Сказка седьмая: Троецарствие (1/2)

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У него была жена. Настасья — золотая коса и три сына: Петр-царевич, Василий-царевич и Иван-царевич.Пошла раз царица со своими мамушками и нянюшками прогуляться по саду. Вдруг налетел Вихрь, подхватил царицу и унес неведомо куда. Царь запечалился, закручинился, да не знает, как ему быть.Вот подросли царевичи, он им и говорит:—Дети мои любезные, кто из вас поедет свою мать искать?Собрались два старших сына и поехали.И год их нет, и другой их нет, вот и третий год начинается... Стал Иван-царевич батюшку просить, да лучше бы и не просил он батюшку:—Отпусти меня матушку поискать, про старших братьев разузнать.—Нет, — говорит царь, — один ты у меня остался, не покидай меня, старика.А Иван-царевич отвечает:—Все равно, позволишь — уйду и не позволишь — уйду.Что тут делать?Отпустил его царь.Оседлал Иван-царевич своего доброго коня и в путь отправился. И не ведал он, что судьба ему темная уготована, что боли он и от коня натерпится, и от других.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. А лишь черные дела творятся. Да не знал об этом царевич. Уж лучше бы он матушку братьям искать оставил.Ехал-ехал... Доехал до стеклянной горы. Стоит гора высокая, верхушкой в небо уперлась. Под горой — два шатра раскинуты: Петра-царевича да Василия-царевича.—Здравствуй, Иванушка! Ты куда путь держишь?—Матушку искать, вас догонять.—Эх, Иван-царевич, матушкин след мы давно нашли, да на том следу ноги не стоят. Пойди-ка попробуй на эту гору взобраться, а у нас уже моченьки нет. Мы три года внизу стоим, наверх взойти не можем.—Что ж, братцы, попробую.Полез Иван-царевич на стеклянную гору. Шаг наверх ползком, десять — вниз кубарем. Он и день лезет, и другой лезет. Все руки себе изрезал, ноги искровянил. На третьи сутки долез до верху. Да лучше бы не залезал. Черная судьба пряжу черную прядет. Младшему царевичу готовит долю нелегкую а Иван стал сверху братьям кричать:—Я пойду матушку отыскивать, а вы здесь оставайтесь, меня дожидайтесь три года и три месяца, а не буду в срок, так и ждать нечего. И ворон моих костей не принесет!Отдохнул немного Иван-царевич и пошел по горе. А конь тем временем вырвался от братьев царевича да и побежал вокруг горы.Шел-шел, шел-шел Иван. Видит — медный дворец стоит. У ворот страшные змеи на медных цепях прикованы, огнем дышат. А подле колодец, у колодца медный ковш на медной цепочке висит. Рвутся змеи к воде, да цепь коротка.Взял Иван-царевич ковшик, зачерпнул студеной воды, напоил змей. Присмирели змеи, улеглись. Он и прошел в медный дворец. Вышел к нему медного царства царевич.

-Кто ты таков, добрый молодец?-Я Иван-царевич.—Что, Иван-царевич, своей охотой или неволей зашел сюда?—Ищу свою мать — Настасью-царицу. Вихрь ее сюда утащил. Не знаешь ли, где она?—А что дашь ты мне за вести о матушке своей?Полез царевич по карманам, да нет у него ничего. И тут Медный царевич силой ударил Ивана. Да так, что тот сопротивляться не смог.-Знаю я, что ты дать мне можешь.Потянул его Медный царевич в спальню, как бы Иван не противился.***Иван инстинктивно отдергивается, но его удерживают на месте. Связанные за спиной руки режет веревкой, и когда успел скрутить? Искусанные губы саднит. Иван чувствует, как его колени разводят в стороны.

- Какой сладкий, - голос царапает, и Ваню окатывает волной отвращения к своей беспомощности и этому чудовищу. Резкий шлепок заставил его глухо вскрикнуть. Следующий отозвался болью во всем теле, заставляя дернуться и попытаться вывернуться.- Нравится? - Губы спустились к шее, и Ваня почувствовал, как зубы прихватили кожу.Он не может вымолвить ни слова – Медный царевич сделал что-то в самом начале, и он вынужден молчать. Ваня может лишь стонать, когда тот снова бьет его.- Какой же сладкий.Иван может только в бессилии зажмуривать глаза и скрипеть зубами, ощущая, как что-то твердое входит в него, раздирает изнутри. Резко, одним толчком, наваливается так, что Иван чувствует пальцами мягкую ткань одеяний - даже не потрудился раздеться! - И начинает двигаться в рваном, сбивающимся ритме. Иван закусывает и без того окровавленные губы, пытается подстроиться, изогнуться, чтобы ушла хоть часть боли, хоть самая малая часть, но еще бесконечно долго, меняя ритм и иногда впиваясь зубами Медный терзает его.

***Наутро Медный царевич сунул ему в руки какой-то металлический шарик и молвил:- Я-то не знаю, где матушка твоя. А вот недалеко отсюда живет мой средний брат, может, он тебе скажет. Покати шарик, — говорит, — он тебе путь-дорогу к среднему брату укажет.

Иван-царевич взял подарок и ушел.Бросил медный шарик. Шарик покатился, а царевич за ним вслед пошел. Идет по дороге да стыдится царевич того, что с ним случилось. Тут настиг его верный конь. Обрадовался Иван другу верному, обнимает коня да гладит его гриву. Шли они, шли вместе за медным шариком и пришли в Серебряное царство.У ворот страшные змеи на серебряных цепях прикованы. Стоит колодец с серебряным ковшом. Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись и пропустили его. Вышел из ворот царевич.—Уже скоро три года, — говорит царевич, — как держит меня здесь могучий Вихрь. Я русского духу слыхом не слыхал, видом не видал, а теперь русский дух сам ко мне пришел. Кто ты такой, добрый молодец?—Я Иван-царевич.—Как же ты сюда попал: своей охотой или неволей?—Своей охотой — ищу родную матушку. Пошла она в зеленый сад гулять, налетел могучий Вихрь, умчал ее неведомо куда. Не знаешь ли, где найти ее?—А что дашь ты мне за вести о матушке своей?Полез царевич по карманам, да нет у него ничего. И ту Серебряный царевич силой ударил Ивана. Да так, что тот сопротивляться не смог.-Знаю я, что ты дать мне можешь.Потянул его царевич в спальню, как бы Иван не противился. Верный конь попытался отбить хозяина, да только змеи не пустили его.***Вновь Иван обездвижен лежит на перинах, только сейчас все иначе. Руки не связаны, но все равно ни пошевелить, ни оттолкнуть, а над ним склоняется Серебряный царевич, гладит вроде ласково, да только в глазах одна похоть плещется.-Ты уж прости меня, нетерпеливого, да только не могу отказаться я от такой оказии. Когда ко мне еще постучится молодой да красивый? Нет, просто так я тебя теперь не отпущу. Но и отблагодарю потом.

И начинает снимать с Вани одежду, пока всю не снял. А потом стал целовать повсюду, языком облизывая. Иван глаза закрыл, пытается представить, что это не с мужчиной он лежит, а девка красная его ублажает, да только как боль резкая пронзила его и навалился сверху Серебряный, так сразу все мысли разлетелись, осталась только одна – скорее бы это закончилось. А царевич все никак не уймется, и так Ваню повернет, и этак, и все оглаживает, понять не может, что не нравится тому это ни в каком виде, ни ласково и нежно, ни жестко и грубо.Уж когда все кончилось, Иван и не вспомнил, понял лишь, что утро все же пришло, избавление принесло.***А наутро не получил Иван царевич весточки, где мать искать, послал его Серебряный вслед за шариком в Золотое царство к своему брату, мол, тот подскажет.Да только боится теперь уже Иван-царевич, жмется к коню. Страшно ему вновь быть униженным да опозоренным. И так болит уже все, идти не в мочь, а верхом сесть и вообще подумать страшно. А конь верный ластится, успокаивает его.Долго ли, коротко ли — видит: Золотой дворец стоит, как жар горит. У ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы. Огнем пышут. Возле - колодец, у колодца - золотой ковш на золотых цепях прикован.Иван-царевич зачерпнул воды, напоил змей. Они улеглись, присмирели. Зашел Иван-царевич во дворец, да меч наготове держит – научен уж горьким опытом. Встречает его Золотой царевич. Красив да молод.

-Кто ты таков, добрый молодец?-Я Иван-царевич. Ищу свою матушку — Настасью-царицу. Не знаешь ли, где найти ее?-Знать-то знаю, но негоже гостю на хозяина с мечем.-А без меча негоже мне. Двое братьев твоих уж научили, как разговаривать…

Не может Иван говорить. Стыдно да больно ему. А хозяин все понял да отстранив меч, обнял царевича.-Нелегко их простить. Да меня не бойся. Не обижу. А только помогу, чем смогу. Ежели вызволишь меня отсюда.Накормил его царевич да спать оставил на ночь. Впервые Иван спал спокойно.Утром покатил Иван-царевич золотой шарик и пошел с конем за ним. Шел, шел и пришел к такому дворцу, что ни в сказке сказать, ни пером описать — так и горит скатным жемчугом и камнями драгоценными. У ворот шипят шестиглавые змеи, огнем палят, жаром дышат.Напоил их царевич. Присмирели змеи, пропустили его во дворец. Прошел царевич большими покоями. В самом дальнем и нашел свою матушку. Сидит она на высоком троне, в царском наряде разукрашенном, драгоценной короной увенчана. Глянула она на гостя и вскрикнула:

—Иванушка, сынок мой! Как ты сюда попал?—За тобой пришел, моя матушка.—Ну, сынок, трудно тебе будет. Великая сила у Вихря. Ну, да я тебе помогу, силы тебе прибавлю.Тут подняла она половицу, свела его в погреб. Там стоят две кадки с водой — одна по правой руке, другая по левой.Говорит Настасья-царица:—Испей-ка, Иванушка, водицы, что по правую руку стоит.Иван-царевич испил.—Ну, что? Прибавилось в тебе силы?—Прибавилось, матушка. Я бы теперь весь дворец одной рукой повернул.—А ну, испей еще!Царевич еще испил.—Сколько, сынок, теперь в тебе силы?—Теперь захочу — весь свет поворочу.—Вот, сынок, и хватит. Ну-ка, переставь эти кадки с места на место. Ту, что стоит направо, отнеси на левую сторону, а ту, что налево, отнеси на правую сторону.Иван-царевич взял кадки, переставил с места на место.Говорит ему царица Настасья:—В одной кадке сильная вода, в другой — бессильная. Вихрь в бою сильную воду пьет, оттого с ним никак не сладишь.Воротились они во дворец.—Скоро Вихрь прилетит, — говорит царица Настасья. — Ты схвати его за палицу. Да смотри не выпускай. Вихрь в небо взовьется — и ты с ним: станет он тебя над морями, над горами высокими, над глубокими пропастями носить, а ты держись крепко, рук не разжимай. Умается Вихрь, захочет испить сильной воды, бросится к кадке, что по правой руке поставлена, а ты пей из кадки, что по левой руке...Только сказать успела, вдруг на дворе потемнело, все вокруг затряслось. Влетел Вихрь в горницу. Иван-царевич к нему бросился, схватился за палицу.—Ты кто таков? Откуда взялся? — закричал Вихрь. — Вот я тебя съем!—Ну, бабка надвое сказала! Либо съешь, либо нет.Рванулся Вихрь в окно — да в поднебесье. Уж он носил, носил Ивана-царевича... И над горами, и над морями, и над глубокими пропастями. Не выпускает царевич из рук палицы. Весь свет Вихрь облетал. Умаялся, из сил выбился. Спустился — и прямо в погреб. Подбежал к кадке, что по правой руке стояла, и давай воду пить.А Иван-царевич налево кинулся, тоже к кадке припал.Пьет Вихрь — с каждым глотком силы теряет. Пьет Иван-царевич — с каждой каплей силушка в нем прибывает. Сделался могучим богатырем. Выхватил острый меч и разом отсек Вихрю голову.Закричали позади голоса:—Руби еще! Руби еще! А то оживет!—Нет, — отвечает царевич, — богатырская рука два раза не бьет, с одного раза все кончает.Побежал Иван-царевич к Настасье-царице:—Пойдем, матушка. Пора. Под горой нас братья дожидаются. Да по дороге надо вызволить друга.Не думал да не гадал царевич, что злой Вихрь коня его верного перед смертью околдовал, беса своего вселил.Вот они в путь-дорогу отправились. Зашли за Золотым царевичем. Он золотым яичком покатил, да не тем, а другим, и все золотое царство в яичко запрятал.—Спасибо тебе, — говорит, — Иван-царевич, ты меня от злого Вихря спас. Вот тебе яичко, а захочешь — будем напарниками.Взял Иван-царевич золотое яичко, а царевича как друга обнял.Захватили с собой полотна тканого и пришли к тому месту, где надо с горы спускаться. Иван-царевич спустил на полотне Настасью-царицу, а Золотой так, кубарем спустился.Братья стоят внизу, дожидаются. Увидели мать — обрадовались. Увидели царевича заморского — позавидовали.Тут как раз собрался Иван-царевич сам с горы спускаться, только стал полотно к пню привязывать, а старшие братья снизу взялись за полотно, рванули из рук у него да и вырвали. Как теперь Иван-царевич вниз спустится?Остался он на горе один. Опечалился и пошел назад. Ходил-ходил, нигде нет ни души, кроме коня верного...Да только странный он какой-то стал, не такой, будто околдованный. Косит на него карим глазом, в спину дышит, неотступно следует за ним, всхрапывает иногда. Накинулся внезапно на Ивана конь да начал сдирать одежду зубами. И не может царевич противится - так страх парализовал. Видит он, что не конь то его верный, а как будто бес вселился в того…Конь наскакивал, угрожая копытом, ржал злобно, щерил зубы, так что Иван вскоре споткнулся, пятясь назад, и упал на спину. Коню только того и надо. Встал над ним, зубами в кафтан вцепился, рвет его, а у самого глаза красным полыхают. Срывает одежду, прижимая копытами жертву к земле, не дает возможности отползти, спрятаться. Иван со страху и не сопротивляется почти, куда там, когда такое чудовище – копытом ударит, и живого места не останется.Справившись с одеждой, конь ухватил Ваню за зубами за волосы, подняться заставил и потащил к бурелому, там толкнул его на бревно поваленное, да и напрыгнул сзади. Ногами передними удерживает, скрестив их под грудью жертвы, челюстями за волосы дергает, на себя тянет – упасть не дает, заставляет прогнуться. Иван и двинуться не может. Хотел упасть, да конь держит его, встать пытался – прижимает грудью могучей. И вдруг чувствует он, что по бедрам что-то жесткое, влажное елозит. Понял Ваня, чего конь добивается, да только никак не вырваться, не убежать. И вот что-то большое, толстое начало давить, буквально разрывая пополам. Иван уже и кричать от боли не может, хрипит только, чувствует, как по бедрам потекли струйки крови. Но конь неумолимо и нетерпеливо давит, продолжает входить, пытаясь вставить на всю длину. Иван в судорогах бьется, ощущая, как внутри его распирает что-то огромное, заполняет весь живот, ему кажется, что конь пронзит его насквозь. Движение на миг прекращается, и Ваня надеется, что все закончилось, но это только краткая передышка, потому что конь начинает наконец двигаться. Могучие резкие толчки сотрясают царевича, кровь уже не переставая льется, облегчая скольжение, ствол дерева елозит по груди и бедрам Ивана, обдирая в кровь, голова запрокинута, удерживаемая за волосы. Иван еще какое-то время осознавал происходящее, но боль накрыла его, наконец, с головой, унося в беспамятство…

***Сколько времени прошло, никто не знает, но очнулся Ваня на земле нагой, да роняет слезы в землю матушку. Весь измазанный собственной кровью и лошадиным семенем, в ссадинах и царапинах. По всему телу синяки да кровоподтеки чернеют. А конь ластится к нему, извиниться хочет. Мол, не он это, а злой бес вселился в него, околдовал. Накрывает беднягу кафтаном да ложится рядом, чтоб согреть.Хотел было царевич встать, да не может. Ноги онемели, спина огнем горит, укусы кровью сочатся. Поднял его бережно конь и повез к источникам горячим, которые встречались в пути. А царевич, цепляясь за гриву коня, боится худшего, но конь привез его к озерцу да в воду опустил. Сам нежно мордой тыкается в плечо, извиняясь.Долго ли, коротко ли, а только смог царевич коня простить. Ведь не виноват он, что околдован был.