Глава I. Долг (1/1)

—?Движение на дороге! Вскочив на ноги, Эйке тут же припал к небольшой импровизированной амбразуре, высматривая незваных гостей через прицел своего лазгана. Предрассветная дымка, опустившаяся на тихую, разбитую улицу скрывала того, кто решил напасть на имперских гвардейцев, закрепившихся в полуразрушенном комплексе, бывшим, как некоторые предполагали, жильем для зажиточных ксеносов.—?Направление. Вместо ответа в эфире было лишь легкий треск помех. Внутри Теодора все сжалось, руки начали невольно трястись. Стрелка обнар…—?Отбой, Эйке. —?Был ответ Кёнига. Этот щуплый блондин, никогда не расстающийся со своей счастливой кепкой, придирчиво кого-то высматривал в оптический прицел своего лазгана. —?Саур пришел. Вздохнув и опустив оружие, Теодор осторожно, не выходя на открытую позицию, подошел к металлической двери. Стук ботинок по металлическим ступеням казался невероятно громким, но Эйке к этому привык, как и к периодическим физическим нагрузкам в карауле. Энергоснабжение накрылось еще до подхода отряда Валленштейна и потому открывали её исключительно руками. Оглядев улицу через небольшую прорезь?— осколок снаряда сделал за солдат всю работу?— он со всей силы надавил на дверь. С трудом, но дверь начала поддаваться. Но вместо благодарности и приветствия Теодор услышал смешок.—?Покушать забыл что ли? Ратлинг с лычками сержанта и объемными бакенбардами, в компании своих сородичей, вальяжно вошел на территорию лагеря. Эйке не мог не заметить, что Саур Он, собственно сержант и командир отряда ратлингов, прихрамывал на правую ногу. Вернув дверь на место?— и снова услышав смешок севшего рядом нечеловека?— Тео повернулся к ратлингу, занявшему покрытый грязью ящик и осматривающего пораненную ногу. Об этом говорила повязка с красными пятнами.—?Крууты достали?—?А?! Взгляд серых, мелких глаз не понявшего вопроса Саура, пал на ефрейтора. А затем снова на рану. И махнул рукой.—?Это? Не, на осколок стекла неудачно наступил.—?Разве господин лейтенант не выдал… Вместо ответа нечеловек лишь показа потертые армейские ботинки. Те самые ботинки, которые гренадер-санитар Талл снял с одного из раненых. После того как подарил ему Благословение Императора. Неспособные самостоятельно ходить и сражаться были для окруженных гвардейцев обузой. И, как бы тяжело не было тем, кто исполнил этот приказ, они знали одно?— Валленштейну, отдавшему его, далось это тоже нелегко, если не сказать больше. С другой стороны, они исполнили свой долг перед Императором. А остальным это еще предстояло сделать. Потому ещё не известно кому повезло больше? В конце концов про предпочтения круутов в еде говорили всякое. Ботинки, доставшиеся ратлингу, были почти новыми, им повезло с предыдущим владельцем. Привязанные друг к другу шнурками, они словно ожерелье повисли на шее сержанта.—?Не люблю обувь. И к фрагу летеху с его приказом! Такое неуважение было для гренадера чем-то немыслимым. Приказы нужно выполнять, а к тем кто их отдает относится со всем уважением и почтением, как к старшим товарищам. Но за несколько дней общения с ратлингами он понял для этого их представителя бытие засранцем было естественным состоянием. И его это предпочитали спускать ему с рук, даже несмотря на то, что нрав Она уже много раз подставлял как его, так и все подразделение в целом. Ведь гораздо чаще его навыки и умения вытаскивали его отряд из самых жутких передряг на поле боя и в тылу. Со временем, все просто к этому привыкли. Ко многому привыкли, сидя в полуразрушенном корпусе жилого комплекса в ожидании…хоть чего-нибудь. Лейтенант молчал, его подчиненные вопросов ему не задавали, а связист на расспросы сослуживцев отвечал лишь, что связи со штабом нет. Вот так и сидели гвардейцы, пока вокруг них шла война…—?Слушай,?— вывел из размышлений гвардейца ратлинг. —?Раз ты тут, то может поможешь? Большая лапа полезла во внутренний карман грубо сделанный из солдатского кителя безрукавки, после чего протянула Эйке белый сверток.—?Я пока с ногой к Таллу пойду, чтоб обработал. Можешь занести командиру? Ток срочно!—?Я бы с радостью, но я в кар…—?Вас тут двое, ефрейтор! Голос Она быстро стал из доброго и издевательского в твердый, с командными нотками.—?Я так пойду и летеха мне голову оторвет. Тебе оно надо? Теодору это было не надо. Гвардейцев в лагере было не так много, хотя ратлинги и смогли привести немало выживших в бойне у парка, но и караул покидать в такое время…—?Тео… Ефрейтор посмотрел на стрелка, выглянувшего со второго этажа.—?Лучше иди. Тебе не переговорить его, да и наша смена через пять минут кончится. Заодно пнешь Браухича. Я тут не на курорте, чтобы лишнее время за него стоять. Спорить с ними двумя Эйке не стал. Вздохнув, он забрал пакет и, повесив лазган на плечо, поспешил к ближайшему зданию. Побежал, не желая оставаться вне укрытия, на простреливаемой ксеносскими снайперами позиции, слишком долго. Но на этот раз смерть прошла мимо и Эйке со вздохом облегчения вошел в плохо освещенное строение, где электричества не было, а окна были закрыты еще ксеносами. Единственные источники света?— походные лампы, дававшие прохладным утром не только свет, но и тепло. Как предполагал Эйке, металлические ставни были частью автоматической системы безопасности, сработавшей при вторжении Империума, как её отключить никто не знал, механизмы поддавались плохо, так что что-то предпринимать ни у кого не было ни сил ни желания. Нет, больше всего всех волновали собственные проблемы и вопросы выживания. Проходя мимо сидящих в длинном коридоре бойцов, Теодор кивал то одному, то другому в знак приветствия. Бывшему танкисту в черном кителе Шульцу, вырвавшемуся из подбитой Химеры за пару мгновений до взрыва, чем не могли похвастаться его товарищи, о чем-то говорящему с другими бойцами. Гренадер-пионеру Хёрсту, чье отделение сумел вывести Саур, когда ловушка Тау захлопнулась в парке, заряжавшему от лампы пару лаз-батарей. Все они были здесь благодаря ратлингам?— мелкие проныры постоянно занимались разведкой, нередко находя выживших гвардейцев, оказавшихся не на той стороне парковой зоны. Теодор кивнул даже Джалилу, уминавшему паек. Гренадер Таймир все понял без и слов и кивнул в ответ, не забыв пнуть спящего рядом Браухича. Тот лишь лениво выругался, но глаза открыл. За их последующей перепалкой Эйке следить не стал. Долг превыше всего и потому солдат поспешил в отдельную комнату, бывшую, скорее всего, кабинетом начальника какого-то отдела?— почему-то в голове Тео вертелось выражение ?управляющая компания?, вызывая еще больше вопросов и настораживает и без того напряженного человека. Внутри были пара солдат, радист и дремлющий на стуле вахмистр Хейг, а за освещение отвечала небольшая переносная лампа. Не желая будить одного из своих начальников, Эйке медленно вошел внутрь, жестами задав насущный вопрос.?Где господин лейтенант?? Радист Макс Шепке?— рослый и высокий парень с грубыми чертами лица и короткой бородой (или длинной щетиной)?— также жестом указал на дверь и сразу обратно. Валленштейн вышел, но скоро вернется. Кивнув в ответ, Тео тихо подошел к бочке с водой, над которой кто-то уже успел пристроить спертое откуда-то зеркало.?Тихо спер и ушел, называется нашел.? Вновь мысли его удивили, но на этот раз гренадер-ефрейтор взял в себя в руки и не выдал своих чувств. По крайней мере он на это надеялся. Вымыв руки в мутной воде, Эйке посмотрел на свое лицо. Худощавый парень с впавшими щеками. Цепкие, уставшие карие глаза с темными кругами от недосыпа под ними. На голове?— уже порядком обросший ?ежик?, а под нижней губой красовался небольшой шрам. Небольшой нос с горбинкой и прижатые к голове уши дополняли образ непутевого и грязного солдата в весьма потрепанной форме. Смотря на себя, Теодор одновременно узнавал и не узнавал себя. Казалось, что это другое лицо и дело было не в ситуации, в которой он оказался. Почему-то ему казалось, что когда-то он выглядел совершенно иначе. Взять хотя бы глаза?— его не покидало чувство, что они были зелеными. И более узкими. Неожиданный хлопок по спине выветрил ненужные мысли из головы. Гренадер развернулся и тут же отсалютовал Валленштейну. Тот лишь прижал палец к губам, после чего указал на Хейга.—?Не шуми, пусть еще поспит. —?Шепотом произнес он. —?Что случилось, Эйке? За эти несколько дней, лейтенант сильно осунулся. Лицо стало бледным, под глазами как и у всех появились мешки, волосы потемнели от копоти и засалились. Форма истрепанная, на лице щетина. А во взгляде боль. Боль и усталость, словно лейтенант был уже на пределе собственных сил.—?Сержант Он просил передать. Сказал срочно. На лице скользнула усмешка.—?Снова сержант прогулялся по городу без ботинок? Эйке ничего не ответил, а лейтенант лишь забрал сверток.—?Упертый выродок… Так себя ведет словно мы на фронте, а не за ним. Альберт помотал головой, прикрыв глаза.—?Я потом…—?Солдаты Империума! К вам обращаются ваши братья и сестры! Вздрогнувший от звучного мужского голоса радист уронил трубку связи, разбудив господина вахмистра. Ругань Хейга никак не могла заглушить трансляцию, идущую по всем частотам. Иначе объяснить почему радист не мог найти частоту имперских сил.—?Люди, бросайте оружие! Империум и император не дают вам ничего, требуя отдать последнее, что у вас еще есть?— жизни! Они вторгл…—?Гаси её фраг побери! Не выдержав, Шепке просто вырубил станцию, после чего поднял взгляд. Сначала на тихо ворчавшего Хейга, снова поудобнее устроившегося на стуле, а потом на Валленштейна, устало на него смотрящего.—?Включишь через полчаса. Если снова будут лить дерьмо в уши выключишь. Радист кивнул и внимание командира вновь обрушилось на ефрейтора. Но сначала лейтенант обратил внимание на хронометр.—?Иди буди Браухича и Таймира. Пускай вас заменяют и идите отдыхать. Задаваться вопросом когда в последний раз сам Валленштейн отдыхал, Эйке не стал. Молча отсалютовав, он вышел из импровизированного штаба. Их смены уже не было, а по проходу уже шел довольный собой Кёниг. Тео пошел ему навстречу.—?Ну что? —?Спросил он. —?Поедим и спать? У меня еще остались питательные пластинки. В животе неприятно булькнуло, словно сообщая Эйке, что выбора, как такового, у него нет. Вместо ответа, гренадер просто сел на место Джалила, его напарник по караулу сел туда, где не так давно дрых Браухич. Из внутреннего кармана кителя, стрелок достал сломанную пополам пластинку с оторванной этикеткой. Достав одну из них, он протянул Тео.—?Угощайся. ?Насладившись? вкусом картона?— производители плиток для Астра Милитарум всегда жадничали со специями?— Эйке потянулся за фляжкой. Налив в кружку оранжевого цвета напиток, он протянул его солдату.—?Концентрат цитруса. —?Пояснил он, заметив смятение напарника. —?Развел когда удалось воду нагреть. На лице Мартина мелькнула усмешка.—?Ах ты хитрый ублюдок… Они оба хмыкнули. В их условиях, условиях, в которых сейчас жили почти полсотни гвардейцев, обиды были лишним. Все всё понимали без слов и в словах стрелка не было оскорбления. Даже намека на неё не водилось. Лишь признание хитрости и предусмотрительности товарища по несчастью. А вокруг слышались разговоры других. Еле различимый шепот и смешки над чей-то историей. Даже в окружении, люди продолжали радоваться мелочам, отвлекаясь хотя бы на миг от своего печального положения.—?Пей давай, привереда. —?Заметив движение дремлющего справа бойца, он протянул тому флягу. —?Будешь? Тот махнул рукой и продолжил наслаждаться тем немногим отдыхом, который у него был. Как и у многих из них, запертых в комплексе и живых просто потому что где-то вдалеке были проблемы поважнее. Или просто их еще не нашли, но это был бы вопрос времени.—?Как думаешь? —?Неожиданно заговорил Кёниг. —?Шансы есть? На прорыв то. На что именно искал шансы Мартин говорить было не надо. Все хотели прорваться к имперским позициям, к своим. Туда, где сейчас гремели взрывы и откуда слышалась стрельба. К своим, где все хотя бы проще. Сзади свои, спереди чужие.—?Кто его знает. Если помрем, то будет не так обидно. Наконец-то отдохнем… Страшные слова, как показалось Эйке, вызвали у Кёнига смешок. Что-то внутри Теодора не желало с этим мириться, но усталость, смертельная усталость от последних дней буквально раздавило кричащего своим весом. Какая разница что будет дальше?— важно было лишь то, что нынешнее сидение в неизвестности наконец закончится. Лучше кошмарный конец, чем кошмар без конца.—?В Свете Императора? —?Кёниг мотнул головой. —?А с чего ты взял, что Он нас не пошлет куда-то еще?—?Ну хотя бы галактику посмотрим. Или ты ожидал чего-то другого? Снова послышались смешки, но риторический вопрос остался без ответа. Довольно крякнув от перекуса и вернув кружку, Мартин лишь повернулся спиной к Эйке и лампе.—?Я спать. Давай тоже ложись, а то через четыре часа нас поднимут и скажут срочно менять других. Он зевнул.—?Уроды, меняли бы по часам… может так бы и не ругался… Эйке его не слушал. Устроившись поудобнее, поджав ноги и убрав руки в подмышки под кителем, гренадер, согреваемый походной лампой быстро уснул. Усталость, задавившая не так давно панику, сама закрыла ему глаза. Он очнулся в темноте. В пронизывающей все темноте, где не было ни одного источника света. Поначалу, Теодор подумал, что надо открыть глаза, но, что закрытые, что открытые?— эффект был одинаков. Тьма не расступилась, круг света, в котором и был гренадер, не расширялась.—?Ты кто? Эйке развернулся на голос. В таком же куполе света стоял парень. На вид двадцать-двадцать пять лет, средней длинны волосы, нос с горбинкой, пухлые губы?— странно, но чем-то это лицо было Теодору знакомым. Так ему казалось, хотя он не мог его припомнить. Странное чувство, вызывающее тревогу за свое собственное состояние. Особенно его зацепили глаза?— зеленые глаза, чуть суженные.—?Ты кто?! Паренек начинал терять терпение. Глаза расширились, голос, казалось, еще чуть-чуть и сорвется в истошный крик от переполняющего человека страха и паники.—?Теодор Эйке. А ты? Ответом была тишина. Паренек вопросу смутился, но следом он… задрожал. Рот открылся, но и звука из него не вырвалось. Просто рот открылся и закрылся, словно он что-то осознал, но не имеет сил это сказать.—?Что происходит? —?Эйке начинал терять терпение. —?Эй! Что, фраг тебя подери, происходит?! Неожиданно пошла рябь. Конус света над неизвестным собеседником гвардейца, задрожал, чем вызвал у страдальца еще больше страха.—?Не может быть… Мы не можем быть… Он засмеялся. Словно безумец, он истошно смеялся, с трудом держась на ногах. Эйке не понимал ничего.—?Мы… нет…. Не может быть! Я не верю! Не верю! Рябь пошла и по конусу Теодора. Теперь нервничать пора была гвардейцу, но морок должен был закончиться. Рано или поздно все кошмары кончаются… А тем временем парень продолжал орать.—?Нет! Невозможно! Я не могу быть здесь! Попаданец хрено….—?Заткни хлебало! Вопль буквально погасил конус над головой собеседника. Напоследок издался лишь вздох, полный столь желанного облегчения. А следом… вспышка. Глаза открылись автоматически, взгляд сфокусировался, а легкие жадно вдыхали воздух. И сразу же, голова повернулась к Кёнигу, толкнувшим его в плечо.—?Подъем, Эйке. Построение. На осмысление потребовалась пара секунд. Молча кивнув, гвардеец постарался встать, но правая нога не слушалась. Затекла. И он бы рухнул на металлический пол, если бы не рука товарища.—?На том свете отоспишься, боец! —?Заявил Мартин. —?Давай шевелись. Прихватив оружие оба поспешили к стоящим в трех шеренгах солдатам. Но внимание Теодора касалось другого.?Что это за парень? Во что он отказывался верить… какой еще попаданец? Император милостивый, что это за чушь?!? Примерно с такими мыслями оба бойца встали в строй рядом с сержантом Хаммером. Рослый гвардеец с постоянной хитрецой в глазах молча им кивнул, после чего внимание выстроившихся устремилось к широкоплечему вахмистру со шрамом на пол лица и холодными, стальными глазами. Что-то было не так, это понимали все. Теодор приметил бегущих к строю ратлингов, причем Саур таки натянул ботинки. И это пугало. Вряд ли сержант Он так просто бы…—?Смирно! Вольфганг Хейг не кричал. Он прорычал приказ и сразу вся разношерстная толпа солдат потеряла всякое желание спорить с его правом командовать. Оглядев всех недовольным взором он, поправив кепку, заглянул в кабинет. Что именно он говорил Валленштейну никто не знал, но спустя мгновение лейтенант вышел к остальным. Радист Макс стоял у входа, натянув на плечи лямки переносной рации. На лице читалось… смятение?—?Вольно… Валленштейн оглядел всех. Во взгляде все-также читалась усталость, но сейчас там тлел уголек решимости. Мрачной решимости, не желавшей принимать нынешнее положение.—?Солдаты, я честен. Кампфгруппа была разбита, командование наверняка записала нас в погибшие. Помощи нам ждать неоткуда. Тишина в рядах была могильной. Все внимание было заострено на говорившем.—?Мы отрезаны. Живы лишь по причине того, что наши браться по оружию продолжают наступление и у ксеносов есть проблемы, но судя по отсутствию связи и нашей близости к парку, штаб армии не считает это направление приоритетным. Он вздохнул, пальцы рук зацепились за ремень, на котором висела кобура с лаз-пистолетом и ножны, где покоилась силовая сабля.—?Бойцы, нам на помощь не придут. В ближайшем будущем уж точно. Но мы Имперская Гвардия. Мы Молот Императора и Его Броня! И наш долг сражаться во имя Империума и Императора. И сейчас у нас есть задача. Указав в сторону выхода, он продолжил:—?Недалеко от нашего расположения, сержант Он обнаружил фильтрационный лагерь. Наших пленных братьев уводят туда и переправляют в тыл. Там не такая большая охрана какой должна быть, а значит они не ожидают удара. Нашего удара. Он прошел вдоль ряда солдат, всматриваясь в лица каждого, его взгляд, полный решимости, скользнул и по Эйке, словно вдохнув в него Его решимость.—?Это самоубийственная операция, не буду от вас этого скрывать. Вряд ли мы выберемся из этой переделки живыми, но наши действия нанесут урон коммуникациям врага. Переполох в тылу поможет войскам Империума и мы выполним свой долг перед Императором, приблизив победу. По мне, это лучше, чем медленное увядание в выгребной яме с ожиданием смерти по соседству! Он молчал, громко дыша, словно его переполняла неизвестно откуда взявшаяся энергия. Солдаты же… Чуть оглядевшись он заметил в глазах многих решимость. Точно такую же, как и у лейтенанта, чьи слова заставляли сердце колотиться все сильнее и сильнее, а рукам желать рвать врагов Императора. Прямо здесь и сейчас.—?Мы Рейнские Гренадеры, Защитники Отечества! Мы Имперская Гвардия! Мы Его Молот! Все, что ждет от нас Повелитель?— это исполнение долга! И наш долг прост?— мы держим строй и умираем в бою! И в смерти обретаем бессмертную славу! Смерть и Слава!—?Смерть и Слава! —?Прогремел строй. Лейтенант кивнул. Он был доволен, хотя и пытался сохранить лицо.—?Готовность пять минут! Пришла пора показать синемордым, что галактика принадлежит лишь Ему и Человечеству! Смерть и Слава!—?Смерть и Слава! —?Гаркнул в ответ строй и вместе с ними Эйке.—?Разойтись! И отряд принялся исполнять приказы. Быстро и четко, как их учили на далеком Рейне. Куда-то пропала усталость, делась апатия. Даже собственные страхи Теодора отступили, что он принял за добрый знак. Он снова стал солдатом. Гвардейцем, чей долг?— держать строй и умирать в бою. И он был готов к этому.