаз, мужчина махнул рукой: мол, мест нет, давайте обратно. Прибавив скорость, мой друг проехал мимо него к воротам. Лентяй в форме что-то крикнул вслед, однако с места не сдвинулся, лишь отчаянно жестикулировал, чтобы остальные водители не последовали дурному примеру.У самых ворот стоял еще один тип в точно такой же форме. По мере нашего приближения заполонившие тротуар туристы расступались, с любопытством глядя на нахальный ярко-желтый ?порше?.Охранник в синем выступил на середину улицы. Луи развернулся и подъехал к нему с другой стороны. Теперь солнце било в мое окно, а он остался в тени. Р-раз! — молниеносным движением друг выхватил что-то из лежащей на заднем сиденье сумочки.С грозным видом мужчина в синем подошел к машине и возмущенно забарабанил в окошко.Луи приоткрыл окошко, и лицо охранника вытянулось: мой пдруг — настоящий красавец.— Простите, господин, в город сегодня пропускаются только экскурсионные автобусы, — объяснил он по-английски, но с сильным акцентом. Из раздраженного тон стал извиняющимся: охраннику было жаль огорчать такого очаровательного особу.— У нас частный экскурсионный тур, — ослепительно улыбнулся Луи и, открыв окно, протянул итальянцу руку. Прямо под палящее солнце! Я онемел от ужаса, но тут же понял: на ней длинные, до локтей перчатки телесного цвета. Ловко схватив ладонь охранника, которую он, постучав в окно, так и не опустил, друг затянул ее в салон, что-то вложил и заставил сжать пальцы.Лицо мужчины вытянулось: он смотрел на плотный рулончик купюр. Снаружи лежала тысячная.— Это что, шутка?Улыбка Луи стала еще ослепительнее.— Ну, только если вам смешно.Охранник смотрел на него во все глаза, а я нервно глянул на часы. Если планы Шу не изменились, у меня осталось пять минут.— Видите ли, я немного тороплюсь, — продолжал улыбаться друг.Часто-часто замигав, итальянец спрятал деньги в карман куртки, сделал шаг назад и махнул рукой: проезжайте! Махинацию никто из прохожих не заметил. Оуи покатил в город, и мы обое вздохнули с облегчением.Центральная улица была очень узкая, мощенная камнями в тон высоким светло-коричневым домам, которые отбрасывали густую тень, и вообще больше смахивала на переулок. На стенах красные флаги, полощущиеся на сильном ветру буквально в нескольких метрах друг от друга.Огромное количество пешеходов не позволяло набрать приличную скорость.— Уже близко, — успокоил Луи.Готовий выпрыгнуть по первому сигналу, я сжимал ручку дверцы.Передвигались мы рывками: то вырывались вперед, то останавливались, а прохожие грозили нам вслед кулаками и сыпали проклятиями, которые я, к счастью, не понимал. Друг свернул на улочку, для машин явно не предназначенную, и, увидев ярко-желтый ?порше?, перепуганные горожане жались к дверям. Пришлось найти другую улочку: на ней дома были еще выше и, смыкаясь, загораживали свет, так что солнечные лучи на мостовую не падали, а развевающиеся на ветру флаги практически соприкасались. Здесь гуляющих было даже больше. Луи затормозил, а я распахнул дверцу раньше, чем машина окончательно остановилась.Друг махнул рукой туда, где, расширяясь, улица выходила на открытый участок.— Сейчас мы на южной оконечности площади, а тебе нужно ее пересечь. Беги к башне с часами, а потом направо! Я попробую обойти… — Он осеклся, а когда вновь обрел дар речи, голос превратился в шипение:— Они повсюду!Я будто прирос к месту, но Луи вытолкнул меня из машины.— Забудь о них! У тебя всего две минуты. Скорее, Вальт, скорее! — выбираясь из салона, кричал он.Я побежал, даже дверцу не захлопнул. Пришлось оттолкнуть с дороги крупную женщину и бежать что есть мочи, не видя ничего, кроме мелких камешков под ногами.Вылетев из темного проулка на площадь, я чуть не ослеп от яркого, безжалостно жгущего солнца. Налетевший ветер растрепал волосы и залепил глаза.Неудивительно, что толпу я заметил, только когда в нее врезался.Между телами ни щелки, ни просвета. Расталкивая людей, я яростно отбивался от тех, кто мешал, и слышал, как на непонятном языке кричат от раздражения и боли. Лица слились в гневно-удивленное пятно, окруженное каймой вездесущего красного. На меня рассерженно смотрела платиновая блондинка, а алый шарф вокруг ее шеи напоминал ужасную рану. Сидящий на отцовских плечах ребенок улыбнулся, обнажив пластиковые вампирские клыки, от которых неестественно растягивались губы.Толпа мощной рекой кружила меня, унося совершенно не в том направлении. Как хорошо, что видно часы, иначе бы точно с намеченной траектории сбился! Увы, обе стрелки показывали на палящее солнце, и я, как отчаянно ни бился, понимал, что опоздаю. Мне ни за что не успеть. Из-за присущей смертным глупости и нерасторопности мы все погибнем.Может, хоть Луи уцелеет? Может, наблюдая из густой тени, он поймет, что ничего не вышло, и вернется домой к Фри?Отчаянно вслушиваясь в возмущенный ропот, я пытался уловить какой-нибудь звук, означающий, что Шу обнаружен: вопль или удивленный крик.Среди гуляющих неожиданно образовалась брешь — я увидел свободное пространство, бросилась вперед и, лишь больно ударившись голенью о плитку, понял, что в центре площади находится большой фонтан.Чуть не рыдая от облегчения, я перелез через бортик и вошел в воду. Глубина — примерно по колено, и мощные струи тотчас промочили меня насквозь. Даже на солнце ветер казался ледяным, а влажная одежда делала холод пренеприятным. Фонтан очень широкий, и центр площади удалось пересечь за считанные секунды: вот я у противоположного бортика и, как с трамплина, ныряю с него в толпу.Теперь прохожие сами расступались, сторонясь ледяных брызг, слетающих с промокшей одежды.Я снова взглянул на башню.Гулкий удар часов эхом раскатился по площади. Мостовая заходила ходуном. Затыкая уши, перепуганные дети начали плакать, а я прямо на бегу — закричал.— Шу! — звал я, понимая: с толпой состязаться бесполезно, тем более от напряжения голос сел. Однако молчать просто не мог.Часы пробили снова. Я пронесся мимо матери с ребенком на руках; на ослепительном солнце волосы у малыша казались почти белыми. Высокие итальянцы в красных блейзерах возмущенно закричали: я чуть с ног их не посшибал.За группой в красных блейзерах — очередная брешь между бесцельно бродящими по площади туристами. Я старательно пытался высмотреть узкий проулок с правой стороны от широкого квадратного здания под башней. Мостовую не разглядеть: на пути слишком много людей.Еще один удар часов.На открытом месте ветер хлестал по лицу, обжигая глаза. Не знаю, этим объяснялись неожиданно нахлынувшие слезы или поражением, которое с каждым ударом часов казалось все неотвратимее.В начале проулка семья из четырех человек. Две девочки в малиновых платьях с малиновыми ленточками в темных волосах, к счастью, их отец совсем невысок… За его спиной в тени что-то яркое. Отчаянно борясь со жгучими слезами, я бросился к ним. Часы снова пробили, и младшая из девочек зажала уши ладонями.Старшая, ростом по пояс взрослому, укрывшись за материнскими ногами, рассматривал темный проулок. Вот крошка дернула мать за локоть и показала на клубящиеся тени. Послышался еще один удар часов, но я был уже совсем близко.Достаточно близко, чтобы услышать ее тонкий голосок. Отец удивленно смотрел, как я надвигаюсь на них, хрипло бормоча: ?Шу! Шу!?Старшая девочка захихикала и, нетерпеливо тыча пальчиком в темный проулок, что-то сказала.Я неловко увернулся от отца — боясь, что собью, он прижал ребенка к себе — и протиснулся в мрачную, открывающуюся за их спинами брешь. Неумолимые часы пробили еще раз.— Нет, нет! — но разве гулкий звон колокола перекричишь?Наконец я увидел Шу; меня он, похоже, не замечал.Это действительно Шу, а не игра воображения! Оказывается, галлюцинации были не так уж безупречны и не раскрывали его подлинного совершенства.Неподвижный, словно статуя, он стоял буквально в метре от площади. Глаза закрыты, ладони разжаты, тонкие пальцы расслаблены. Лицо безмятежное, будто он спит и видит хороший сон. Грудь обнажена: белая футболка брошена на мостовую, и проникающий с площади свет дарит бледной коже неяркое сияние. Никогда не видел ничего красивее! Я задыхался от безостановочного крика и отчаяния. Семь месяцев ничего не значили, равно как и ужасные слова, что он сказал мне в лесу. Равно как и то, что я, скорее всего, ему не нужен. А вот мне до конца жизни будет нужен только он.Часы пробили снова, и Шу шагнул к залитой солнцем площади.— Нет! — из последних сил молил я. — Посмотри на меня!Не слышит! На губах улыбка, нога уже поднялась, чтобы сделать шаг, который вынесет его на солнцепек.Я врезался в Шу с такой силой, что упал бы на мостовую, не поймай он меня. От удара из легких вышибло весь воздух.Красные глаза медленно открылись.— Ну надо же! — В серебряном баритоне сквозило замешательство. — Широ не ошибся.— Шу!.. — Я жадно глотал воздух, звуки не давались. — Скорее, нужно вернуться в тень!Он был потрясен до глубины души и не замечал, что я толкаю его назад. Впрочем, с таким же успехом можно толкать каменные стены домов. Часы пробили снова, однако Шу никак не отреагировал.Я понимал, что мы оба в смертельной опасности, но, как ни странно, чувствовал себя отлично. Полноценным живым человеком. Сердце бодро стучало, горячая кровь неслась по венам, а легкие наполнял сладковатый, лучший в мире запах его кожи. В общем, я ожил: не то чтобы выздоровел, а будто никогда от боли и не страдал.— Удивительно, как быстро все прошло… Я совершенно ничего не почувствовал, они молодцы, — задумчиво похвалил Куренай и, снова закрыв глаза, коснулся губами моих волос. — ?Конец хоть высосал, как мед, твое дыханье, не справился с твоею красотой?, — чуть слышно сказал он, и я узнал слова Ромео, произнесенные им в склепе семьи Капулетти. Площадь сотряс последний удар часов. — Ты пахнешь так же, как всегда. Если это ад, я принимаю его с удовольствием…— Я не умер! И ты тоже… Пожалуйста, нам нужно спешить, они совсем близко.Шу удивленно нахмурил лоб:— Что ты сказал?— Мы еще не умерли. Нужно поскорее отсюда выбираться, пока Вольтури…На прекрасном лице мелькнуло понимание, и, не дав закончить, Шу оттащил меня прочь от клубящихся теней, без видимых усилий перекинул за спину — я оказался плотно прижатим к стене — и широко расставил руки.От кого он меня прячет? Выглянув из-за его плеча, я заметил две темные, выдвинувшиеся из мрака фигуры.— Приветствую вас, господа! — вкрадчиво начал Шу. — Сегодня вряд ли понадобятся ваши услуги, однако буду очень признателен, если вы передадите хозяевам мою искреннюю благодарность.— Может, продолжим разговор в более подходящем месте? — угрожающе зашипели из темноты.— Не вижу необходимости. — В голосе Куренпя зазвенел металл. — Феликс, мне известен круг ваших обязанностей, а еще то, что никаких правил я не нарушал.— Феликс просто намекает на опасную близость солнца, — примирительно заметила вторая тень. Длинные пепельно-серые накидки незнакомцев колыхались на ветру и полностью скрывали их тела. — Давайте перейдем туда, где спокойнее!— Готов следовать за вами, — сухо отозвался Шу. — Вальт, возвращайся на площадь, праздник в самом разгаре!— Нет, парень с нами! — заявила первая тень, в шепоте которой невероятным образом слышалась похоть.— Как бы не так! — Натужная любезность исчезла, Куренай говорил с неприкрытым вызовом. Он чуть заметно подался вперед, и я понял: готовится дать бой.— Нет! — чуть слышно пролепетал я.— Тш-ш! — зашипел Шу.— Феликс, только не здесь! — предостерегла вторая, более рассудительная тень и повернулась к Шу: — Амо просто хочет еще раз с тобой поговорить, на случай, если ты все-таки решил не провоцировать нас на крайности.— Согласен, — кивнул Куренай, — но парнья отпустим.— Боюсь, это невозможно, — с сожалением вздохнула вежливая тень. — Мы должны соблюдать правила.— Деметрий, тогда, к сожалению, я не смогу принять приглашение Амо.— Никаких проблем. — Привыкнув к густому сумраку, я рассмотрел, что этот Феликс — высокий, широкоплечий и плотный. Сложением он очень напоминал Кена.— Амо расстроится, — вздохнул Деметрий.— Ничего, как-нибудь переживет, — буркнул Шу.Феликс с Деметрием незаметно пробирались к площади, рассредоточиваясь, чтобы при необходимости броситься на несговорчивого гостя с разных сторон. Понятно, им хотелось оттеснить его как можно глубже в сумрак, чтобы избежать шума и драки. Стражникам Вольтури солнечный свет не страшен: их кожа надежно скрыта под накидками. Шу даже не пошевелился: похоже, решил защищать меня любой ценой. Вдруг он развернулся, будто вглядываясь в тень проулка, и Феликс с Деметрием сделали то же самое, вероятно реагируя на неуловимые для меня звук и движение.— Может, попробуете обойтись без сцен? — предложил мелодичный, как звон серебряных колокольчиков, голос. — Вы же все-таки при дамах!Пританцовывае, Луи подошел к другу. В каждом движении легкость, пластичность, ни малейшего напряжения. Рядом с мужчинами он выглядел маленьким и хрупким, ручки тонкие, как у ребенка…Феликс с Деметрием напряглись; серые накидки затрепетали в порыве влетевшего в узкий проулок ветерка. Феликс заметно поскучнел: равный расклад сил ему не по нраву.— Мы не одни, — напомнил Луи.Деметрий оглянулся. Неподалеку, у самого выхода на площадь, за нами, не отрываясь, следила, семья с девочками в красных платьях. Женщина что-то шептала на ухо мужу, но, перехватив взгляд Деметрия, тут же опустила глаза. Мужчина вышел на солнцепек и дернул за рукав охранника в красном блейзере.Деметрий покачал головой:— Пожалуйста, Шу, давай вести себя разумно.— Давай, — согласился Куренай. — Разойдемся миром и не будем играть мускулами.— Может, хоть поговорим в более подходящей обстановке? — разочарованно вздохнул Деметрий.В проулок вошли шестеро мужчин в красном и настороженно следили за происходящим. Понятно: их встревожило, что Шу фактически заслонил меня собой. Меня так и подмывало закричать: ?Бегите, глупцы, бегите!?— Нет! — клацнул зубами Куренай, а Феликс криво улыбнулся.— Довольно! — из густого сумрака послышался высокий хрипловатый голос.Выглянув из-под руки Шу, я увидел: к нам приближается маленькая темная фигурка. Судя по колышущемуся наряду, это кто-то из хозяев города. Конечно, как же иначе?Сначала показалось, что это паренек: подошедший был миниатюрным, как Луи, с коротко стриженными каштановыми волосами. Накидка почти черная — куда темнее, чем у Деметрия с Феликсом, а скрытое под ней тело — тонкое и как будто бесполое. Но лицо для парня слишком миловидное. Широко расставленные глаза, пухлые губы — по сравнению с ним лица ангелов Боттичелли покажутся уродливыми, пусть даже у ангела в темной накидке малиновая радужка.Незнакомка была необыкновенно хрупкой, и реакция на ее появление поразила. Деметрий с Феликсом тотчас успокоились и, перестав теснить Шу с Луи, слились с тенью высоких стен.Куренай опустил руки и тоже успокоился, признавая поражение.— Джейн… — вздохнул он, будто смирившись с безнадежностью ситуации.Луи с совершенно невозмутимым видом сложил руки на груди.— Следуйте за мной! — В детском голосе Джейн не было ни торжества, ни угроз. Отвернувшись, она беззвучно погрузилась во мрак.?После вас!? — жестом показал Феликс и ухмыльнулся.Не дожидаясь особого приглашения, Луи пошел за миниатюрной Джейн; Шу, обняв за плечи, потащил меня следом. Постепенно сужаясь, улица чуть заметно шла под горку. Конвоиров наших слышно не было, но я не сомневался: они идут следом.— Ну, Луи, — как ни в чем не бывало начал Куренай, — наверное, не стоит удивляться нашей встрече.— Я совершил ошибку, — столь же непринужденно отозвался его друг, — а потом решил его исправить.— Что случилось? — подчеркнуто вежливо поинтересовался Шу, будто ему было совершенно неинтересно. Наверное, опасался внимательных, ловящих каждое слово ушей.— Долго рассказывать. — Сиреньовие глаза Луи метнулись в мою сторону. — Если коротко, Вальт прыгнул со скалы, однако сводить счеты с жизнью не собирался, просто экстремальными видами спорта увлекся.Зардевшись, я уставился прямо перед собой: в сумраке даже собственной тени не видно. Нетрудно представить, что сейчас читает Куренай в мыслях друга: чуть не утонул, як шлялся с оборотнями, пытался преследовать вампиров…— Хм, — недовольно хмыкнул Шу, тотчас отбросив напускное безразличие.Плавно спускаясь под горку, проулок чуть изгибался, и по-военному укрепленный тупик я увидел, лишь наткнувшись на глухую кирпичную стену. Малышки Джейн уже и след простыл.Без малейших промедлений Луи шагнул к стене, а затем с той же непринужденной грацией скользнул в зияющую на мостовой яму.Канализационный люк? Пока Луи не исчез, я его даже не видел, хотя решетку наполовину вытащили на мостовую. Отверстие такое маленькое и темное…Я замерл в нерешительности.—Не бойся, Вальт!— тихо сказал Куренай. — Луи тебя поймает.Я с сомнением посмотрел на канаву. Думаю, Шу залез бы первым, если бы в спину не дышали Деметрий с Феликсом, молчаливые и страшно довольные.Присев, я свесил ноги в узкое отверстие и дрожащим шепотом позвал:— Луи!— Вальт, я здесь! — ободряюще ответил друг.Его голос прозвучал издалека, и я не успокоился, а, наоборот, испугался еще сильнее.Взяв за руки — тонкие сильные пальцы были холоднее обледеневшего камня, — Куренай стал опускать меня во мрак.— Готов? — спросил он.— Да, — отозвался его друг, — отпускай!Глаза нужно закрыть да покрепче зажмуриться, чтобы не видеть жуткую тьму, а рот зажать — не дай бог, закричу!Все прошло быстро и бесшумно. Буквально полсекунды кожу обдувал прохладный ветерок, и, не успев выдохнуть, я упал в объятия друга.Синяки гарантированы: руки-то у Луи тверже мрамора! Парень поставил меня на ноги.Под землей вовсе не сосущая чернота, а полумрак. Падающие в отверстие лучи солнце отражались от влажных камней, на которых мы стояли. На секунду стало совсем темно, потом рядом со мной появилось бледно мерцающее лицо Шу. Держась за холодную как лед руку, я то и дело спотыкался на скользких камнях. Будто подчеркивая безысходность положения, над головой заскрежетала металлическая решетка.Последние солнечные лучи утонули во мраке. Во влажной тьме разносилось эхо моих нетвердых шагов, удивительно широких, хотя, возможно, мне так только казалось. Других звуков не было — лишь бешеный стук сердца и нетерпеливый вздох, который однажды послышался за спиной.Шу крепко сжал мою ладонь. То и дело волосы раздувало его прохладное дыхание. Понимая, что в такой ситуации о большем и мечтать не приходится, я так и льнул к нему.Я ему нужен! От этой мысли отступал даже страх перед подземным туннелем и крадущимися по пятам вампирами. Едва лба касались прохладные губы, я забывал обо всем: какая разница, зачем и почему Шу меня целует. Умирая, буду рядом с ним, это куда лучше, чем долгая жизнь!Вот бы спросить, что сейчас случится! Страшно хотелось выяснить, как мы умрем, словно, если узнать заранее, будет легче! Однако спрашивать нельзя, даже шепотом: вокруг чуткие уши, которым слышен каждый вздох, каждый удар моего сердца.Каменная тропка спускалась все ниже и ниже под землю, и у меня появилась клаустрофобия. Если бы не прохладная ладонь Шу на моей щеке, точно бы закричал!Непонятно, откуда взялся свет, но чернота постепенно стала темно-графитовой. Мы шли по низкому, причудливо извивающемуся туннелю. На серых стенах выступали траурные следы влаги, будто они кровоточат тушью или чернилами.Меня колотило, и я сначала решил, что от страха, и, лишь когда застучали зубы, понял: от холода. Одежда еще не просохла, а под землей температура была по-настоящему зимней. Равно как и у рук Шу.Похоже, Куг тоже это понял и быстро убрал ладонь от моего лица.— Н-нет! — пролепетал я, прижимая его к себе. Замерзну? Ну и пусть! Кто знает, сколько нам осталось?Холодная рука принялась растирать мое предплечье, пытаясь таким образом согреть.Мы быстро — во всяком случае, так казалось мне — шли по туннелю. Наша с Шу скорость кого-то — похоже, Феликса — раздражала: за спиной то и дело слышались тяжелые вздохи.В конце туннеля решетка: прутья ржавые, зато толщиной с мою руку. Маленькую, из металла потоньше дверцу предусмотрительно оставили открытой. Ловко протащив меня, Шу поспешил в следующий, чуть ярче освещенный зал. С громким ?Вам!? дверца захлопнулась, и сухо щелкнул замок.Оглянуться я не решился.По другую сторону длинного зала — массивная деревянная дверь. Массивная и толстая, я увидел это потому, что она тоже оказалась открытой.Мы вместе перешагнули через каменный порог, и, изумленно оглядевшись по сторонам, я непроизвольно расслабился, а вот Шу, наоборот, судорожно стиснул зубы.