14. Pretty little girl (1/1)

Либби до сих пор не понимает, почему Джокер позволил Харли родить ребенка самой.Она не задается вопросом, почему вообще он согласился на ребенка — Харли умеетубеждать,но вот естественные роды — это было странное решение. Быть может, импульсивное. Либби всегда считала, что малышку из Харли вырежут. Кесарево сечение — одним шрамом больше. Харли родила девочку ранним зимним утром. Ей дали имя Фанни. Дитя смеха, полна радости бурливой, улыбок широких, маленькое счастье, мисс Саншайн. И Джокер даже присутствовал на родах. Сам. Она не заставляла. Взял ребенка на руки. В первый и последний раз. После родов у Харли развивается лихорадка. Заживает плохо, не как на собаке. Она лежит в спальне, ее пичкают антибиотиками, круглыми таблетками всех цветов и размеров. Харли так плохо, что она не может встать с постели. Джокер не появляется вовсе. Всегда в кабинете, за закрытыми дверьми. При деле. Либби потихоньку начинает ухаживать за девочкой.Некому больше, бросить ребенка Либби не может. А Харли ей ужасно жаль. Либби всегда думала, что Джокер будет ненавидеть ребенка — красный, орущий кусок мяса, который лишь мешает, создает шум и гам, нарушает привычный ритм жизни. Либби считала, что Фанни продержаться поможет только бог. С таким-то отцом. Но ничего подобного не происходит. Джокер абсолютно равнодушен к младенцу. Это игрушка Харли, она ее хотела, она пусть и решает, что с ней делать. Джокеру все равно. Настолько, что он даже не испытывает раздражения. Редкие вспышки агрессии заканчиваются равнодушным ?Заткни ее, или я сам справлюсь?. И все. Либби немножечко рада. Она нормальная, ей кажется, что лучше бы Джокер вообще не обращал внимания на Фанни, чем обратил, но пристальное.Харли приходит в себя через пару недель, с готовностью берет ребенка на себя. Либби помогает много. Потому что у Харли все еще есть Джокер — ее второй ребенок. Первый, конечно. Ему нужно уделять много внимания. Больше, чем маленькой Фанни. Но у Харли ведь большое сердце, любви в нем хватит на всех. Джокер все также не подходит к ребенку, совершенно равнодушен к набору генов, отданных взамен на спокойствие Харли. Либби чувствует, что это какая-то очень тонкая грань, какой-то обрыв, по которому они все идут, бомба заведенная, которую держат в руках. На самом деле Джокер не равнодушен. На самом деле ребенок его ужасно раздражает, бесит просто. Но он делает единственное возможное — сохраняет хорошую мину при плохой игре. Он сам дал слабину, сам согласился оставить это недоразумение, пообещал Харли. И он вправе взять свои слова обратно, разрядить в маленькую голову хоть всю обойму. Но он знает, что Харли за это его никогда не простит. Безумным воспаленным сознанием он это понимает. Готова слушаться во всем, готова любить до гробовой доски и дальше, терпеть удары, носить кровоподтеки и синяки словно лучшие драгоценности. Готова на все, но только не на это. И, может быть, Джокер чуть-чуть, да боится Харли. Той, которая смотрит горящими полными обожания и трепета глазами. Не на него. На Фанни. Джокер психопат, подверженный перемене настроения и планов, но Джокер далеко не дурак. Он знает цену своим обещаниям. Он их выполняет. Джокер хочет, чтобы рутина не нарушалась, его рутина, привычный распорядок жизни. Хочет, чтобы Харли была рядом — такая же веселая, красивая и удобная, как и раньше. Но ведь как раньше не может быть ничего. Потому что теперь в их жизни есть Фанни. Джокер не может и не хочет это принять. Отыгрывается на Харли пуще прежнего. Ничего, она ведь гуттаперчевая кукла, все стерпит. Ради своей малышки, крошки от пирога.Либби старается облегчить всеми силами жизнь Харли — кормит и пеленает ребенка, гуляет и успокаивает, позволяет Харли хотя бы сделать вид перед Джокером, что все нормально, все как раньше. Но каждый из них — и Харли усталая, худая, вымученная, и Джокер — жесткий, едкий, агрессивнее обычного, и даже напуганная до ужаса Либби, все они знают, что долго это все не продлится. Их заигрывание с судьбой, жалкая попытка Харли Квинн стать такой же как все — нормальной. Не получилось, Джокер ненавидит нормальность, не понимает ее, хочет выпотрошить, убить, разделаться с ней. А значит, и с Фанни тоже. Либби просыпается глубокой ночью от очень странного чувства. Тишины. В убежище никогда не бывает тихо. Постоянно скрипят рассохшиеся половицы, завывает ветер, пробирающийся в треснутые окна, даже в полночь слышен храп, смех, кашель. Но только не сегодня. Очень тихо. В груди у Либби ворочается странное чувство, мерзкое такое, гнилое. Будто она на дне океана, все звуки выкачали, или она оглохла, и вот-вот она умрет, отправится еще глубже.Либби встает с постели, первым делом идет проведать Фанни. Детская расположена в конце коридора — далеко от спальни Джокера и его кабинета. Не очень удобно, но беспокоить психопата противопоказано. Те редкие ночные часы, что он использует по назначению, не должны нарушаться. Поэтому Либби спит рядом с ребенком, аккуратно будит Харли, если нужно. Они уже выработали эту рутину.Либби на цыпочках доходит до детской и замирает в ужасе. Дверь приоткрыта. Джокер склонился над кроваткой. Его тело приняло форму вопросительного знака, мышцы веревками бугрятся на спине. На вытянутых руках он держит Фанни. Ребенок проснулся, но не кричит, пялится на Джокера в ответ. Словно понимает, что стоит ей закричать, как тут же получит достойный ответ. - Интересный факт, - прочистив горло, говорит Джокер, - ты напоминаешь земляного червя, беспомощного и совершенно уродливого, но в этом гнилом мире все равно есть человек, который утверждает, что любит тебя. Не верится даже, что ты моей крови. Фанни склоняет голову на бок. Джокер брезгливо, но аккуратно кладет девочку обратно в люльку. Похоже он обращается только с колбами в своей лаборатории. То ли ценит, то ли боится разбить. Очутившись в кроватке, Фанни заходится криком. Джокер разворачивается, Либби не успевает ничего сказать, а он уже бросает едкое: ?Успокоить?. Хорошо, что не предлагает свою помощь, как раньше. Харли порхает по кухне. В одной руке у нее лопаточка для блинов, в другой — малышка. Она снует среди наемников, готовит завтрак. Не изменяет рутине. Только теперь два новых правила — в доме не курят, - первое. Даже Джокер, скрепя сердце, отказался от привычки. И тот, кто проболтается о ребенке, - труп. Это второе. Это правило соблюдается беспрекословно, потому что все боятся Джокера и его жестокого нрава, а также потому, что не все наемники теперь вхожи в дом. Только те, кому можно доверять. Джокер появляется в кухне в обычное время, садится за стол, требует от Харли кофе, блинчиков, виски. Своей личной рутины. Рожицы из джема. Харли не успевает, руки заняты ребенком, она не может справиться с кофеваркой. Либби не успевает забрать девочку. - Я подержу, - внезапно говорит Джокер. Спокойно. Равнодушно. Будто ему это ничего не стоит. Харли останавливается, улыбается натянуто, но ребенка отдает. Ослушаться она не смеет. Джокер держит малышку на вытянутых руках, словно бомбу. - Папочка, придерживай голову, - выдыхает Харли опасливо. - Зачем? - Джокер удивленно вскидывает брови.- У нее слабая шея, сама пока не может, - выдает Харли, Джокер ничего не говорит, подносит ребенка чуть ближе к груди, подставляет ладонь чашей, чтобы придержать голову.Харли снует по кухне, чуть более радостная, чем обычно. Ставит перед Джокером кружкукофе, тарелку с блинчиками, забирает ребенка. Либби моет посуду, бросает на них взгляд через плечо. Он ест, читает газету. Она просто сидит напротив, укачивает засыпающего на плече ребенка. Это выглядит настолько нормально, насколько могло бы выглядеть в любом другом доме. Мираж рассеивается. Харли говорит какое-то неосторожное замечание. Получает затрещину, сжимается вся, скатывается в клубок, закрывая ребенка руками. Фанни просыпается и начинает кричать. Либби спешно уносит ее, боясь вздохнуть от ужаса, первобытного страха. Фанни плачет, где-то на первом этаже плачет Харли. Джокер матерится, грязно и агрессивно, в воздухе стоит запах табака. Либби вновь просыпается от крика. Фанни плачет, ее нужно поскорее успокоить, Харли не спала почти сутки, лучше ее не будить. Джокер, к счастью, где-то в городе, о его спокойствии не нужно заботиться. Либби кутается в халат, надевает тапочки, выходит на лестницу. Внезапно крик прекращается. Либби не пугается, такое бывает, девочка может накричаться и заснуть самостоятельно. Но все же что-то подгоняет ее, заставляет идти быстрее. В кроватке ребенка нет. Пустота. Сердце Либби ухает куда-то вниз, в пятки. Если с Фанни что-то случилось, Харли ее не простит, да и саму себя Либби тоже не простит. Что сделает Джокер, не ясно. Может быть, просто посмеется. Либби не хочет проверять. Ей так страшно, что зуб на зуб не попадает. Тенью заглядывает в спальню. Харли спит на боку, приоткрыла рот, сон не спокойный, короткий, но все же этот нервный сон лучше, чем еще более нервное бодрствование. Либби в панике спускается на первый этаж. На кухне горит свет. На кухне орудует Джокер. В одной руке у него нож, а в другой — Фанни. Это нехорошая картинка, гипертрофированная. Он снял тренч, засучил рукава, орудует кухонным ножом также мастерски, как и тем, что лежит у него в нагрудном кармане. Фанни немного капризничает, но уже не кричит. А Джокер мажет тост маслом, сверху кладет ветчину и сыр. Потом поворачивается, облокачивается на стол и смачно откусывает кусок тоста. - Что? - пялится он на Либби глазами-головешками. А Либби и нечего ответить. Ей очень страшно и совсем не по себе. Ребенок в руках психопата смотрится и комично, и ужасно. Неестественно, понятное дело. - Она кричала, - севшим голосом сообщает Либби. - Больше не кричит, - улыбается Джокер раззявленным ртом, показывает на Фанни острым тесаком, которым только что нарезал бутерброд. Либби так напряжена, что готова расплакаться. От жеста Джокера по лицу начинают течь слезы. - Нюни не распускай, губернаторская дочка, - смеется Джокер холодно, - раз ты не можешь успокоить, успокоил я, как и говорил же. Либби глотает слезы, старается не всхлипывать. Харли часто говорит, что у Джея есть чувства, что не такой уж он хладнокровный и жестокий мудак, каким его все считают. Либби и хотела бы поверить, очень сильно, но веры в людей у нее не осталось. Особенно таких, как Джокер. Пока она думает обо всем об этом, Джей доедает бутерброд, впихивает в руки Либби девочку и идет прочь. Либби прижимается к голове Фанни мокрой щекой. Волосы малышки перепачканы чем-то красным. Не кровью. Помадой с его губ.