VIII. Блок и Филин (1/1)
Стены в Комиссариате серые. Пол из чёрного дерева, неровный, доски стёрты в тех местах, где шаркали высокие лакированные сапоги, где топтались пленники обстоятельств, нервно стряхивающие пепел с горьких папирос. Жестяная банка на подоконнике заполнена окурками. Через форточку внутрь пробивается столичный промозглый ветер, несущий за собой шум улицы, крики газетчиков и брань седовласого дворника в старой фуфайке. Такой же серой, как стены, сжимающиеся вокруг сидящего в гордом одиночестве одного известного генерала.Он постукивает тростью по чёрным доскам. В уставших глазах ни капли ужаса, лишь тихий трепет перед встречей с неизбежностью.Серый человек входит в комнату неслышно. В руках стопка бумаг (Блок уверен, что там ничего важного, просто для протокола прихватил какие-то дела). На лице пугающая улыбка, вырезанная на совершенно непримечательном лице, на которую генерал отвечает своей: спокойной и уверенной. Кажется, будто трепет растворяется в ледяной синеве глаз.Но перед Филином нет смысла скрываться.Он всё равно достанет то, что нужно.— Погодка дрянь, да? — инквизитор проводит пятернёй по волосам и выдыхает, выражая досаду. — Зима нынче стылая.Он тянет время. Александр раскручивает лежащую на столе армейскую зажигалку и поднимает взгляд, смело встречая бледно-серые глаза. Карминский не шутил, когда говорил, что будет непросто.— Курите?Щёлкает потёртый портсигар — Блоку предлагают сигарету, от которой несёт гвоздикой и дорогущим табаком из Южного торгового узла (такие не купить в обычной бакалейной лавке или табачном киоске, скорее всего заказ). Очаровательно. Генерал отказывается и, порывшись в кармане, достаёт пачку “Демидова”. Довольно распространённая марка среди военных.Филин ожидаемо расплывается в улыбке и преувеличенно заинтересованно листает принесённые бумаги, будто врач, что потерял в кипе личных дел медицинскую карточку любимого пациента. В дверь просачивается облачённый во всё чёрное инквизиторский служащий, на которого мастер допросов не обращает внимания. Тишина душит, Блок готов поклясться, будто кто-то затягивает у него на шее гарроту.Сглатывает.Генерал просидел в комнате достаточно, чтобы размякнуть, думает Филин. Пусть посидит ещё, да? Нет никакого смысла запугивать этой жуткой игрой на истощение.— Комиссар, — щурится Блок и прикуривает от зажигалки. — Если у Инквизиции ко мне вопросы…— Да-да, секундочку, — равнодушно прерывает фразу Филин. — Просто ищу допросный бланк. Сами понимаете, после войны столько бумажной работы навалилось, ух.Он выразительно вскидывает бесцветные брови и выдыхает. Затем медленно кладёт локти на стол и приглашающе взмахивает ладонью в чёрной перчатке. Мол, прикурите мне (он даже хлопает по карманам, показывая, что пуст). Генерал знает, что лучше удовлетворить просьбу комиссара.В серой комнате разливается гвоздичный дым. В горле Блока першит.— Красивая трость, — указывает Филин на резной набалдашник. — Заказ?— Подарок, — коротко отвечает Александр.— Хм.Инквизитор делает пометку в бланке (не видно, напротив которого из пунктов).— И долго вы планируете мариновать меня? — задаёт животрепещущий вопрос Блок и щурится, выдыхая дым в сторону. — Или Комиссариату больше заняться нечем, кроме как вызывать на профилактическую беседу без чётко обозначенных обвинений?— Ой, бросьте. Просто хотелось посмотреть на вас! — весело говорит Филин и легкомысленно пожимает плечами. — Не каждый день у меня на крючке легенда! Сам Пепел! С ума сойти!Филин скрипуче смеётся и откидывается на спинку стула, держа сигарету двумя пальцами (он левша).— Если хотите поговорить, приходите в армейский корпус. С радостью налью вам водки, — отбивает атаку Блок.На лице не дёргается ни один мускул.Нельзя бояться.— Вы не волнуйтесь, много времени я у вас не отниму, — вновь улыбается Филин.— Уже отняли.— Не переживайте, возместим.Он подаётся вперёд и цепко хватается за генеральский взгляд, преувеличенно спокойный. Александр смаргивает наваждение — кажется, будто лицо комиссара расплывается подобно масляным краскам, складываясь в отвратительное серое пятно. Гаррота продолжает затягиваться.Стрелки часов на воображаемом циферблате замирают.— Не мне вам об этом рассказывать, но… После изнуряющей войны у многих возникает невыносимое желание поднять из праха забвения вещи, которые нам всем хотелось бы забыть.Пальцы Филина скользят по бумагам. Сигарета тлеет (такое ощущение, что он о ней забыл).— К чему вы клоните? — хмурится Блок.— Вам знакомо имя Лонгин, генерал?Перед глазами Александра вспыхивает давняя история, немного блеклая, как на испорченной киноплёнке. Губы инстинктивно поджимаются, челюсти в напряжении, дыхание срывается на выдох-выдох-вдох. Распластанная на сцене сломанная деревянная кукла в капитанском мундире, как наяву, в керамической посмертной маске проклятого. Лонгин.Друг.Брат.В горле застревает “предатель”. На долю секунды. Этого, впрочем, хватает, чтобы Филин ухватился за шов на старой ране и начал медленно вытягивать нитки. Стежок за стежком.— Я сказал всё, что знал. По делу Лонгина Сотника.Блок чеканит каждое слово, как шаг на плацу.— Мне нечего добавить.Филин делает пометку в бланке и кусает кончик перьевой ручки. Торжествующая улыбка разрезает его лицо надвое, открывая портал в зловещую долину.— Вы потеряли на Горхоне треть личного состава. Один вопрос. Короткий ответ. Легче простого. Капитана Лонгина унесла в могилу чума?По загривку пробегает волна неприятного холода. В форточку врывается ветер и заползает под пальто (Блоку зябко).— Я уже говорил вам, что… принял меры, — с трудом произносит он. — Меры, которые прописаны в уставе.— Нет, генерал, мне нужны подробности.Филин говорит: я люблю ломать игрушки. Мне нужно бросить вашу куклу на склад истории к остальным. К Лилич, казнённой по приказу высшего Комиссариата. К Лонгину, отыгранной пешке. К Фогелю, рухнувшему на дно бездны. К Швейцу и Понятовскому, которых разлучили с семьями.Будто Блок — опасность. Марионетка с оборванными нитями.Александр делает вдох. И медленно выдыхает. Прошлое всегда страшит и жжёт клеймом на совести до самой смерти.Мертвецы глядят на выживших с укоризной со старых фотографий.Страшно. Жутко. Неправильно.Однако, он находит силы произнести:— Вам нужны подробности. А мне — поверенный от Консулата.Генерал вскидывает брови и улыбается. Улыбка Филина тает, как иней на окне по весне.Медленно.Вдох. Выдох. Вдох.— Лонгин был предателем, комиссар. И если вы сомневаетесь в законности моих действий, то попробуйте найти свидетелей.Александр качает головой, и тишина схлопывается, а гаррота вокруг шеи рвётся с мелодичным звоном, будто гитарная струна.— Горхон будет рад… почётному гостю. Там живут очень разговорчивые люди, которые вознаградят вас за столь пристальное внимание к деталям. Многие там находили ответы на все свои вопросы. Найдёте и вы.Он тушит бычок в пепельнице и ударяет тростью по чёрным половицам. Филин же после недолгих раздумий склоняет голову и заносит над бланком перьевую ручку.Отсюда не разглядеть, что он пишет. Но пальцы у инквизитора дрожат.