10. Pumpkin, Oh Pumpkin (1/1)

Мистер Хэндсам не любит День Всех Святых. Это просто такая традиция. Не страшная, не будоражащая воображение. Он бы предпочел поехать на охоту или даже заняться делами, вместо того, чтобы закатывать эту совершенно ненужную вечеринку. Но Джейн настояла. Как и всегда, он не может отказать миссис Хэндсам. Никогда не мог. Потому и женился на ней. Она его приворожила, словно салемская ведьма. Джон не привык иметь слабости, и то, что Джейн все же его ахиллесова пята, ужасно раздражает. Мистер Хэндсам разрешает устроить вечеринку, но организацию на себя не берет. Если Джейн так уж хочется маскарада, пусть сама занимается всеми приготовлениями. В душе Джон надеется, что легкомысленная женушка не справится, бросит затею на полпути. Но не тут-то было. Миссис ведь не только легкомысленная, но еще ужасно упертая. В резюме о таком пишут ?целеустремленная?. Но это именно упертость, Джейн идет напролом, как танк, когда ей нужно. На этот раз она подходит к задаче скрупулезно, раздает указания, как настоящая хозяйка дома. Джон все никак не может поверить в то, что сам надел этой бестии на безымянный палец обручальное кольцо. Самое ужасное, что ему предстоит — это напялить дурацкий костюм. Что там популярно в этом сезоне? Клоун Пеннивайз? Мертвая проклятая монахиня? И Джокер, конечно. Мистер Хэндсам кривится. Это ведь какое-то недоразумение. Джокер — это городская легенда, некий продукт коллективного сознания, который из рассказов, легенд и газетных некрологов плавно перетек и в поп-культуру. Он перестал быть страшным преступником, которого надо бояться не разгневать дурацким подражательством, он стал символом подросткового протеста. И это несколько уныло, а может быть, самую чуточку, но страшновато. Потому что Джокер все-таки не персонаж фильма. Он давненько не появлялся, лет пять в Готэме очень тихо. Но слухи-то все равно ходят.Джон удивлен, что Джейн не подготовила для них костюмы. Он уже думал, что его благоверная не устоит против какой-нибудь мертвой невесты. Но она не делает. Непредсказуемость, вот, что Джону, наверное, нравится в ней больше всего. Она умеет его удивить, и рассмешить тоже умеет. Банкет назначен на ночь тридцать первого в шикарном бальном зале городской ратуши. Здесь соберется вся королевская рать, все сексуальные ведьмочки, кошки, тигрицы. Мистеру Хэндсаму нельзя смотреть, иначе Миссис выцарапает ему глаза и без когтей.Поскольку Джейн не подготовила для них костюмы, Джон надевает свою любимую темно-синюю тройку, приглаживает волосы на пробор, улыбается идеально-белыми зубами пару раз, тренируя оскал. Джейн выплывает из спальни и останавливается на верхней площадке лестницы. От одного взгляда на нее дух захватывает. Его девочка просто красотка, этого не отнять. Светлые кудри взбиты в какую-то замысловатую изящную прическу, синие глаза искрятся смехом, красные губы манят. Она сегодня в кричаще-розовом, такого карамельного оттенка. Похожа немного на куклу Барби. Хэндсам, чего уж там. Джон подает Джейн руку, провожает до машины, открывает дверцу. Джейн ухмыляется, садится на кожаное сиденье. Джон занимает место рядом, как и всегда. Слева, там где бьется восторженно ее сердце. Зал для приемов полон нечисти. Демоны, ведьмы, принцы, принцессы, сказочные персонажи, кто угодно, глаза разбегаются. Они с Джейн выгодно выделяются из толпы — обычные по сравнению с гостями, шикарные, как всегда. Задумка начинает нравиться Джону.Он смело ведет Джейн вперед, оставляя позади Бэтменов, две женщины-кошки иЯдовитый Плющ. Джейн смеется какой-то шутке, Джон не может пока понять, какой. Его привлекают Джокеры. На вечеринке их четверо. Как он и думал, безумный клоун — это тренд сезона. Как и прошлого, и позапрошлого. Готэмцы решили, что если нет настоящего, можно хоть раз в год традиционно вспомнить о злодее. Мистер Хэндсам не понимает, зачем. Наряжаться психопатом-серийником несколько, как это сказать, неправильно что ли. В душе Джон всегда знал, что Джокер — злодей, не антигерой, не страдалец и не безумный гений. Его образ не смогла подправить даже Харли Квинн, хоть и придала маньяку человечности, влюбившись в него и окунувшись вместе с ним в пучину безумия. После исчезновения Джокера, после того, как люди подзабыли намеренно или спонтанно, кем он был на самом деле, его образ оброс слухами, предположениями, романтизировался. Джокер превратился в энигму, загадочного революционера, подрядчика дьявола, но по совместительству мученика. Вся эта шелуха раздражает Хэндсама. Джокер — убийца, злодей и террорист. Всего понемногу. Но уж точно не образец для подражания. Не стоит надевать его костюм, а то ведь он может воспользоваться вашими.Каждый из четырех Джокеров совершенно не похож на другого. Первый — возрастной, костюм аккуратный, волосы под федорой зачесаны назад, улыбка приклеилась к лицу, словно ему сделали неудачную пластическую операцию. Стоит, вращает безумными глазами, но все же улыбается. У Джокера-гангстера даже есть трость и франтовато повязанный галстук. Он не страшный, скорее неприятный, по-змеиному, словно рептилия в высокой траве. Много лет назад ходили слухи, что Джокера по-настоящему звали Джек Напьер, и был он одним из готэмских бандитов, пока не упал в чан с химикатами и не стал вот таким. Второй Джокер выглядит потрепанно и устало. У него волосы с зеленцой, сошедшей за много месяцев дешевой краской. Фиолетовый тренч видал виды, нервные пальцы затянуты в кожаные перчатки, а улыбка выложена на щеках шрамами. Этот Джокер весь дерганный, грязный и ужасающий. Хаотичный, дикий, ненормальный. Ходили слухи, что настоящий Джокер любил задавать своим жертвам этот самый вопрос: ?Знаешь, откуда у меня эти шрамы?? перед тем, как вспарывал им рот ножом-бабочкой. Третий Джокер ужасно белый. У него волосы зачесаны почти также аккуратно, как и у Хэндсама. Неоновые, электро. Белая грудь под кожаным фиолетовым плащом вздымается и опадает — испещрена затейливыми черно-белыми татуировками. Это Джокер-франт, правитель преступной империи. Он улыбается, оголяя золотые грилзы на зубах. Смеется истерически. Это Джокер-психопат, без причины и объяснений. Страшный Джокер. Ходили слухи, что вот в таком состоянии Джокер и убивал. Кто знает, может быть. У Четвертого Джокера другой грим — клоунский, с красным носом-кнопкой, выделенными синим глазами, костюм тоже отличается — красный. Волосы, традиционно, остаются зелеными. Этот Джокер осторожно стоит в сторонке, растягивая пальцами улыбку. Он похож на еще одного задрота, который хотел бы быть Джокером. Это как если бы Джокер надел костюм Джокера. Вечный этакий зеркальный коридор. Говорят, что в этом костюме Джокер любил выступать по национальному телевидению, отрезать головы в прямом эфире. - Сладкий,- слышит Джон заливистый смех Джейн, поворачивается к своей спутнице. Смотрит на нее, улыбается, тут же отвлекается от созерцания наряженных злодеев, - я кое-что придумала, давай устроим конкурс костюмов для джокеров и выберем самого-самого. Их сегодня здесь много, будет весело. Джон смеется, прижимает Джейн к себе. Это ведь отличная идея. Он бы и сам лучше не выдумал. Целует ее в шею, Джейн такая затейница, эту черту в ней мистер Хэндсам просто обожает. Все-таки, если бы ему не встретилась Джейн на пути, пришлось бы самому ее искать. Без нее его жизнь была бы слишком скучной. Джокеры стоят на подиуме, смеются наперебой, ёрничают, кто во что горазд, пытаются показать, что настоящие, что именно они достойны приза в три тысячи долларов. Их, оказывается, не четверо вовсе, а больше. Каждый по-своему фрик, каждый лезет из кожи вон, чтобы полностью превратиться в готэмского врага номер один. И каждому все же чего-то не достает. Джон не может понять, чего. А Джейн продолжает потеху. - Господа клоуны, - хихикает она, - успокойтесь. У вас всех просто отличные костюмы, но нам нужно выбрать только одного победителя, а потому мы устроим викторину. Кто ответит на большее количество вопросов, тот и победит, - Джейн, словно маленькая девочка, умильно хлопает в ладошки. Джейн задает вопросы, на большинство из них ответы известны — они были или в газетах, или в Интернете. Лидирует пока что Джокер-гангстер, но разрыв с остальными не очень большой. Джон не уверен, за кого именно болеет. Но первый из джокеров не самый плохой вариант. Даже утонченный. Если конечно абстрагироваться от абсурдности затеи в целом.- И теперьсамый главный вопрос, - Джейн усмехается, дьяволица даже без костюма, - кто ответит на него правильно, получит сахарную тыковку и главный приз. Почему Харли Квинн называла Джокера пирожком? Клоуны молчат, просто смотрят на нее. Не улыбаются, только Джокер-невротик внезапно начинает смеяться, не может остановиться, будто совсем крыша поехала, больной.- Как-то Джокер принес Харли в камеру пирожное, у нее был день рождения, а она в Аркхам попала. Он принес ей пирожное с одной свечкой, - Джон произносит это как некий общеизвестный факт, а все взгляды устремляются к нему. Джейн смотрит на него ужасно нежно, подходит, тянется, целует пару секунд. Губы в губы. Когда отрывается, его глаза затянуты чем-то черным, пугающе-вязким, а губы и зубы в ее красной помаде, словно он напился крови. Джон запрокидывает голову, смеется, уложенные волосы, смоченные потом, рассыпаются. В каждой руке у него по пистолету. Один бросает Джейн. Она легко ловит, прицеливается и палит по джокерам, словно по мишеням в тире. Смеется, хохочет, заливается. Джон присоединяется, стреляет по живым целям вместе с ней.- Папочка, мы дома, - смеется Харли Квинн высоко и безумно. В зале слышатся первые крики ужаса. Люди наконец, поняли, что произошло, вышли из ступора, побежали, словно крысы с корабля. Дьяволы и ведьмы, кошки и мышки. Напуганы до ужаса, как и заказывали. - Да, тыковка, именно, - скрипит Джокер, прижимает Харли свободной рукой к груди. Вот, чего не хватало всем джокерам, чего недоставало так сильно, что выглядели они жалкой подделкой. Её.