Глава четвертая (1/1)

Никогда Альмандин не чувствовал себя мышкой, загнанной в угол, пока не настал этот момент. Тяжело раздувая бока, перед ним стоял ни кто иной, как Змеевик. Тот самый, что грозился убить их всех троих, даже не посмев пожалеть. Тот, кто обещал прикрепить их оторванные головы на статую Освобождения. И сейчас он с прямой угрозой глядел на маленького, красного дракончика, так и обещая своими горящими глазами разодрать его в клочья.Он рассердил старика, и за это нужно ответить! Либо сопротивляться, либо сдаться как последний трус, подгоняемый страхом. Но что тогда скажут Иолит и Флюорит? А если бы он был на их месте, то как бы поступил?Не струсил перед Змеевиком, зная что справедливость на их стороне. Пустые угрозы Змеевика были рождены на свет лишь для того, чтобы драконята сильно испугались и больше не совали носики не в свои дела. Потому что могли пострадать. Змеевик с самого начала знал, что малыши могут что-то начудить, но угрожал без страха не из-за слепящей ненависти, а из-за страха за драконят, которым на голову могли упасть блестящие статуи. Но этой ничего не доказывает! Зеленый старик мог бы и предупреждать их, но и скрывать угрозу в своих словах, чтобы они поняли, кого нужно бояться всю жизнь! Этот дракон не самый обыкновенный ворчливый страж, которые смеются по ночам и охраняют покои королевы. Ему больше ста лет, он зол и эгоистичен. Ненавидит все Хрустальное племя, пусть и освободил одного из пленных от неминуемой смерти. Он воевал с ними пятьдесят лет и до сих пор не морщится, вспоминая, какова на вкус была кровь врагов. Змеевик даже не горевал после смерти Агат и Родолит, возможно, есть вероятность, что радовался этой новостью. После смерти родной матери, он стал главным командующим в армии Самоцветных драконов в девять лет, а Родолит он вообще походу и не любил, просто заигрывал с ней, слал воздушные поцелую и радушные слова, чтобы потом бросить. Но Смерть среагировала быстрее, забрав в свои владения ультрамаринового цвета дракониху.Шипы на шее до хвоста встали дыбом, стукнувшись друг от друга, издав неприятный звук. Боль разлилась по телу Альмандина и он зашипел от беспомощности. Вот что за героизм? Перед ним стоит Змеевик, один из самых ужасных драконов во всем Драгоценном! А он вдруг потерял весь решительный вид только из-за того, что его шипы столкнулись друг с другом. Да, это больно! Иолит бы сдержал боль, а Флюорит начала обкладывать старика гневными словами, заглушая неприятное чувство, разливающееся по телу, словно кровь.Васильковая дракониха беспокойно поерзала по каменному полу, и маленький дракончик скрестил когти, умоляя кого-то невидимого, чтобы сестра проснулась и предала уверенность. Ее шутки во время неловкого или напряженного момента всегда снимали страх с сердца, даже когда нужно жестоко бояться. В голове снова всплыл тот момент, когда учительница по литературе поймала сбежавших братьев и сестру, жестоко начав ругать и угрожая нажаловаться Змеевику. (Все в племени на тот момент знали, как малыши боялись этого старика, поэтому обычно применяли главную слабость драконят.)Но Флюорит не растерялась. Гордо выпятив грудь, она проворчала: ?А мне плевать на твоего Змеевика! У него просто вместо головы старая подушка запихана, вот и думает теперь, что круче всех. А я скажу что круче всех тут принц Апатит, он даже бабочек пасет собственных, и снежных барсов приручил, и полярную сову приучил приносить еду вроде медвежат или щенят, родители которых отошли по делам. А что сделал Змеевик, кроме как воевал? Да, я признаю, что он был одним из лучших воинов на войне, но сейчас-то он дряхлая машина для… для пугания нас!?Тогда, честно сказать, рассмеялся даже Альмандин, трясшийся за спиной храброй сестры. Конечно, к королеве их тогда вызвали, как раз в тот момент, когда она была не в настроение. Хотя малышей опять спас принц Апатит и шутки Флюорит, заставив Гиацинт рассмеяться по полному. Казалось, от ее смеха дрожали стены, а трусливый Кварц все время выглядывал из-за двери, чтобы поглядеть, не Хрустальные-ли драконы вдруг напали?А после Флюорит мечтательно вздыхая, описала принца Апатита как мужественного, сильного и несносного дракона, и даже не забыла упомянуть, каким счастливчиком окажется тот дракон, в которого окажется влюблен молодой принц. Тогда Иолит не сдержался и колко заметил, что похоже, Флюорит оказывается по уши влюблена в бурого дракона, даже не подозревая об этом. Сестра, конечно, сильно обиделась тогда, поэтому пришлось ждать мучительный один день, пока она сама не забыла об собственной обиде и не начала снова разговаривать с братьями.Сейчас рядом не было того, кто смог бы обнять крыльями, успокоить и сказать что эта страшила тебя не тронет. Холодок пробегал по чешуе, поэтому дракончик даже невольно приподнял крылья, будто готовясь взлететь высоко в небо, куда подальше от нахмуренного взгляда, который повстречал не мало криков, смертей и боли на войне.Старик гневно прищурился, помахивая зеленым хвостом. Глаза багряного цвета заглядывали в душу, заставляя лапы Альмандина быстрее действовать и бежать прочь, насколько духу хватит. Да вот только идиотская цепь мешала совершить прекрасный побег и освободиться от гнусного заточения в неволе.—?Я, как понимаю, ты совсем страх потерял, верно? —?наконец прорычал старый дракон, не слишком уж милым тоном,?— ты что-то мне заявляешь и пытаешься доказать то, что во всем виноват именно я? Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко, малыш?—?Не называй меня малышом! —?рыкнул Альмандин хриплым от страха голосом. Сердце стало колотиться так быстро, будто алый дракончик пробежал десять километров без остановки. Еще страшнее было от того, что зеленый дракон мог услышать этот бешенный стук об ребра,?— все равно ты уже достаточно много натворил, поэтому мне кажется, этого достаточно.Змеевик расплылся в насмешливой улыбке. Когти заскребли по каменному полу, от чего уши неприятно заложило. Лапа сама сжалась, будто готовясь ударить противника, хотя Альмандин понимал, что так сделается только хуже, поэтому нужно обязательно держать себя в лапах хоть иногда, чтобы не испортить ситуацию совсем. Вдохнув побольше воздуха, красный дракончик прижал уши к голове, готовясь к удару по голове или грозным словам, которые навсегда застрянут в душе у малыша, испортив психику.Но вместо этого, в темнице повисла гнетущая тишина. Вместо привычных угроз, вспышек ярости или неуправляемого гнева, Змеевик просто молчал, оценивающе рассматривая маленькие, золотистые крылышки Альмандина.Обычно, в такие моменты он готов был разодрать их троих на куски, но сейчас выглядел довольным и спокойным, будто никогда и не старался испортить жизнь маленьким драконятам, будто они были для него родными. Его ухмылка и настораживала, и вместе с тем успокаивала колотящееся от страха сердце. Будто не этот дракон много лет подряд убивал Хрустальных драконов, а их головы прикреплял на всякие острые штуки во дворце, не он угрожал Альмандину, не он мог стать тем самым предателем с темными, опасными мыслями. Но все же опасения остаются прежними. Змеевику не за что нельзя доверять, он будто змея, которая вогнала свой парализующий яд в чешую дракона и постепенно убивает его. Насмешливые глаза старика говорили сами за себя, что настроен он не на дружную беседу, а наоборот, на настоящий хаос. Он готов выдрать драконятам глаза или убить их прямо здесь и сейчас. К голове, будто сладкий и тягучий мед, пристал образ какого-то светло-серого дракона с огромными, печальными глазами, большими клыками, выпирающие из пасти и обвисшими ушами. Его имя Альмандин не знал, но этот дракон кого-то напоминал. Уж точно Сапфировый, возможно дракон из толпы. Но одна деталь была видна яснее некуда. Его взгляд был направлен в даль, будто высматривая кого-то. Его ноздри подрагивали, будто он кого-то искал.А потом перед взором этого необычного дракона появился еще один. Хрупкий, зеленый с черными пятнышками по телу. Его глаза были мутно-серые, прищуренные, пасть открыта, будто дракончик пытался кричать. А потом с непонятной дрожью упал на пол, похныкивая.Пурпурные пятна заплавали перед глазами Альмандина, слезы стали катиться с глаз. Проморгав, он огляделся, поняв, что Змеевик что-то говорил. Только он половину прослушал. Да и что теперь? Вестись на провокации со стороны злобного дракона, который души не чает в обмякших телах Хрустальных драконов, со сломанными крыльями и глубокой, рваной раной на горле?Увидев нахальное выражение Альмандина, старый дракон недовольно прищурился, разглядывая его разноцветную чешую и недовольно пробурчал что-то нечленораздельное. Обнажив острые клыки, дракон стал в нетерпении помахивать хвостом, ожидая ответ на свой вопрос.Но маленького дракончика старик совершенно не волновал. Кому какое дело до того, что там рассказал Змеевик, если сейчас все мысли должны быть заняты теми двумя драконами? Кто это? Откуда? Первый дракон уж точно был Самоцветным, но тогда почему такой незнакомый? А этот маленький дракончик? Он не слишком был похож на Хрустального, но тогда что делал возле Самоцветного? Даже после войны оба драконьих племени не слишком любили видеть друг друга в лицо и постоянно избегали встречи, даже маленькие дракончики, не раз слышавшие гадости в адрес одного из племен. Но тут они просто стоят, происходит что-то странное! Может, это намек на то, что Хрустальным и Самоцветным драконам никогда не стать союзниками? Что они слишком озлоблены друг на друга, чтобы даже поболтать на общую тему? Их сердца слишком озлоблены и когти войны скоро вспыхнут и унесут за собой десять тысяч жизней с обоих сторон? Что это, знамение или обычный знак? Или это изображение выплыло из головы только исключительно из-за страха? Может, Иолит сможет понять, что такое происходит? Хотя у дракончика в душе поселилось такое чувство, будто он смутно помнит и даже знает обоих этих драконов. Имя маленького зеленого дракончика даже вертелось на языке, но из всего, Альмандин помнил только букву ?М?.—?Я спросил, что ты знаешь про эту интересную вещь? Или ты серьезно считаешь, что это мой камень? Мой-то лежит в нашей лаборатории и рассматривается учеными. Но тот странный предмет мы запрятали подальше от любопытных глаз в музей и запретили туда ходить. Я уверен, ты знаешь в чем дело, и возможно, даже в курсе, откуда он взялся у нас, разве не так? Мне кажется, будет очень смешно, если этими самыми дезертирами окажитесь вы сами. Я даю вам шанс, понимаете? Сознаетесь в своем преступление, я заставлю вас убежать прочь в Богатые Сады в леса, чтобы вы скрылись навсегда. А если это не вы… тогда даже не знаю что делать. Все племя озлоблено на вас, считает, что это вы подложили предательски блестящий камень, чтобы кого-то загипнотизировать. Правда, Шунгит заявляет, что это небольшое недоразумение и что камень подложил кто-то другой, а вы просто из своей наивности его взяли. Вот и получилась вся эта каша. Так кому верить?—?Ты серьезно считаешь, что я тебе поверю? —?прорычал Альмандин, до сих пор стоя на своем. Как можно этому предателю сознаваться? Он же замечательно знает, что это его камень, так зачем придумывать всякие былины? Вот про гнев племени это пожалуй да… И Шунгит один из самых сообразительных драконов, в это тоже можно поверить. Но про то, что он выпустит его, Иолит и Флюорит за признание своей вины… Это уже слишком наивная ложь, даже для драконят. Все в племени отлично знают, ну или хотя бы половина из них, что Змеевик так и жаждет выпотрошить их троих,?— не ты ли угрожал нам? Вроде ты… и твоя главная мечта?— оторвать нам головы, я отлично помню, ты сам так говорил. Если я тебе поверю, не навлеку ли на своих собственных брата и сестру опасность? Я читал, я видел в письме, что камень твой! Никаких вопросов быть не должно. Ты, ты во всем виноват! В бешенстве Флюорит, разбитой вазе… все это было подстроено! Ложь, одна ложь! Даже странно, как Гиацинт еще не отрубила тебе голову за такое?Альмандин не подозревал, что сможет так долго выдерживать этот хмурый, испепеляющий взгляд. Он жег, словно горячее пламя, заставляя содрогаться. Взгляд, в котором было скрыто желание истерзать красного дракончика, лишь бы тот сознался в содеянном. Змеевик даже не подозревал, к кому попал. Драконята будут умнее этого старика и смогут доказать то, что он во всем виновен! Даже если и нет…—?Кажется, я все больше убеждаюсь в том, что ты как раз таки и не виновен. Значит, нужно поболтать еще с Флюорит и Иолит, чтобы убедиться в этом. Интересно, как все примет племя? Ладно, что-то да придумаем. Главное, не дерзи мне, хорошо? Я и рассердиться могу,?— проговорил Змеевик, задумчиво обводя темницу взглядом.Альмандин почувствовал, как тревога впилась в него острыми когтями, наконец заглушив всю смелость дракончика. Все племя сердится на них троих, даже не подозревая настоящего виновника! Получается, они станут для всех преступниками, до конца своей жизни скрывающиеся как последние трусы где-то в лесной чаще Богатых Садов, на окраине Хрустальной реки? Неужели, Змеевик выгонит их силой? Или по правде отпустит туда, куда глаза глядят? Может, не все так плохо, как кажется на первый взгляд? Все намного лучше, чем можно придумать?По рассказам других драконов, Альмандин знал, как много там природы… и даже во сне представлял себе разные пейзажи. Вроде обширной полянки с фиолетовой травой, синей, сверкающей на солнце глади воды, вокруг стоят вкусно пахнущие пышные ели самых разных цветов, какие только бывают на свете… и голубые, и фиолетовые, и красные с желтым отливом! Резкий сосновый запах бросается в нос, пожухлые листья хрустят под лапами, согревшаяся на солнце вода брызгается на грудь, создавая воздушное ощущение свободы. Озеро кончается и начинается лес… а за лесом высятся настоящие горы, серые и грозные, на вершинах которых красовался снежок. Или густой лес, через который не пробивается даже лучик солнца. Ветви переплелись друг с другом, создавая ощущение спокойствия и безопасности, будто деревья защищали от всего ужасного на свете. Шурша и покачиваясь, листки отрывались от веток кустов и летели вдаль, подгоняемые легким порывом свежего ветерка. Земля под лапами в кочках, везде лежат ярко-клубничные шишки, а совы, что сидят на ветвях, тихо ухают в свое удовольствие.Однажды, в рисовальном музее, Флюорит с Альмандином даже наткнулись на необычную картину, которая описывалась, как ?Осенний лес?. Единственная картина, которая не связана с льдами, снегами и вечной изморозью. На ней не было увядающих деревьев, припорошенных снегом, чьи ветви покрыл тонкий слой инея. Не было замерзших кустов с отодранными ветками, не было льда, который холодил глаза, пленя их в свои морозные оковы. Но эта картина была особенна. Желто-оранжевая трава бросается в глаза, камни, высокие деревья величественно возвышаются над головой, заслоняя солнечный свет своими желтыми, золотистыми, оранжевыми и красными листьями, будто пламя нашло приют на ветвях, опасаясь, как бы лес не приобрел черную окраску и запах гари, вместо свежей смолы и прелых листьев. Но на самой картине, самое главное была речка серебристо-белого цвета, протекавшая мимо золотистых листьев, огромных деревьев и грубых, шершавых камней. Она весело плескалась, выходя из своего русла, обволакивая этими брызгами зеленоватую штуку на камнях. Сначала Альмандину показалось, что это трава, но она была какая-то не такая, скорее всего от воды поникла. Хотя потом задумался, придя к выводу, что это просто камни такие, необычные. И в Богатых Садах таких наверное, видимо-невидимо. Флюорит сама призналась, что глядя на эту необычную картину, ее лапы затряслись от желания потрогать зеленую ерунду на камнях, поплескаться в ручейке и убедиться, что на деревьях сверкают листья, а не язычки огонька. Ирония судьбы: картину рисовал не кто иной, как принц Апатит. Явно в жизни этого дракона было много красок и он даже видел Богатые Сады своими глазами. Или это просто его воображение разыгралось так сильно, что принц не сдержался и захотел нарисовать красивый, огненный лес.Но были и красивые картины, описывающие природу в Ледяных Дворцах. Они были самыми любимыми у Альмандина, скорее всего потому, что всегда мечтал увидеть снег своими глазами, а не только через окна. Одна из картин просто завораживала дух, хотя на вид казалось простенькой и ничем не примечательная. Ели, окутанные в белое одеяло из снега стоят по белой земле и будто бы смотрят на небо, по которому плывут грозные тучи красновато-серого оттенка, будто в них содержится кровь убитого дракона. В небе просвечиваются оттенки золотых, голубых и фиолетовых цветов, отчаянно пытающиеся выгнать прочь мрачные облака, но у них ничего не получается, судя по всему. Сами ели стоят гордо, даже не накренившись под ужасающим зрелищем с тучами, давай всем понять, что не боятся ничего, что они горды и величественны, будто орлы. А вот еще одна картина, тоже простая по своей механике, но при просмотре на нее, в душе будто что-то оттаивает, сердце начинает биться спокойнее, даже мыслить становится легче. Снежная поляна, везде лишь белая равнина, только в далеке стоят ?снежные? ели, да одинокое солнышко светит на небе. Но в глаза сразу бьется огромный дракон с оскаленной пастью, замахнувшийся на добычу. Снежный барс, прижавший уши к голове и отчаянно что-то шипя, судя по выгнутой спине и оскаленной пасти. Альмандину эта картина давало какое-то смутное ощущение, будто он самый сильный дракон на свете, а его племя?— самое лучшее во всей вселенной. Он храбрый, ловкий и умный, ведь родился Самоцветным драконом! Он понимает это! Картины, где была серебристо-белая или голубая вода, не замороженная в лед, тоже придавали уверенности в себе и понимание чего-то великого, будто именно Самоцветные были самым могущественным племенем во всей вселенной. Высокие деревья, снег, перезвон сосулек по утрам и веселый хохот драконов, катающиеся на льду.Странный скрип раздался по всей темнице, заставив Иолита вздрогнуть. Открыв глаза, серый дракончик в ужасе поглядел на Альмандина.—?Где мы? —?спросил он хриплым голосом, оглядываясь по сторонам,?— почему все так болит? Что это у меня на лапе… что происходит?! Ты знаешь? Мы в ловушке? Змеевик точит ножи, чтобы наконец отрезать нам головы и повесить на статую Освобождения?Альмандин вздохнул, понимая, сколько всего пропустил брат. Обернувшись, алый дракончик прищурился, различив во тьме чей-то силуэт, который легкой тенью проскользил внутрь и теперь глядел на Змеевика, который тоже обернулся к новоприбывшему.—?Что тут делает… Змеевик? —?ахнул от шока Иолит, пытаясь приподняться, но только зашипев от боли, резко отдавшаяся в голове и во всем теле.Алый дракончик лишь приложил коготь к губам, мол: ?Потише, мне интересно, о чем будут твердить те драконы!?Змеевик отошел, давая войти большому, кремовому дракону, который недобро прищурился, заметив Альмандина и Иолита.Серый дракончик раскрыл пасть от удивления, сразу узнав кто это. Помощник Шунгита, Эвдиалит, грозный и серьезный дракон, не любящий шутки, за одно обидное слово в свой адрес может откусить нос или ударить своим хвостом. Испепеляющий взгляд перешел на Змеевика, полный насмешки и неудомения.—?Ты серьезно считаешь, что эти могли что-то натворить? Они только и делали что сидели на своем месте, даже из замка не выходили, иначе стражи их бы давно поймали. Они днем и ночью охраняют выход из королевства,?— дальше дракон заговорил тихо, скорее всего шепотом. Змеевик задумчиво кивал, бросая прищуренные взгляды на братьев, прижавшихся друг к другу.—?Вообще я считаю, у них не хватило ума такого совершить,?— продолжил уже вслух кремовый дракон. Из-за этих слов Иолит обиженно вздрогнул, опустив уши,?— они слишком наивны и глупы, если вдруг надумали совершить такое… безумство. Всем давно известно, что никакой твари не победить королеву Гиацинт, если они хотели дать ей этот камень, чтобы свести ее с ума и заставить Самоцветных драконов выбрать новую королеву, а это значит…Иолит приподнял уши, в надежде уловить что-то еще, но взрослые уже ушли, прикрыв клетку и тихо начали что-то обсуждать про себя, иногда кидая озлобленные взгляды на маленьких драконят.Альмандин почувствовал, будто его, сестру и брата кинули куда-то в глубокий сугроб. Холод оскалил клыки, готовясь убить погребенных заживо, а рядом с этим сугробом сидит Змеевик, недобро щуря глаза. Даже мысли его стали слышны, так яро и отчетливо, что дракончик поежился: ?Наконец эти мелкие идиоты помрут, больше пользы будет!?—?Альмандин! —?снова крикнул Иолит, теперь погромче, заставив Эвдиалита подскочить,?— что это? Где мы?Красный дракончик вздохнул, посмотрев на свои лапы. Деваться некуда, придется все рассказать.