Глава 2. Наяву или во сне (1/1)

Как только я услышала, что Филлипс наконец-то издал свой последний хрип, а кровь из его перерезанной глотки уже даже перестала бить, то обессиленно упала на землю. Двадцать два. Сегодня я убила двадцать два человека. Хотя нет, это были не люди?— это были мерзкие существа, недостойные дышать даже одним воздухом с нормальными людьми. Когда я только летела туда на одном адреналине, то и не задумывалась о том, сколько их там может быть. А их оказалось много. Очень много для одной меня, у которой в руках был только мой любимый рабочий нож?— служебный пистолет я, как назло, сдала, так как для меня это был первый день отпуска?— и горящие от гнева глаза. Когда я шла, то была уверена, что для того, чтобы справиться с обычным каннибалом, мне хватит только ножа. А вон как оказалось… Вместо каннибала?— убийца и насильник сестры. Последний, кто не получил по заслугам.Да и кто бы подумал, что на такое, скажем так, личное дело эти ублюдки возьмут с собой охрану? Никто бы не подумал. Да и, как оказалось, не взял он охрану на такое дело, ведь прибыл он туда не за этим. Все оказалось намного прозаичнее: за этой подворотней был склад наркотиков, которыми банда Филлипса собралась заниматься?— в обход правил города. А правила города подразумевали, что эта сфера влияния принадлежит Русским и Китайцам. Если бы не я, их бы прикончили те или другие. Нельзя нарушать те законы, что выдвигают Китайцы. Нельзя пытаться надуть Русских. Нельзя, потому что оба варианта неизменно приведут к гибели быстрее, чем ты успеешь завершить задуманное. Немногим это удавалось, хотя немногие и рисковали связываться с ними.А девочка… Девочку притащили этому козлу как подарок на день его рождения. Они знали. Хотели подмазаться к будущему начальству. Все они знали, что он та еще мразь, но ничего не предпринимали. И даже потворствовали его мерзким желаниям. Хотели посмотреть, как он будет это делать… Твари. Как есть твари и дикие звери, не контролирующие первобытные животные инстинкты. Единственное, что в сегодняшней ситуации мне понравилось, так это то, что я убила его в день рождения, ведь от этого победа чувствовалась намного слаще.Хотя победа ли это? Можно ли так назвать её? Я получила смертельные раны и постепенно умирала. У меня даже не было сил встать и убраться подальше, чтобы копы этого района не нашли моего тела рядом с этими мерзавцами, чтобы не доставлять проблем шефу?— у него и так их будет вагон из-за моей смерти и того, что я перед ней совершила. Эти могут и участок спалить. Причем вместе с теми, кто там внутри.—?Простите, шеф, я не хотела вас подставлять,?— беззвучно прошептала я в пустоту.Хотелось плакать, но не получалось. Все слезы будто враз высохли. Хотелось кричать, но выходили только жалкие хрипы. Да что там крик, я даже дышать уже не могла спокойно. Пуля, что попала в легкое, видимо, все же повредила его сильнее, чем я думала. Дура. Полезла в бой с одной зубочисткой.Когда я только начала, то практически сразу получила пулю в плечо, благо в левое, но смогла все-таки выхватить пистолет у ближайшего ко мне смертника. И пока они все были в шоке?— истратила всю обойму. А потом еще и еще?— благо пистолетов у мертвяков хватало. Но и они просто так сложив руки не стояли. Помимо первой пули в плечо я получила еще несколько: в голень, в грудь, в бедро и парочку в живот, так что шансов у меня не было никаких. Повезло, что хоть успела добраться до Филлипса.?Ну что же, Китти, ты и так уже, наверное, заждалась меня, так что я наконец иду к тебе, моя малышка…?* * *Снова открыть глаза было странно. Еще страннее оказалось то, что на этом складе больше не было ничего: ни наркотиков, ни тел, ни крови. И ран на мне тоже не оказалось. Ну, или, по крайней мере, я не чувствовала той боли, что старалась поглотить меня еще совсем недавно. Встать тоже оказалось довольно-таки просто, хотя я и не ожидала ничего подобного. Но ни выбраться, ни просто найти окно в этом сарае у меня не вышло. Он казался монолитным, будто вырезанным в самом центре огромной холодной скалы, и выхода не было ни с какой стороны.Я простучала все стены, прощупала каждую досочку, но выхода не нашла. Я вообще ничего не нашла, кроме пустых стеллажей, одного старого деревянного стола со стоящей на нем чернильницей?— пера, кстати, нигде не было?— и колченогого стула, который видел, по-моему, еще времена рабства. А потом за своей спиной я услышала чьи-то несмелые мягкие шаги и голос. Её голос…—?Неми,?— позвал меня такой родной и такой любимый тембр, мягкие нотки которого я не забуду никогда в своей никчемной жизни. Моя любимая младшая сестра, мой милый ангелочек, моё проклятие, моё сумасшествие, моя жизнь, и, видимо, моя смерть.—?Китти… —?я обернулась на голос; ноги сами собой подкосились, и я, чтобы не упасть, инстинктивно ухватилась за стоящий рядом стол, а потом просто перестала дышать. Сердце билось как в последний раз, намереваясь выскользнуть из груди и умчаться прочь от сошедшей с ума хозяйки.Прямо передо мной, буквально в двух шагах, стояла моя малышка. Мой ангел. Моя душа. Ее печальные голубые глаза источали ту же любовь, что я всегда замечала при ее жизни, а платиновые волосы мягко обрамляли светлое личико и крупными локонами спадали на белоснежное платье. От его белизны хотелось прикрыть глаза, но я не могла этого сделать, потому как не могла не смотреть на моё маленькое ожившее чудо. На моего личного маленького ангелочка.За столько лет сумасшествия я привыкла слышать только ее голос, прокручивать в голове воспоминания, представлять, какой бы она могла стать, если бы осталась жива. Если бы я только успела окончить школу и забрать ее в какой-нибудь другой город. В любой другой. Но я не успела. Не смогла. Не защитила. Не справилась…?Подвела я тебя, Китти. Как же сильно я подвела тебя, малышка?.Сейчас же, глядя на нее, такую чистую и светлую, я как никогда четко понимала, что всего этого нет и не будет. И не потому, что она умерла, нет, для меня это никогда не было причиной. Просто я враз ощутила, что мне не место рядом с такой чистой душой, как она, ведь я давно уже не ангел. Я давно уже та, кому даже не положен свой ангел. Я просто не имела права находиться рядом с ней и порочить ее чистоту.Горькие слезы потекли из моих глаз. Я просто не могла вынести того, что только что поняла. Я не могла вынести того, что если не отпущу ее, буду только омрачать ее душу, буду омрачать саму память о ней.—?Неми… —?в ее голосе все еще чувствовалась любовь, но я понимала, что и ей больно смотреть на то, во что я превратилась.Глядя на нее, я понимала, что она все знает, что она видела каждое убийство, совершенное мной, но не осуждает. Нет. Она никогда и никого не осуждала. Что бы ей ни сделал человек, она никогда не сыпала проклятиями или не вступала в драку?— она просто мило улыбалась и молча уходила.—?Китти… Прости меня. Прости меня за все… —?я рыдала и не могла остановиться.Из-за слабости я не выдержала и упала на пол. В глазах все плыло, но я заметила, что пусть комната и чистая, но сама я вся в крови. Чужой крови. И от этого было еще хуже. И даже то, что это кровь мерзавцев, не оправдывала меня в моих мыслях. В моих чувствах. Казалось, что я даже вижу отражение этой тьмы и крови в глазах сестры. Это было невыносимо.Китти же молча подошла ко мне и присела рядом. Она, этот белоснежный ангел, подошла ко мне и села так близко, что кровь с меня попадала на ее белое платье. Но она не обращала на это совершенно никакого внимания. Она только положила руки на моё заплаканное лицо и стала медленно стирать с него слезы большими пальцами, продолжая улыбаться той самой улыбкой, что всегда предназначалась лишь для меня одной.—?Все будет хорошо, Неми, все будет хорошо… Она разрешила, Неми, ты слышишь, она разрешила мне… —?ее улыбка все так же сияла, а я смотрела на нее во все глаза и не понимала, что она такое говорит.?Кто разрешил? Что??—?Она отпустит тебя, Неми, отпустит. Только прошу, не ходи туда сегодня. Она отпустит,?— Китти обняла меня и улыбнулась. —?Я не могу тебе рассказать правила, но только прошу?— не сегодня.Китти взглянула на меня в последний раз, поцеловала в носик, как делала это в детстве, и с силой толкнула на пол. Однако полом он уже не был. Он был кроватью в моей квартирке. Я очнулась, лежа на ней, под звон будильника, который оповестил, что сегодня шестое октября?— мой первый день отпуска.