Сказка шестая: Запах хлеба. (1/1)

Случилось это давным-давно, в некотором царстве, некотором государстве, а как его название – никто и не вспомнит.

Жили-были старик да старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушка. И странным был этот Иванушка! Девиц сторонился, был все тих-грустен. Старшие уже давно жен привели, детей народили, а Иван все в пекарне да в пекарне, отцу помогает. А пекарня та была непростая, хлеб вкуснейший из нее выходил, слухи о нем ходили по всему царству. Жили так они, жили - не ленились, целый день трудились, пашню пахали да хлеб засевали. Да только как-то разнеслась по царству весть, что чудо-юдо поганое на их государство напасть собирается, всех людей хочет истребить, города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А сыновья утешают их:- Не горюйте, батюшка и матушка, пойдем мы на чудо-юдо поганое, будем с ним биться насмерть. А чтобы вам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка остается - молод он еще очень, чтоб на бой идти.- Нет, - говорит Иван, - не к лицу мне дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!Не стали старик со старухой Иванушку удерживать да отговаривать, и снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья мечи булатные, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых коней да поехали.

Долго ли, коротко ли, но ехали они, ехали и приехали в деревню какую-то. Смотрят - кругом ни одной живой души нет, все повыжжено-поломано, лишь стоит одна маленькая избушка, еле держится. Вошли братья в ту избушку, а там на печке старуха древняя лежит да охает.- Здравствуй, бабушка, - говорят братья.- Здравствуйте, добры молодцы! Куда путь держите?- Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на Калинов мост. Хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не пустить.- Ох, молодцы, за дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил-разграбил, лютой смерти предал. Ближние царства - хоть шаром покати. И сюда заезжать стал. В этой стороне только я одна и осталась: видно, я чуду-юду и на еду-то не гожусь.Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.Подъезжают к самой реке Смородине, к Калинову мосту. А по всему берегу кости лежат, человеческие.Нашли братья пустую избушку и решили в ней остановиться.- Ну, братцы, - говорит Иванушка, - заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди на дозор ходить, чтобы чудо-юдо поганое через Калинов мост не пропустить.Так и порешили. В первую ночь отправился на дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел на реку Смородину - все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег он под ракитный куст и заснул крепко, захрапел громко.А Иван лежит в избушке, никак заснуть не может. Не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой булатный меч и отправился к Смородине-реке. Смотрит - под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить, спрятался под Калинов мост, стоит, переезд сторожит.Вдруг с берега на мост вышел то ли призрак, то ли чудище какое. И лица-то у него нет. А только костяная морда с длинным носом-клювом. Машет чудище руками-крыльями и то ли кричит по-птичьи, то ли шипит по-змеиному. Так и полегло ближнее село. А Ивану слышится в том голосе не звериный рык, а боли крик, будто человек раненый о чем-то горюет. Тут повернулось чудо-юдо да плащ скинуло.И оказалось, что не чудище это, а молодец удалой, в маске с клювом. Незаметно последовал Иван за чудом-юдом до его замка, и увидел парень, что чудище-то маску сняло. И пошло оно на кладбище, а там, сидя на могилах, стало о чем-то горевать. Посидело так недолго, да ушло в замок.Жалко стало Ивану чудо-юдо, решил разузнать он, кто это, что это, и с опаской пошел в замок. Тихо пробирался парень по темным коридорам, пока не увидел дверь приоткрытую. Заглянул – а там хозяин. Красив был молодец, да только что-то в нем не так было. Долго бы любовался им Иван, потому как не видывал раньше такой красоты у мужиков, да только хозяин, когда книгу откладывал, обернулся другой стороной лица. А лицо его с той стороны страшное было, уродливое, видно, обгорело оно в пламени жгучем. Иван от страха-неожиданности так и отступил назад, да половица предательская под ногой скрипнула. Кинулся тут же хозяин на гостя непрошеного. Да Иван не сильно противился.

-Что, явился убить меня?! – Зарычало Чудо-юдо, – Так попробуй, убей, коль одолеешь!-Нет, не буду я убивать. Жалко мне тебя.

Чудо-юдо аж опешило. Впервые его, урода окаянного, пожалел кто-то.-Жалеешь? А что же вы, люди, детей моих да жены любимой не пожалели? Зачем погубили? – Тихо прошипел хозяин.-Так вот на чьих могилах ты горевал.-Уходи-ка ты отсюда, пока отпускаю, пока не передумал.Так и вернулся Иван в дом к братьям, под утро. Да так ничего и не рассказал им. Жаль стало Чудо-юдо поганое, несчастное.

А днем поехал Иван в близлежащее село, на ярмарку, послушать, что о чуде-юде судачат. Люди шептались, что было у колдуна, живущего в замке, трое детей. И жил бы он с ними в миру да покое долгие годы, только однажды старый барин навел на него неправду черную. Будто бы его, колдуна, дети опозорили девиц сельских. Возмутились тогда селяне, да и взяли грех на душу, убив в огне колдуна с его женой и трех их невинных сыновей. С тех пор и появилось в округе страшное Чудо-юдо и стало оно мстить за страшное преступление.Слушал Иван слухи людские, и еще больше жалел чудище, думал, как бы помочь да успокоить кудесника? Вернувшись к братьям, напек он хлеба.

Вот прошел второй день, стало смеркаться, и средний брат пошел в дозор. Походил он, походил, посмотрел по сторонам да успокоился. Забрался в кусты и заснул-захрапел.И на этот раз Иван на брата не понадеялся. Как пришло время за полночь, он тотчас снарядился, взял хлеба да пошел к Чуду-юду в замок. Прокрался тихонько, а чудище только вернулось.Учуяло оно хлебный запах, сладкий да дурманящий. Давненько оно обычной человеческой еды не едало. Тут и Ивана углядело. Стыдно колдуну лицо свое страшное показывать, маску снимать. Не хочет он парня пугать. А Иван подошел смело, протянул руку, снял маску с лица чародея и дотронулся до заживших ран на лице. Хозяин было отдернулся, но потом сам прижал ладонь Ивана к своему лицу.

Непривычно стало на душе у колдуна, тепло и спокойно.- Красивый ты. Даже такой, – прошептал Иванушка.-Твои руки. Они хлебом пахнут.

Иван покраснел от захвативших его чувств. Необычно ему было так с мужиком говорить-шептаться. Ведь как вырос и мужчиной себя ощутил, понял Иванушка, что стесняется девиц. Не привлекали их игры-смешки, а о том, что ему более парни нравятся, и подавно кому-то сказать опасался.

Колдун пристально взглянул в глаза Ивана и будто понял что. Наклонился немного – все ж много выше он, - притянул к себе парня за шею ближе и поцеловал вдруг. Оробел Иван, но вида не показал - нравится ему этот крепкий да ладный мужик, даром, что колдун. И потому ответил на поцелуй Иван, жарко и порывисто, понимая, наконец, что вот сейчас можно не стесняться, не с ним, колдуном этим. Что он поймет и сам всему научит.

Потому и не испугался, когда вдруг оказался лежащим на медвежьих шкурах, когда почувствовал, что нет на нем ни единой одежки. Когда сам отвечал на обжигающие ласки чудища, руками зарываясь в его густые кудри. И боль его не смутила, не испугала, потому что правильная была эта боль, такая, от которой лишь крепче к себе прижимаешь любимого, прося еще и еще…***Вернулся Иван к братьям только к полудню. А те будто и не заметили его пропажи. Иван летал в облаках, радовался, и потому рассказал парень братьям правду про чудо-юдо. Что от горя он людей губит, мстит за смерть своих сыновей.

Послушали его рассказ старшие братья да надумали убить чародея. Привязали Иванушку в доме, чтоб мешать не вздумал, и пошли к замку.А чародей, лиха не ведая, отворил дверь - думал, что Иван вернулся. Накинулись тут на чародея братья да и убили его.Тем временем Иван освободился, кинулся к чародею на выручку. Да только не успел он. Чудо-юдо, которое он успел полюбить, мертвое лежало. Обнял его Иван и отнес в склеп. Горюя, уехал он с братьями к родителям, оставив перед этим хлеба своего - за упокой.Да колдуна так просто не убьешь ведь! Очнулось чудо-юдо, и поняло, что предали его. И порешило оно погубить предателя с братьями. Тут только учуяло запах, какой из сумки Ивана доносился. И понял колдун, что Иван приходил, что не виноват он, потому как врагу поганому хлеб не оставят.Едут братья степями, едут лугами. А день такой жаркий, что терпенья нет, жажда измучила. Смотрят они - колодец стоит, а в колодце том серебряный ковшик плавает.

Выпил старший брат воды да отравился и помер тут же на месте. Погоревали братья, да делать нечего. Похоронили брата и поехали дальше.Долго ли, коротко ли, но увидели они яблоньку. Висят на ней яблоки спелые да румяные.Соскочил средний брат с коня и давай яблоки рвать, голод утолять. А Иван есть не может, все тоскует по загубленному другу. Средний брат, объевшись яблок, подавился кусочком да и помер. Погоревал Иван, да делать нечего, похоронил и среднего брата. И поехал дальше.Ехал он, ехал, утомился сильно. Смотрит - лежит на поле ковер мягкий, а на нем подушки пуховые. Решил он на нем отдохнуть, да только сон его сморил. Очнулся уж Иван скрученным по рукам-ногам, а над ним чудо-юдо стоит.-За что убил ты меня, Иван? Ведь я тебя полюбил.-Не я убил - братья погубили тебя, а меня связали. Да вот только пришла им уже плата за жизнь загубленную. Прости меня, чародей. Не могу без тебя жить. Коль простишь, пойду за тобой хоть на край света.Поверил ему чародей, развязал. А Иван, кинувшись на шею колдуну, крепко обнял, боясь вновь потерять его.***С тех пор так и живут чудо-юдо да Иванушка вместе. Не нападает больше чародей на люд русский, а Иван учит его пшеницу сеять да хлеб печь.Вот смотрит он на перепачканного в тесте колдуна, и не видит в нем больше чудища. Пускай пол-лица обожжено, пусть он губил людей, но Иван полюбил чудо таким, какое есть.Смотрит Иван, а на руках у колдуна немного теста прилипшего, и уста вареньем испачканы … кажется, малиновым… Потянулся Иван поцеловать любимого, варенье слизать, да так и не смог оторваться. С трудом он сдержался, чтобы квашню со стола не опрокинуть. Но желание вскипело, и вот они уже оба мукой перемазались. Кадушку в сторону, чтоб не мешалась, а Иванушку колдун на стол животом наклонил, спину ему выцеловывает, да так, что тот весь извивается, в голос стонет. Ноги стройные оглаживает, мукой пачкая да тут же ее и слизывая. Иванушка выгнулся навстречу откровенной ласке, впустил в себя, раскрылся, задыхаясь от счастья. Колдун обнял его, прижал к себе спиной и, не переставая гладить, стал медленно и тягуче двигаться, да так, что у Ивана вскоре перед глазами звезды засверкали.

Лежа у печки да среди горшков из которых хлебом сдобным пахнет а Иванушке уж давно хочется у любимого узнать еще одну тайну.- А как по-настоящему-то тебя звать-величать? А то все чудушком зову, – шепнул Иванушка.- Как звать? Мечеславом…