VII. Блок и Шоин (1/1)
На крепость Раген опустилась глубокая звёздная ночь. Замолчали солдаты на посту. Притих старый граммофон в капитанской сторожке. Снег укутал белоснежным покрывалом еловый бор, притирающийся к старой крепостной стене мягкими игольчатыми лапами. Новый год на фронте встречали необычайно спокойно.Александр Блок, бригадный генерал семнадцатой артиллерийской дивизии, впервые за долгое время позволил себе снять тяжёлый китель и сесть в окружении своего бравого войска. Ребята наконец-то получили возможность освободиться от погон, сложить оружие и насладиться дарованной, пускай и всего на одну ночь, свободой.Оловянные солдатики и один уставший командир слушали беззвучие и тихо переговаривались, делясь надеждами и мечтами под аккомпанемент грустной расстроенной гитары в руках Генерала Пепла.— Я планирую, как война закончится, Любашке предложение сделать, — Николай Шоин, дамский угодник и кавалерист, хитро усмехнулся. — Той рыжей из санитарного. Красивая Любашка, боевая деваха, гляжу на неё и чувствую — люблю. Аж дыхание рядом с ней заходится.— Вы бы, товарищ Шоин, не загадывали, ей богу. Нам бы до Морского Узла дойти сначала, а там и свадьбу сыграть можно прямо на месте, не отходя, как говорится, от стола переговоров.Александр нахмурился и покачал головой. Не думал, что Коля когда-нибудь дорастёт до серьёзной любви, до взглядов томных да смущённых признаний. Сколько помнил дорогого друга, а всегда тот легкомысленно бросался в амурные приключения, веселился, кутил и мрачно шутил, что после тридцати повесится, чтобы запомниться молодым и великим в бесконечном стремлении жить на полную катушку. Блок тогда назвал Шоина идиотом, на дурную голову поругались, потом побратались. Понастроили планов на жизнь вне казарм, а война взяла и все планы спутала.Солдатиками выросли. Солдатиками и умрут. Их запомнят не по человеческому, а по штабному имени.Генерал Пепел и Генерал Фитиль.Там, где один оставит пустошь, другой украсит землю воронками от взрывов.— Ну, а ты как, Сашка? — сел рядом Коля и толкнул Блока плечом. — Уже решил, как жить будешь?Струны замолчали. Александр медленно провёл кончиками пальцев по изгибу гитары и тяжело вздохнул. На него по все глаза смотрели те, кого он поклялся вернуть к семьям живыми и невредимыми. Не легендами, не героями, а простыми людьми. Озвереть они, благо, ещё не успели.Хорошие вопросы всегда задают в ночь с 31 декабря на 1 января. Важные. Да только кто ж подскажет, правильными ли окажутся ответы.— Ничего я не решил. Привык я, знаешь, жить не по собственному плану, а по сценарию судьбы. Мойры давно прядут пряжу, знают поди, куда меня заведёт жизнь, а мне — необязательно.— Заладил.Шоин раздосадованно хлопнул ладонью по колену, перехватил у Блока гитару и фыркнул.— Не Горхон ли тебе голову затуманил, а? Как Чума прошла по головам, так ты сам не свой ходишь. Случилось что?Во внутреннем кармане Александр нащупал портсигар, чиркнул спичкой и прикурил. В окна крепости заглянула белощекая луна, светом очертив острые осколки оконного стекла. От самодельных печек шло достаточно тепла, но при одном только воспоминании о Городе посреди степи вдоль позвоночника поползла неприятная волна холода. Стало дурно. Блок затянулся, прикрыл глаза и покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Шоина.— Не случилось. Просто увидел я там, как скоротечна человеческая жизнь и, как видишь, окончательно убедился, что неизлечимо смертен.Где-то в группе солдат раздался тихий смех. Ребята оживились, застучали походными фляжками, распространяя в воздухе запахи горячительного. Николай выпрямился, лихо присвистнул, подозвав капитана Чибиса, и сунул в руки Александра стопку коньяка.— Женить тебя, что ли, Саш. Чем скорее, тем лучше. Авось и поймёшь наконец, что хоть и скоротечны наши года, но только мы вправе наполнить их смыслом, — Николай улыбнулся и решительно кивнул.— Давай за жизнь пить. И за мир. А там разберёмся.Сверив часы, солдаты хором начали обратный отсчёт. Стрелки коснулись полуночи, грянули долгие аплодисменты, крики “Ура!” заполнили ночную тишину.Блок опрокинул в себя коньяк и вернул обратно грустную гитару, отказавшись от штрафных ста грамм “на счастье и здоровье”.— С новым годом, Коля, — проговорил Александр с благодарностью.— С новым годом, Пепел, — с улыбкой ответил Николай.На крепость Раген опустилась морозная новогодняя ночь. Постовым принесли фляги с горькой водкой. Снова заунывно запел старый граммофон в капитанской сторожке. Генерал легонько прикоснулся к гитарным струнам и, усмехнувшись, обратил взгляд к притаившейся за облаками луне.Бригадный генерал семнадцатой артиллерийской дивизии Блок впервые за долгое время позволил себе загадать желание.Какое, ни Мойрам ни зрителям знать необязательно.