часть 4, где царит тьма (1/1)

Ваня закинул ногу, одну, на подлокотник кресла и уткнулся в телефон. В избушке было бы тихо, если бы не скрип суставов куроножек и вибрация от уведомлений. Тихо и уютно: вытащенная из ?своего? мира икеевская мебель, бытовая техника, тапки с халатиком. Вон, кондиционер хотя бы. Даже мантия, которую Ваня сейчас накинул вместо футболки (и даже не потрудился застегнуть), была без белых катышек от забытого при стирке в кармане чека из кофейни, чистая, глаженная. Шикарная, короче, мантия. Ваня питал к ней нежные чувства.Ему вообще, с недавних пор отравленному Тьмой, жилось тут неплохо. Он хмыкнул, закрывая одну тупую игру и открывая другую.Каково же Финисту, сейчас связанному и накрепко плененному, было пока неизвестно?— богатырь пребывал в отключке. Или, по крайней мере, здорово прикидывался.Ваня глянул на него лукаво. Вокруг глаз под действием магии расползлись тени черных смоки-айз.—?Эй, красна девица, чего молчим-то,?— он строго стрельнул глазами, подкрепил магическое усилие легким пассом рукой, и средней толщины корень, который Финиста и удерживал, скользнул тому по плечу,?— подъем, доброе утро, хватит дрыхну-у-уть!Богатырь позорно дернулся, когда самый кончик корня, двигаясь почти как щупальце, коснулся его щеки. Дальше притворяться не было смысла, и он открыл глаза.Финист стоял на коленях посреди комнаты. Хорошо что хотя бы на коврике. Руки ему корни колдовские путы удерживали за спиной, надежно (он уже проверил– подергал, все без толку) связав с такими же путами на щиколотках. Поза по всему выходила не геройская да не богатырская, вдобавок, на хозяина положения удавалось смотреть разве что снизу вверх. Но поделать герой-спаситель, увы, с этим пока ничего не мог.—?Ты, Ваня, потом раскаиваться еще будешь,?— только и сказал он, украдкой жмурясь от перемены света и удара по глазам.—?Неа.—?Что говоришь?..Ваня закинул и вторую ногу на подлокотник, окончательно поворачиваясь боком и откидывая голову на пристроенную тут же подушку. Кресло отчаянно пыталось быть троном, но пятно от кетчупа на обивке не очень-то походило на кровь поверженных врагов. Разлохматившиеся волосы под венцом как-то не удобно легли, но это были мелочи по сравнению с красивой картинкой.—?Не, не буду я жалеть, Финечка,?— Ване пришлось еще раз строго зыркнуть на корень, чтобы тот зашевелился и живо напомнил богатырю, кто здесь хозяин ситуации,?— да и жалеть тут не о чем.Финист открыл было рот, чтобы возразить, но прошла секунда, потом пять, а он так и не смог определиться, что хуже: такое жуткое обращение или такой жуткий Ваня. Так и замер, вперив в него взгляд исподлобья.Ваня, казалось, забавлялся. Корень дернулся, оцарапав богатырю скулу; те, что служили магическими веревками, подсобрались и будто притянулись друг к дружке поближе, сделав путы крепче и вынудив Финиста выгнуть спину, чуть даже отклонившись назад в попытке не растянуть плечи. Он проделал все это молча и зло.Любопытство, граничащее с жадным азартом, опасно блеснуло в ваниных светлых глазах.—?Ну что, Финь, как дела? —?он снял ноги с подлокотника, спрыгнул с кресла и пошел поближе, чтобы видеть точно, видеть, на что его магия и пленный богатырь способны. И, в конце концов, это было просто красиво.—?Это Тьма в тебе говорит, а не воля твоя,?— гнул свое Финист, выдерживая и почти физически ощущаемое рассматривание, и внезапный новый порыв. Прядь пшеничных волос упала ему на лоб, но откинуть ее не было ни единой возможности. —?Хорошо бы тебе и свой голос внутри себя наконец услышать, а? Вдруг что путное скажет?Ваня присел на корточки перед богатырем и усмехнулся нежно и страшно:—?Голос внутри меня говорит, что и в тебе самом есть что-то темное. Так что, как бы ты, очень красивый, но очень-очень тупой Финечка, не пытался играть абсолютное добро, ты ничуть не лучше меня. А может быть, даже еще темнее?— кто знает!—?Не знаю, как ты это определять собрался, но как ни ищи?— не найдешь ничего.Корни, подвластные Тьме и хозяину, шевельнулись вдруг все разом, словно услышали немую команду. Ваня подался вперед.—?А если найду? —?с вызовом.Финист был определенно не в том положении, чтобы отвечать.Панциря на нем не было, потому что риск в бою показался ему давешним утром куда меньшим злом, чем тяжесть и бесполезная обуза в пути. Багряная рубашка из славной, приятной к телу ткани движений не сковывала, но вот сейчас у этого вдруг обнаружились отрицательные стороны. Отрицательное вообще словно скапливалось в этой избушке, как притянутое магнитом.Ваня подцепил завязки и дернул?— рубашка упала с одного плеча. Россыпь блеклых веснушек на светлой, несмотря на богатырские будни и ратные подвиги под солнцем, коже. Шрамик от по касательной прошедшей стрелы пересекался с застарелой отметиной от зубов?— в детстве в пылу игры укусил огромный дворовой пес. Плотные, будто отлитые богами из камня, что пошел на строительство гор, мышцы.Сверкнуло лезвие карманного ножа (швейцарский, в ?ОБИ? на кассе по скидке как-то прихватил), и Иван парой на удивление ловких движений разделался с тканью, от которой иначе, не развязывая богатыря, было не избавиться. На втором финистовом плече красовался здоровый ожог, и по его виду было не определить, откуда он взялся. Но тут Ваня уже сам помнил?— это был огонь разошедшегося прошлым летом сверх всякой меры Горыныча. Глупая, в общем-то, история… Под ключицей у богатыря алел след крепкого поцелуя. А все плечи у него усыпаны веснушками, веснушками, ласковыми поцелуями теплого солнца.Раздавшийся вздох Финиста можно было расценить и как скорбь по даром изведенной любимой рубашке, и как что угодно еще. Он поднял голубой-голубой, как летнее небо, взгляд и вдруг подмигнул, как умеет только Финист Ясный Сокол. Раздался отчетливый ?дзынь? бубенцов.—?Ну, Ванюша? Видишь что темное?Наступил ванин черед делать ход, но он предсказуемо замер, мечущимся взглядом пытаясь отыскать зацепку-повод и зацепку-оправдание, но все, что он видел, тянуло только на совращение и расстрел котят.Ненароком он пересекся с Финистом взглядом. Тот осклабился, показав жемчужные зубы:—?Али помочь тебе? —?и, не дожидаясь ответа, за мгновение легко высвободил одну руку из колдовских пут. Поднес к ваниным глазам, продемонстрировал ногти, которые намедни красил в черный, да чуть было сам про это не позабыл. Сделал небольшую паузу, на осознание. —?Смотри внимательно, Ваня. Атрибутика маргинализированных субкультур?— чем не тьма?Тот вытаращился на богатыря, как не таращился на его обнаженный торс и засос на видном месте. Захлопал своими длиннющими (о чем и не подозревал) ресницами, вздернул брови на лоб. Набрал воздуха в легкие побольше…—?Откуда?! Откуда ты базар такой умный взял?! И вообще, это че! —?Ваня взвился, почти против своего желания подрываясь к Финисту еще ближе в порыве изумления.На что тот только невозмутимо пожал плечами:—?Ютуб.И снова дзынькнул, подмигивая красиво до невозможности, и губами прильнул к губам, невольно пощекотав своими невозможными пшеничными усами?— и вот это уже, конечно, была до невозможности настоящая тьма.Ваня и мяукнуть не успел?— язвительный комментарий оказался почему-то приглушенным стоном в поцелуй, и он уже собирался было прикусить Финисту нижнюю губу побольнее, так, чтобы до крови, чтобы с капелькой крови занести в тело богатыря настоящую колдовскую темную силу, но тут… Ване показалось, что он забыл все, кроме одного этого мгновения, кроме связанного и стоящего на коленях богатыря и кроме… в голове всплыло почему-то то дурацкое воспоминание, когда Финист, сидя верхом на перилах балкона на третьем этаже терема, на потеху девкам завязал языком стебелек в ровнехонький бантик… И сейчас он…Глаза его были закрыты, он самозабвенно целовался с Ясным Соколом, но черных кругов смоки, появившихся в знак колдовской силы, уже более не было видно на его трепещущих веках.