Кусок четвертый (1/1)
Правитель излился в мальчишку, почувствовав наслаждение с почти божественным облегчением, как будто копил напряжение долгие годы, и завалился на спину, не видя ничего перед собой. Мальчик крупно дрожал от боли и отчаяния, но сильные руки крепко прижали его к своей груди. Раньше он не знал ни мужчины, ни женщины, но никогда не думал, что его первый раз будет таким...Правитель уткнулся в волосы раба, вдыхая запах невозможного мальчика, и краем глаза отметил, что его плоть испачкана кровью.
-- Прости меня, мой светлый ангел. Я не хотел, чтобы тебе было так больно, -- мужчина говорил тихо, в уверенности, что чужеземец его не понимает.
Раб лежал, горло его пересохло, отчего приходилось часто сглатывать, а в голове было темно и пусто, когда он услышал приятный голос мужчины и понял значения его слов. Мальчик затаил дыхание, даже забыв на миг о своей боли, стараясь не выдать удивление: "И это жестокий Шейя? Правитель, который извиняется перед рабом...?"
А мужчина тем временем говорить продолжал. Он гладил мальчишку по нежной коже и рассказывал о своей жизни, о последних годах, где не было света... а раб слушал и диву давался, не веря ушам своим.***Светлый раб стал отдушиной правителя. Тот звал его ночь каждую и проводил с мальчишкой часы, наполненные страстью и похотью, иногда просто ложась в одеяла, укладывал мальчишку на грудь и, как в первый раз, рассказывал о дне прошедшем, о делах... Мальчик молчал, ничем не выдавая себя и свое понимание... он привык к мужчине, к его тихому спокойному голосу, и уже сам с нетерпением ждал встречи. Тем более, что язык тела не знал межрасовых преград. Правитель научил мальчика, как получать удовольствие. Он его ласкал и, сам того не ведая, привязывался все больше. А раб научился понимать его, не выдавая себя. Султану нравилась белая и приятно бархатистая наощупь кожа мальчика. Он часто гладил его, или волосы перебирал. Но рабу такого было делать не дозволено. Его дело - смирно лежать и отдаваться.
Но однажды пришел правитель раздраженным очень. Он схватил мальчишку под локоть и чуть ли не кинул в стену, когда тот, соскучившись, бросился к нему...
Мальчик подвернул ногу и упал на пол, ударясь плечом. Он непонимающе посмотрел на мужчину: хоть Шейя и считался деспотом, но с ним он всегда был довольно мягок.Раб попробовал подняться, но вскрикнул и поморщился -- ногу током прострелило. А правитель перевел на него отсутствующий взгляд и с непоколебимым видом стал приближаться.Мальчишка вжался в стену, боясь, что господин его ударит. Шейя не отличался спокойным темпераментом, но раб не понимал, чем провинился, и зажмурился. Султан молча наклонился и обхватил тонкую лодыжку ладонью. Ощупал и вывернул резко. Мальчишка взвыл, но через несколько секунд понял, что боль отступила.
-- Подымайся, -- непривычно строгим тоном приказал правитель. Раб не смел ослушаться. Он осторожно обошел мужчину и лег на простыни, разводя ноги послушно. Бывали дни, когда с Шейей можно было покапризничать, но это явно был не он. Правитель посмотрел на него и вздохнул. Сел рядом, потом лег на спину и сгреб мальчика в охапку, в волосы утыкаясь. Он так не делал с того первого раза, и раб был очень удивлен такой перемене настроения и жесту чудному... а еще не знал, чего ожидать можно, и старался не шевелиться по ненадобности. Не любил он боль все-таки...