Глава 53 "Солнце и стихи" (1/1)

На берегу Моря Рун раскинулись сады. Когда мы выбрались туда, там уже зацветали миртовые деревья. Мы с Килианом спорили о том, могли ли они здесь быть во время пробуждения квенди.Дорогу сюда нам показал наш новый знакомый, друг Алеха, гораздо, впрочем, более приветливый и открытый, — Нарса. Внешне он от Алеха тоже отличался: светлые волосы — редкость в этих краях. Он был смугл кожей, тонок и гибок, но не вызывал, подобно Алеху, ассоциаций с тонким клинком. Однако Нарса был совершенно ?не западным? человеком, как он сам себя называл. И его радушие раскрыло нам восточный народ с новой стороны.В саду он о каждом растении рассказал или легенду, или то, как его используют местные жители. Кроме этого, он с радостью отвечал на все вопросы, которые обходил Алех. От Нарсы же некоторые западные торговцы узнавали язык. Мне он давался проще, чем остальным, хотя были и свои трудности. Из слышанных мною, язык Хартума больше всего напоминал мне язык гномов. Хотя взаимодействие между этими двумя народами было не распространено, знание кхуздула и мне, и Сиркону помогало запоминать произношение множества согласных и порядок слов, отличающиеся от эльфийских и весторна. Демара поначалу раздражало, что его имя здесь произносится больше похожим на Тхемар, но скоро он перестал обращать на это внимание. Килиан, мне на потеху, стал Килья ?ном. Нарса разводил руками и улыбался: неудобно же говорить Кильян с ударением на первый слог. Чем больше я узнавала, тем больше мне хотелось узнать. Некоторые традиции и направления мысли мне нравились, некоторые, наверное, я даже спустя сотни лет не смогу понять. Нарса объяснил, что Хартум выделялся на фоне восточных поселений, здесь жили только те, кто сознательно был настроен на улучшение, в первую очередь торговых, отношений с Западом. Нарса сорвал мне и Элли несколько благоухающих веточек с мелкими белыми цветами, мы, недолго думая, сплели себе из них венки и, довольные, нацепили на голову. Впечатлившись, взяли ещё веточек Маон и Морисе.Вопреки моим ожиданиям, фурора мой товар не произвел. Несмотря на то, что очевидна была его уникальность, только один знакомый Нарсы решился купить, доверия к неизвестным травам было мало. О деньгах и я, и Килиан беспокоились мало, Буколь даже попытался объяснить мне, как расхвалить мою ?чудесную, лечащую от всех болезней? траву, но я отказалась, действительно было не очень понятно, как она подействует на людей. У остальных сбыв товара шел более чем хорошо, и я не могла нарадоваться, глядя, как люди Востока и Запада налаживают связи. Мы провели полтора месяца в Хартуме почти в полной идиллии. Однако настало время, когда торговцы разделились: кто-то, не желая откладывать до следующего года, поспешил с товаром в Гондор, чтобы до зимы вернуться сюда, а кто-то соблазнился предложением Нарсы поехать дальше на восток и на юг. На первый взгляд, практической пользы в этом было мало, но мои опытные спутники нашли это предложение выгодным для поднятия своей репутации на Востоке и согласились. Напрямую с Килианом мы это не обсуждали, но мне показалось, что его увлечение Нимродель осталось только увлечением, поэтому он не протестовал против поездки.Нарса без умолку болтал. Теперь, когда мы сблизились, он рассказывал нам чуть больше. В частности, легенды, когда его предки жили под властью Майрона. Но дальше этого мы не зашли. И моим мечтам о погружении в атмосферу загадочного и опасного Востока было пока не суждено сбыться, потому что через неделю Нарса признался, что он ни за что бы не повел нас в опасное место. Путешествие в маленькой группе сблизило спутников, но, кроме положительных сторон, это привело к тому, что Демар начал оказывать мне более очевидные знаки внимания. Когда вечером становилось прохладно, он норовил отдать мне свою куртку, подстелить плащ, говорил мне сесть ближе к костру, но с этим я еще могла мириться. Хотя, предчувствуя что-то, я опасалась повторения истории с Агламером. Когда летом стало жарко, я и Элли ходили в шароварах, рубашках, которые местные женщины подвязывали под грудью и легких покрывалах на голове, которые спасали от солнца. Ими кстати пользовались все ?неподготовленные к солнцу? западные люди. За Килианом ходила стайка из трех-четырех девиц, хихикающая из-за угла и прячущаяся, когда он недоуменно оборачивался. Мехак, приятель Нарсы — один из самых богатых и влиятельных устроителей города (Нарса дружил со всем Хартумом), построил небольшой дом в саду на берегу Рун, где иногда целую неделю мы жили как гости. У хозяина дома был десятилетний сын, который сначала из любопытства, потом из детской привязанности прилепился к нам. Со мной он сошелся ближе всех, наверное, потому что я быстро учила местный язык, и часто ходил за мной попятам. Его родители смеялись, что он нашел невесту, а я даже ничего не делала, чтобы добиться его дружбы. Пару раз даже пыталась отпугнуть его страшными историями, вспомнив чувствительно Тельпэ, но Васак только больше бегал за мной. В целом же общее отношение в городе к нам было скорее как к интересным игрушкам. Очень медленно я входила в доверие к другим жителям Хартума. Помогали большие события, в которых и нам дозволялось принять участие. Например, День Солнца, отмечаемый в конце июня. По традиции, напомнившей мне, на удивление, традицию людей Лоссот, накануне праздника жители собрались в большом доме Мехака, созданном по принципу смешения западных и восточных стилей, чтобы послушать совершенно восточную легенду о могущественном существе, под чьим господством когда-то объединились и достигли небывалой мощи племена восточных людей. Западные слушатели разделились на две категории: кто не понимал, о чем именно идет речь, и с любопытством ей внимал (за эти месяцы многие освоили язык достаточно), и кто понимал, что речь идет о владычестве Саурона (на правильном квенья на котором уже почти никто не говорил, он бы именовался Таурон), и морщился. Я видела, что Демару было особенно противно это слушать, но он не уходил, потому что это посчитали бы невежливым. Самым тяжелым для него было то, что на следующий день мы все были настойчиво приглашены принять участие в общем праздновании. Алех, обеспокоенный его поведением, попытался уверить Демара и нас, что праздник — давняя добрая традиция, за которой не стоит поклонение конкретно Саурону, — люди возносят благодарность солнцу за тепло, свет и урожай.— Почему, в таком случае, вы рассказываете молодому поколению о поклонении темному духу? — Сложно поддерживать традиции и сохранять идентичность, будучи оторванными от остальных людей Востока. Чтобы оставить нашим детям какое-то представление об их корнях, нам приходится обращаться к ярким образам ушедших дней, — ответил мне Алех.Для некоторых этого объяснения оказалось достаточно, но Демар категорически отказался принимать участие в празднике. Я же вновь не могла понять, как поступить. С одной стороны, объяснение Алеха было убедительно, да и мне хотелось сблизиться с местными, но с другой, как только я думала, что праздник имеет хоть какое-то отношение к Саурону, к Гортауру, коменданту Ангамандо, где истязали Нельо, к Владыке хреновых даров*, четвертовавшем Тельпэ, мне становилось дурно. Я старалась не сближаться с Демаром, но сегодня вечером я чувствовала, что он единственный меня поймет. Демар сидел на ступенях дома, который нам отвели, и молча пил местное сладкое вино. Дом стоял на окраине города и имел два выхода: один на дорогу, другой — в небольшой сад. Вечером в саду просыпались насекомые и птицы, которым днем уже было слишком жарко, и он наполнялся характерными звуками ночной природной жизни. Я села рядом.— Тебе нравится играть в восточную женщину, госпожа Кена? — Демар окинул меня взглядом, чуть задержавшись его на оголенных руках и животе, когда я закутывалась в покрывало, которое днем спасало от солнца, а вечером — от прохлады.— Господин Демар, ты заливаете в себя напиток, который сделан из плодов, посаженных на земле, где почитают Саурона, и взращенных солнцем, с которым его здесь отождествляют.— Бери лучше пример с Элеоноры и собирай костюм на завтра.Я хотела возмутиться и уже встала, чтобы уходить, когда Демар продолжил:— Не бери пример с меня. Никогда. Нет ничего плохого, если завтра вы повеселитесь и потанцуете. Валар тебе за это не закроют дорогу в Валинор, — не удержавшись, добавил мужчина.— Ты несчастный человек, — почти с презрением сказала я. — Вот и не будь как я. Мое счастье — либо призрачная надежда, либо его никогда и не было. Если ты можете быть частью чего-то — будь, говорю тебе как человек, всегда выбиравший одиночество.— Уезжай завтра из города и позови с собой Морису, — посоветовала я. Демар хмыкнул и снова приложился к бутылке. Каким бы отталкивающим он мне ни казался, разговор возымел действие, и я готова была скорее пойти на праздник, чем быть похожей на несчастного гондорца. На следующий день я, все еще не до конца уверенная, оделась в одежды ярко-оранжевого цвета и пошла в город. В этот день символика огня и солнца была повсюду. Традиционным блюдом на завтрак считался хлеб с куркумой и семенами подсолнуха. Девушки собирались в стайки и рисовали себе замысловатые узоры на руках и ногах, где главным повторяющимся элементом был круг и окружающие его ?лучи?. Мне девушки нарисовали тоже и, хихикая, просили уговорить ?Кильяна?. Мне стало очень весело, но Кильян не уговаривался. Я целый день ходила с девушками, Элли и Ингваром, на котором солнышки все же нарисовали. Сегодня много местных с улыбками трогали мои волосы, хотя раньше проявляли к ним мало интереса. Малыш Васак подарил мне браслетик, на котором висело вырезанное им из медного листа солнце. Привычная символика, однако, была разбавлена совсем неожиданным и приятным мне новым образом. Алех и Мехак выкатили из дома ладью на колесах, внутри которой горел сложенный костер. Очевидно было, что этот совершенно далекий и по истории, и по воплощению от этого народа символ, бережно воссоздали те, кто хотел уважить представление о солнце эльфов (Алех раскусил меня с первого дня) и западных людей, разделяющих эльфийские верования. Этот жест меня покорил, и больше я не задумывалась о том, что делаю что-то не так, а просто веселилась и наслаждалась. Вечером, когда стало темно, начались огненные представления. Разряженный в красные и оранжевые одежды человек начал крутить подожжённые жезлы, глотать огонь, чтобы потом его выпустить вихрем. Я никогда не видела ничего подобного и восхищалась, толкая в бок то Килиана, то Элли. Затем девушки, с которыми мы целый день ходили, начали танцевать у костра, прыгать через огонь и наконец танцевать на углях. Они танцевали в границе круга, который был выложен на земле яркими цветами граната и подсолнечника. Барабаны и бубны задавали ритм танцу, воздух пропах благовониями, земля сегодня необыкновенно нагрелась и даже ночью была теплой. Теплый пряный ветер колыхал оранжевое пламя в отражениях веселых темных глаз. В том числе и моих. Я не решалась пойти сама, но раззадорившиеся девушки вывели меня под довольные крики зрителей. Едва ли, правда, слово зрители можно было отнести к тем, кто сам веселился, пил красное сладкое вино, пел и спокойно смотрел на то, как их соотечественник глотает огонь. Движения танца отличались от всех, что мне доводилось видеть прежде, но довольно скоро я поняла основной принцип: движение всем телом в подражание извивающемуся пламени, в отличие от западных танцев, где танцуют отдельно ноги и руки. Весело звенели медные украшения и монеты бубнов. Через огонь я первый раз прыгнула не без опаски, но с веселым криком поборола нерешительность и дальше уже не отставала от остальных девушек и парней. К углям мои ноги, правда, оказались не готовы, но это не мешало мне почувствовать себя наконец частью людского коллектива, что не удавалось мне ни в караване, ни в городе.Меня кружили, осыпали цветами, вокруг был огонь и смех. И тепло. Сердце билось с бешенной скоростью, желая поспевать за всем вокруг. Безумно хотелось сделать что-то, что сплотило бы меня с людьми еще больше, чтобы принесло им радость. Где-то на задворках сознания мелькнули воспоминания, как я распалила огонь в Арамане, когда ?признавалась? Финдо, и у Элронда в доме. Только о том, что разгорался он тогда от моей злости, а не благих желаний, я не подумала. В голову мне пришла картина, и я, не заботясь ни о чем, взяла горсть цветов, теплых и благовонных, обратилась мысленно к этому теплу, к каждой частичке цветка и высвободила энергию цвета, формы и тепла в пламя. Огонь вспыхнул у меня в руках, и я подняла его над головой. Золотые искры привлекли внимание сначала находящихся рядом парней и девушек, а затем на их удивленные возгласы повернули головы остальные. Это не продолжалось и минуты, цветы прогорели, ладоням стало нестерпимо больно, и я с криком выронила остатки лепестков на землю. Музыка прекратилась, я почувствовала, что все за мной наблюдают и еще чего-то как будто ждут. Странное выражение застыло на лицах Мехака, Алеха, Нарсы, Элли и других знакомых и незнакомых мне людей. Я схватила сердцевину подсолнуха, разломала, вытащила семена и подкинула вверх. Цветы и звезды мягко блещут,Единым зажжены огнемЯ обращаюсь к солнцу в том,Что было символом извечно.(1)Кто-то непонимающе ахнул, потом удивленный гул охватил пространство, когда из земли там, где упали семена, полезли стебли, бутоны и наконец распустились в темноте символы солнца. Я вновь обратилась к каждому семечку, не зная даже точно, где оно, так что потом удивлялась и сама, как все получилось. Я слышала, помимо удивленных восклицаний, и звук роста цветов. Некоторые потянулись руками к лепесткам и стеблям, с удивлением их ощупывая, кто-то пытался почувствовать запах. Я обвела глазами толпу, чье внимание опять перешло от цветов ко мне. Прежде, чем я успела что-то понять, ко мне пробился Килиан. Он встал рядом в боевую позу, не имея оружия и не зная, с какой стороны меня загородить. При этом никто еще не сказал ни слова. Пока не пришел Килиан, я чувствовала себя в гармонии со всем окружающим, теперь же до меня начало доходить, насколько я могла шокировать этих людей. Но неприятное липкое чувство страха не успело захватить тело, потому что Нарса кинулся к ?ладье Ариэн?, схватил прекрасный венок, висевший на бушприте, и в один прыжок оказался рядом со мной. Прежде, чем Килиан перехватил его руку, он надел его мне на шею и лучезарно улыбнулся. Потом все весело и восторженно зашумели, снова заиграла музыка, девушки, не растерявшись, утащили ?Кильяна? танцевать, а к моему танцу присоединился Нарса. С рассветом люди начали расходиться. Мне с непривычки было непросто плясать всю ночь, но усталость я почувствовала только дома. До дома меня провожал Нарса, и никому, кажется, не показалось странным все то, что произошло ночью. Но ночь прошла, как и мое ей опьянение. На крыльце я остановилась и посмотрела на Нарсу в свете мягких солнечных лучей. — У тебя есть вопросы, — сказал Нарса, хотя это скорее должна была сказать я. Я кивнула. — Мы верим, — Нарса оглянулся с улыбкой на засыпающий город, — что духи природных сил живут среди нас. Вижу, что ты не из них, — предупредил он мое отрицание. — Еще мы верим, что в каждом из нас течет какая-то доля их крови. Про меня иногда говорят, что среди моих предков был дух рассвета.Только сейчас я заметила, что глаза у Нарсы сейчас такого же цвета, как рассветное небо — оранжевые. Я зашла в дом с намерением сразу вытянуться на кровати, но наткнулась на уже вставшего или тоже не ложившегося Демара. — Ты движешь бурей, мир срывающей с его устоев. Возрадуйся же! Облекись в блуждающее пламя И выкрои себе дорожный плащ в огне небесном!(2)Вместо приветствия процитировал Демар. Я ждала, что будет дальше.— Ты теперь взялась чудеса творить? Не сожги нам дом.Я, вспомнив разговор с Нарсой, улыбнулась, достала из кармана шаровар завалившееся подсолнечное семечко, положила его в горсть земли из горшка с цветами на окне и на ладони вырастила Демару цветочек. — Доброе утро.Конечно, жители Хартума не стали меня в раз считать своей, но какое-то слегка пренебрежительное отношение и любопытство сменилось на любопытство и некое подобие уважения. По крайней мере, теперь, когда мы ходили на рынок с Килианом и иногда Демаром, обращались сначала ко мне. Неприятные стороны тоже были: кроме малыша Васака, за мной бегала теперь целая группа детей и иногда подростков, которым нужно было показывать фокусы. А надо сказать, тогда у меня в первый раз вышло нечто столь новое и масштабное, в обычной жизни же не всегда получалось вырастить именно то и именно так, как я хотела, что уж говорить, что заниматься этим по пять раз на дню мне совершенно не хотелось. От этой необходимости меня спасло две вещи: письмо Элронда, которое мне передал Буколь (нашел наставник Даран, кому отдать!) и предложение Нарсы показать нам немножко более дикого востока. Письмо, которое передал мне Буколь, было следующего содержания:Моя дорогая Карнориэ,Если ты читаешь это письмо уже в новом городе, будь особенно бдительна, потому что я не успел предупредить тебя. Я имею все основания полагать, что пробуждения балрога не случайно и велика вероятность, что скоро тень распространится на все Средиземье. Не исключено, что недавние нападения…Я хмыкнула: милый Элронд, ?недавние? по меркам людей были очень давно. …нападения истерлингов на Гондор связаны с волей зла, которое набирает силы. Если бы я мог заставить тебя вернуться туда, где тебя ждет волк, мое сердце было бы спокойно. Если ты на время отложишь…Я снова хмыкнула: для Элронда будущее всегда таило опасности, поэтому ?на время? имелось в виду буквально на время, пока все не станет совершенно безопасно (то есть, навсегда).…отложишь свое странствие по земле, которая всегда была неспокойной, и за один век все не могло перемениться, и поживешь под светом звезды или у чемпиона, я буду рад. Тут мне пришлось уже догадываться, что альтернативой Лориену — звезде — предлагался Минас Анор, ведь чемпионом был Эарнур. Я уже не могу простить себе, что отправил тебя прямиком на встречу с балрогом, не заставляй меня волноваться еще больше. Я сделаю все возможное, чтобы помочь гномам в их горе, а ты больше никому не раскрывайся, даже мне. Помни, что на тебе лежит ответственность и за жизни многих жителей Средиземья. Твои старые друзья в порядке, разделяют мои опасения и присоединяются к советам. В любом случае, будь очень внимательна ко всем, с кем ты общаешься, вспомни, что многое — совсем не то, чем кажется.Сын и отец звезды. Я знаю, кто придумал качели. От Главаря привет тебе и К, растет большим и сильным.Я схватилась за виски, когда дочитала.— Ты чего? — удивленно спросил Килиан, смотря на меня поверх кубка с гондорским вином, который он обменял у вернувшихся торговцев. — Мало того, что мы используем никому не известный шифр, Элронд решил заставить меня разгадывать загадки! Я как бы не против, но это уже нездоровая осторожность. У брата твоего, кстати, пишет, что все хорошо, привет шлет.— Ну еще бы, — сказал Килиан, однако повеселел. — Какие нам дальнейшие указания?— Да Эру, этот ?сын и отец звезды?, — Килиан поперхнулся, — советует, нам, конечно, отсидеться в Минас Аноре или Лориэне, а лучше — вообще вернуться.— Ага-а, значи-ит мы..?— Не будем бросать все, к чему шли из-за возможной опасности, которая вообще сопутствует жизни. Килиан спрятал улыбку за краем кубка, но я увидела и спросила, чего это он улыбается. Оказалось, Килиану показалось забавным, что девочка, которая в Средиземье живет меньше, чем его мелкий брат, говорит об ?опасностях жизни?. Пришлось забрать остатки вина себе.Возвращение торговцев как раз совпало с предложением Нарсы проехаться посмотреть окрестности Хартума. Сразу, правда, было оговорено, что на юг мы не пойдем, но все равно было интересно. Потом я повторяла такие поездки в компании Элли, Ингвара, Килиана, иногда тех разумных девушек, что увязывались за ним, Сиркона, Нарсы и даже Алеха. Мы ходили в ?походы? на другой берег Рун, недалеко на восток, иногда спускались на Юго-Запад, но там ничего нового не находили. Большую часть времени было весело и интересно, иногда я чувствовала, что все еще являюсь камнем преткновения некоторых раздоров. Например Мориса, уехавшая с торговцами сразу, но уже вернувшаяся обратно, со мной даже не здоровалась, а Демар порой присоединялся к нам в неинтересном для него ?путешествии?, в котором либо угрюмо сидел один, либо втягивал Нарсу или Алеха в разговор, который больше никому не был интересен. При этом он не упускал случая побуравить меня взглядом, отчего мне иногда становилось не по себе. Торговцы, возвращавшиеся за новой партией товара, привезли, кроме моего письма и прочего, несколько сборников стихов и тома по истории западного государства. Тома большой популярностью не пользовались, а любовь к стихам я, соскучившаяся по культуре (образцами поэзии у местных жителей служили только старинные песни и заговоры, об авторском творчестве и речи быть не могло, правда, Алех рассказывал, что часть своего культурного наследия они оставили позади, когда решили завязать дружеские связи, и что древняя традиция стихосложения осталась с остальным народом), так вот, любовь к стихам я прививала жителям Хартума своим каким-никаким авторитетом во время наших ?походов?. Правда, с культурой западного стихосложения Алех и Нарса были немного знакомы, но для остальных это стало новым престижным открытием. Когда мы были не в походах, я часто занимала себя тем, что переводила стихи с весторна и эльфийских языков на местный. То, что мне удавалось перевести, я иногда зачитывала на небольших собраниях в доме Мехака, а после — и в нашем. В середине осени, в канун отъезда большей части торговцев мы даже решили поставить небольшой спектакль. По нехитрому сюжету мальчик — Васак, конечно, — в путешествии встречал разных интересных персонажей, которые рассказывали ему какие-нибудь рифмованные истории. Нарса с энтузиазмом принял мою идею, и мы еле успевали переодеваться и подготавливаться к следующей роли, так как каждый играл несколько. Публика больше веселилась, но на относительно серьезных моментах затихала и вела себя относительно серьезно, что можно было считать потрясающим успехом. Еще большим успехом можно было считать только то, что сам Алех изъявил желание принять участие в постановке. Я сказала, что ему нужна интересная история, он ответил, что как раз имеет на примете одну и постарается пересказать ее в стихах. Отрепетировать полным составом мы не успели, поэтому сцену, когда мальчик забрел в дом старого колдуна, кот которого убаюкивал мальчика мурлыканьем, пока колдун готовился его съесть, я тоже видела впервые. Алех надел на пальцы кольца, напоминающие когти, и низким и таинственным голосом начал: В мозгу моем гуляет важноКрасивый, кроткий, сильный котИ, торжествуя свой приход,Мурлычет нежно и протяжно.Сначала песня чуть слышна, —В басовых тихих переливах,Нетерпеливых и ворчливых,Почти загадочна она.Домашний дух иль божество,Всех судит этот идол вещий,И кажется, что наши вещи —Хозяйство личное его.Его зрачков огонь зеленыйМоим сознаньем овладел.Я отвернуться захотел,Но замечаю удивленно,Что сам вовнутрь себя глядел,Что в пристальности глаз зеркальных,Опаловых и вертикальных,Читаю собственный удел.(3)В этот момент действительно задремавшего Васака касаются когти кота-колдуна, он вскакивает и убегает в одну кулису, а звезда сцены — в другую, откуда зловеще хохочет. Я успеваю только тряхнуть головой, сбрасывая наваждение, и выбежать на сцену в образе доброй лисички. Кажется, негативный образ стихов, который создал в своем выступлении Алех, скорее развлек, а не оттолкнул зрителей, но после спектакля я все равно подошла к Алеху и спросила, откуда у него такая удивительная история. Алех с ухмылкой своего персонажа, поведал мне: в его роду ходила легенда, что другом его прапрапрадедушки был дух, принимавший облик кота и читающий мысли. С тех пор род Алеха известен покровительством кошки и своей проницательностью, которая, видно, и привела меня туда, где я сейчас.Я не удержалась и расхохоталась. Вот прямо расхохоталась, так что несколько лиц нашей скромной компании, состоящих из уезжающих торговцев, Мехата и Нарсы, с любопытством на меня обернулась.— Господин Алех, — сказала я, вытирая слезу, — вы не подумай, пожалуйста, что я смеюсь над твоими словами. Я смеюсь над судьбой и над тем, как же все-таки мал наш мир.— Я подозревал, что ты можешь узнать в этой истории родственную душу. — Действительно, этот кот начал попытки сблизить наши миры раньше меня.После ко мне подошел Демар и сказал, что раз уж он все равно поедет за эльфийским товаром, может поспособствовать, чтобы мое письмо Элронду дошло быстрее. Я с недоверием поглядела на него: я надеялась, что, наконец уезжая, да и далеко, он решает вычеркнуть и меня из памяти, а теперь это предложение… — Это для меня важно, так что, если я отдам тебе письмо, я должна быть уверена, что оно без осложнений дойдет до лорда Элронда. — Я не собираюсь подменять его своим или требовать с лорда плату за доставку, — закатил глаза Демар. — Я же не вызываюсь сам передать ему все, что произошло.— Еще бы ты вызвался! — не удержала я язык.Демар хмыкнул.— Я же не один из твоих многочисленных дорогих друзей, госпожа Кена. Ты скорее бы доверила принцу Эарнуру передать письмо или новости тогда и так, как ему вздумается.Откуда Демар знает, что это и был мой план?— Будь я на его месте, будь я не торговцем, которых ты в душе презираешь, а принцем, я бы и тогда был тебе менее дорог? — в голосе Демара звучала горечь, он скорее утверждал, нежели спрашивал, но говорить ему, что дело в нем самом, а не в чине, значило крупно поссориться перед расставанием. Я выдохнула и взяла себя в руки:— Если ты доставишь письмо или хотя бы продвинешь его за горы, я буду благодарна тебе, господин Демар. Сказав это, я вдруг поняла, что Демар затеял это дело ради того, чтобы передать мне ответ и быть героем. Подумав, что честнее будет этого не допустить, я сказала, что Элронд наверняка сразу пошлет гонца с ответом в Гондор.— Может сама, в таком случае, его и заберешь? — раздраженно спросил Демар. — Ты где собираешься быть в следующем году?— Однажды ты мне дал хороший совет, господин Демар: никогда не брать с тебя пример. Позволь ответить советом, что точно должен быть полезен тебе: не бери примера с меня. Те, кто шли ко мне с огнем, им же обжигались, а я сейчас, как ты заметил, вихрем несусь по дорогам. Когда я оглянусь, чтобы помочь тем, кто обжегся, многие уже не встретят мой взгляд. Не повторяй этого, обрати свой огонь к тому, кто тянется к тебе со своим.Демар поджал губы и пожелал мне спокойной ночи. Я пошла писать письмо, наконец-то длинное письмо с кучей подробностей, которые я завуалировала и переделала в загадки, мстя Элронду за ?возвращение к волку? (точно, надо не забыть спросить, как там мой трехлапый друг) и ?сына и отца звезды?. Я хотела написать два одинаковых письма и отправить одно с Демаром, другое с Элли, как планировала сначала, но тогда Демар имел бы полное право упрекнуть меня в том, что я ему не доверяю. Желая доказать себе и ему, что это не так, я, скрепя сердце, отдала ему конверт с шифром. Я бы отдала его Элли из-за нашей с Демаром очередной размолвки, но, когда я снова вошла в общую комнату, где провожали уезжающих, он с постным лицом сам протянул руку и посмотрел так, что мне стало ясно: если я спрошу его еще раз о чем-то или повторю, что это для меня важно, он воспримет это как личное оскорбление.Торговцы уехали рано утром, остались только мы с Килианом и Буколь, который планировал завоевать большее доверие у местных жителей и выбить себе на весну лучший товар. Я тепло попрощалась с теми, с кем у меня сложились какие-то дружеские отношения, наказала, если Элли и Ингвару обязательно передать привет и мой маленький подарок Малкиру: вырезанное из меди солнышко на цепочке, похожее на то, что мне подарил Васак. Уезжал в этот раз даже Нарса, но я пообещала ему, что постараюсь занять себя взаимным обогащением культур и скучать не буду. Демару пожелала хорошей и безопасной дороги и чтобы он не держал на меня зла. Демар, мрачный, как всегда в последнее время, выехал из Хартума. Вдохновленный Алех решил поделиться с другом восточной мудростью:О том, что сердце у любви во власти, не говори,Возлюбленной своей, предмету страсти, не говори.О слабости твоей она узнает, и не вино —Кровь будет пить твою со сладострастьем. Не говори!Познай себя и жизнью наслаждайся, коль суждено.Но о своей любви, своей напасти, не говори.Пусть тайна эта грудь твою сжигает давным-давно,Невежде даже самой малой части не говори!(4)Демар хмыкнул:— Мой друг, не растрать свой талант в пыльных дорогах и деловых беседах.— Мой друг, — отвечал Алех, — жизнь торговца удивительна и полна, я счастлив, что у меня есть такой материал для вдохновения.Демар, несмотря на любовь к своему делу, продолжал считать, что жизнь принца его не обделила бы ни материалом для вдохновения, ни вообще более счастливой судьбой. Например, ему не пришлось бы просить людей Аранарта, одичавших и не церемонившихся с ним, провести его в Ривенделл, не пришлось бы повторять это же разведчикам Имладриса. Когда он, правда, первый раз в своей жизни увидел прекрасную Обитель с высоты скал и прошел под невидимую завесу, плохие мысли на время отступили. Да и держался он свободно и уверено. В доме Элронда эльфы обращались с ним уважительно. Сам Элронд, тоже первый раз Демаром увиденный (живая легенда, подумать только), оказался очень доброжелательным и вежливым, хотя и не скрыл своего удивления, когда узнал, что Демар всего лишь один из гондорских торговцев. Он передал письмо, и Владыка Элронд предложил ему отдохнуть после долгой дороги, сказав, что ему было бы очень интересно узнать, как проходит торговая кампания. В Гавани Демар был уже ко всему привычен, здесь же забота и внимание эльфов казались ему удивительным. Удивительной была и та правильная красота, которой не было в более подвижной и населенный разномастными эльфами Гавани. Когда Демар увидел за ужином Арвен, решил, что попал в прошлое и перед ним Лютиэн во плоти. Демар не заметил изменений в поведении Элронда после прочтения письма, но это только потому, что Владыка нолдор Средиземья взял себя в руки, пока ругался и смеялся над письмом от своей ?доброй тетушки?. Конечно, с Демара было спрошено, что именно он знает о Кене и кому еще это известно. Обычный тон, слегка пренебрежительный и раздраженный при упоминании Кены, Демар сумел сменить в разговоре с Элрондом на нейтральный, но Владыку ему провести не удалось. Вообще под пристальным взглядом Элронда Демар начинал жалеть, что зачем-то сюда поехал, когда мог просто передать кому-нибудь письмо. И в этот момент Элронд спросил, не поведает ли его гость о себе чуть больше. Демар рассказал свою историю. Не было смысла скрывать, тем более что он знает историю Кены. Элронд выслушал и с улыбкой ответил, что он рад будет видеть Демара у себя в доме в любое время. Демар приободрился и не без смеха начал рассказывать о занятиях и устремлениях Кены. Элронд вестями доволен был мало. Но, собственно говоря, на что он рассчитывал? Он что, впал в детство, когда в его жизни появился третий перводомец? Или опасался, что плохая наследственность приведет к саморазрушению, если энергию будет некуда вложить? Что же, теперь есть: Кена показала свои силы уже в каждом уголке Средиземья, причем пишет, что старается быть осторожной и внимательной. Может, надо было уговорить Глорфинделя взять ее пару раз с собой, чтобы она поняла, что опасность есть, и действительно научилась быть осторожной? Хотя Элронд не мог отрицать, что часть полученных сведений оказались очень полезными и пришли гораздо более своевременно, чем если бы он получал их через свои источники. Конечно, когда леди Галадриэль узнает обо всем, ее быстрая передача сведений не впечатлит. В целом же идеи Кены Элронду были приятны, хотя он и ожидал, что ей придется пережить разочарование, когда народы все равно останутся при своем мнении. Впрочем, попытки сближения Востока и Запада происходили еще и до ее прихода, надежда, о Элеберет, есть всегда. Келебриан разделяла его мысли, и Элронд решил, что пока он так и быть отступится от вечной тревоги и порадуется, что все так, как есть. Демар решил не задерживаться в Имладрисе надолго, была уже весна, а ему еще предстоял путь до Гаваней, а затем долгий путь на восток. Крюк через дом Элронда не составил ему большого труда, но покидал Обитель он в смешанных чувствах. Напоминание о своем происхождении и общее уважительное отношение со стороны мудрых эльфов, с одной стороны, позволило расправить плечи, с другой, наложило на них давно забытое чувство ответственности за вещи, его непосредственно не касавшиеся. Встречные люди Аранарта теперь вызывали не столько его раздражение, сколько сочувствие. Конечно, решить их проблемы Демар был не в силах, но какое-то подобие вдохновение охватило его, и он иногда не вполне осознанно мечтал о том, как бы из сближения с Востоком извлечь пользу и для этих людей. Но он одергивал себя: того и гляди, станешь похожим на эту неугомонную девчонку.Хотя Демар не нуждался в охране на пути от Ривенделла до Гаваней, Элронд мягко, но настойчиво посоветовал ему не отказываться от компании одного из своих разведчиков, идущего в западном направлении. Тому, что о Кене и Килиане его спрашивали близкие родичи Элронда и непонятно откуда узнавшая все ребятня, Демар не сильно удивлялся, но никак не ожидал, что эта тема будет интересна и его ?провожатому? — угрюмому эльфу по имени Агламер. Элли и Ингвар, вернувшись в Минас Анор, сразу встретились с Малкиром. Но каково же было их удивление, когда они увидели вместе с ним спасенную эльфийку. Малкир выглядел уставшим, но рассказывал, что с помощью Нимродель дела как будто пошли на лад. Подробный отчет Малкир просил передать вместе с приветом от Келантара, помогающего им в борьбе за установление дружеских отношений между людьми и эльфами. Элли и Ингвар, Малкир и даже Келантар не знали, не могли видеть полной картины, поэтому не передали, что идеи вражды с остальными народами вышли за пределы Академии, а возможно, пришли в Академию извне. Углубленное внимание к миру науки не позволяло им пристально следить за многогранной и изменчивой городской жизнью, ее чувствовала Нимродель, но жизнь среди людей давалась ей тяжело, несмотря на ее устремления. И об угрозе общему она не могла внятно сообщить соратникам. Многолетний опыт жизни, пускай и в лесу, научил ее предчувствовать ее течения, о чем она попыталась рассказать в письме Кене, ведь знала, что ей тоже предстоит этому научиться. __________________________________* Аннатар — Владыка даров (1) Виктор Гюго ?Зиме конец? (2) Жюль Ромен (3) Шарль Бодлер ?Кот? (4) Махмуд Абдул Бакы