Глава 41 "Приятные и не очень встречи" (1/1)

— Балрог побрал бы эту жару, — недовольно ворчал Элладан, отмахиваясь от назойливой мошкары. — Чего им в лесах не сидится в такую погоду? — Не используй имя древнего зла, чтобы ругаться на мошек! — Гэндальфа ни жара, ни мошки ничуть не беспокоили. Неспешно покачиваясь в седле, он умудрялся ещё и курить трубку, так что никакие насекомые и близко к нему не подлетали. Глорфиндель тоже был спокоен: ореол силы и мудрости вокруг него, видимо, признавали даже самые маленькие жители Эндорэ.Я только смеялась, глядя на всю эту честную компанию, время от время наклоняясь к высоким зарослям малинника, окаймлявшего лес, вдоль которого мы теперь ехали, и удивлялась, как это все так быстро и удачно сложилось и как лорд Элронд согласился отпустить не только своих сыновей, но и своего военачальника в помощь мне и Гэндальфу. Это до сих пор оставалось для меня тайной, но я предпочитала радоваться, что именно так все и сложилось, ведь я была рада уехать из благословенной Последней Обители, так и не преуспев в налаживании отношений с её жителями. Очень неприятным было прощание с Главарем, в силу своей горячности ставшим моим самым верным сторонником. Приходилось признавать, что я, бросив в ?нежную душу ребёнка семена сомнения?, не смогла спасти его от гнева родителей, впрочем, как и рассказать все, что хотела. И несмотря на всю работу над своим характером, немалую часть которого я унаследовала от Феанаро, смириться с негодованием квенди, вызванным событиями, о которых большинство из них знает лишь из бабушкиных рассказов, было очень непросто. И это тоже была одна из причин, почему я не жалела об отъезде из Ривенделла, хотя ровности климата, которую обеспечивало кольцо Элронда, немного не хватало. — …что за год! То дикие холода, то жара, не лучше пекла Утумно!.. — вторил брату Элрохир. Несмотря на солидность компании (я имею в виду Митрандира и Лаурэфиндэ), близнецы были слишком хорошо знакомы с членами отряда, так что могли себе позволить немного покапризничать и подурачиться, особенно когда воины Имладриса ехали позади и не могли слышать слов своих лордов. Я не имела понятия, насколько безопасно будет путешествие, хотя пока рядом был внушающий уважение Глорфиндель и Гэндальф, природу которого я чувствовала на уровне инстинктов постоянно, я была спокойна. Однако пускать трёх молодых балбесов в компании лишь двоих старших лорд Элронд не хотел: то ли опасался трудностей в пути, то ли решил поберечь нервы эльда и майа, присутствием солдат сдерживая наше ребячество. Но пока в сопровождающем отряде из четырёх всадников не было нужды: если бы не золотой шар в голубом небе, местность вполне было можно принять за Аман. А что может быть более безопасным, чем Благословенные Земли? К сожалению или счастью, я помнила слишком много случаев, из-за которых жизнь в Валиноре не казалась такой уж легкой. И этими историями я сейчас и делилась с близнецами, которые любознательностью явно пошли в свою бабушку из эльдар. — Почему бы тебе не использовать свой талант и не попросить этих маленьких порождений Темного перестать пить нашу кровушку? — все не унимался Элладан. — Эх, друг мой, не все так просто! Я вообще удивлена, как смогла наладить связь в оленями у Лоссот, настолько у вас все по-другому! А заговорить мошек попроси лучше Гэндальфа. — Как же, попросишь его…Близнецы все же старались не особенно донимать Гэндальфа и Глорфинделя, ведь единственное, что они могли от них услышать — это ?надо было дома оставаться, а не с нами проситься?. И на это отвечать было уже нечего.Мы шли четыре дня строго на юго-запад. В Эндорэ стояла необыкновенная жара. В некоторых местах земля высохла настолько, что потрескалась, и казалось, что воздух течёт куда-то вверх. Гэндальф рассказывал, как видел это характерное для пустынь явление в своих странствиях, и, смеясь, предупреждал об опасности миражей. Туманные горы по левую руку от нас терялись в плотной белизне дымки. Река Бруинен, к чьему быстрому потоку мы иногда приближались, стремительно несла воды прочь, не думая задержаться и напитать почву. — Сегодня я могу понести караул, — почти умоляла я Глорфинделя. Мы только что остановились на ночлег. — Иди лучше спать. — Но я хочу! Я совсем не устала… — Дело не в этом. У тебя совершенно нет опыта, и, хоть видишь ты дальше и слышишь лучше рождённых в Эндорэ, ты можешь с легкостью не заметить приближение опасности, за что расплачиваться придётся всем.Лаурэфиндэ идея отправиться в поход за ?несуществующим? кольцом изначально не слишком нравилась. Должно быть, при всей своей отстраненности и готовности принять что бы то ни было, поездка в разрушенное эльфийское королевство неприятно напоминала трагедию Гондолина. Понимание этого вкупе с уважением к эльда каждый раз заставляло меня не спорить с ним. Но, раз за разом получая отказ, сдержанно-вежливый или наставительно-заботливый, смиряться было все сложнее.В расстроенных чувствах я присела на теплый от солнца камень неподалёку от остальных и принялась с ожесточением крутить в руках охотничий нож. — Каждый раз одно и то же! Даже Феанаро доверял мне больше дел! — ворчала я.Раньше у меня были обязанности, потому что был титул. Ко мне относились с уважением. С меня спрашивали — я делала. Меня любили и не любили, что-то у меня получалось лучше, что-то хуже, но я не была бесполезна. Никогда я не была так бесполезна и беспомощна, как сейчас. Разве что в Альквалондэ, когда Финдо запретил мне сходить с коня и я просто смотрела на бойню. И ведь никому не пожалуешься, не расскажешь… А Глорфиндель всегда прав, прав…Под старым, засохшим деревом Гэндальф самозабвенно курил свою трубку. Вокруг него сидели лорды-близнецы и капитан маленького отряда, сопровождающего нас. Это был нолдо, серьезный, строгий, повидавший жизнь и, кажется, уставший от неё почти как Глорфиндель. Только Агламер никогда не умирал, не проходил через покой и забвение, не возвращался. Все, что улеглось и успокоилось в Лаурэфиндэ, отчаянно бурлило в нем воспоминаниями, словно привязывая нолдо к земле, ко времени, от которых был свободен златовласый военачальник Имладриса. Я сравнивала этих двоих непроизвольно и поражалась их схожести и различию. Элрохир мне шепнул, что Агламер как-то потерял весь свой отряд. На его глазах умерли его друзья, подчиненные, те, за кого он нёс ответственность, эльфы, доверявшие ему больше, чем себе. Полсотни его товарищей легли в землю, потому что он не справился, не предвидел, не подготовил… А сам отделался несколькими шрамами. Самый глубокий из которых наверняка на сердце. Агламера многие побаивались, он всегда казался угрюмым и взгляд у него был нетипичный для эльфа — тяжелый и темный. Уверена, потеря отряда совсем не все, что с ним произошло. Впрочем, этот нолдо мне нравился. Возможно, он напоминал мне отца во время исхода или братьев после Альквалондэ. А может, я в какой-то степени понимала его: отношения с жителями Ривенделла у меня тоже не очень складывались. Чуть поодаль от лордов и Агламера сидело двое квенди из сопровождающего отряда. Один был совсем молодой, это едва ли была его не первая серьезная поездка. Второй — флегматичный светловолосый эльф, специализирующийся на разведке.Гэндальф лениво пускал кольца и рассказывал что-то благодарным слушателям. Чтобы отвлечься, я подошла чуть поближе. Каким, интересно, образом разговор дошёл до Ирмо Лориэна? Я слушала невнимательно, продолжая крутить в руках ножик, но, когда раздосадованный непрерывным потоком вопросов маг произнёс: ?Я тебе не шептун, чтобы все рассказывать?, я вздрогнула.От младшего члена отряда последовал закономерный вопрос о значении этого слова, но Митрандир не спешил отвечать. Я открыла рот прежде, чем успела подумать: — Цветочки такие, все знают и все говорят.Гэндальф все так же лениво сощурил глаза и внимательно посмотрел на меня. — А как они говорят? И что можно у них спросить? — Не знаю, — я пожала плечами, изображая полное равнодушие, зевнула и отошла, чувствуя спиной взгляд Серого Мага.Ему, конечно, любопытно, когда я успела с ними встретиться. Впрочем, всегда можно сказать, что просто слышала про их существование и все.Вечер принёс долгожданную прохладу, но духота спадала медленно. Я быстрыми шагами шла по степи, стараясь не думать о прошлых приключениях. Остановилась и закусила губу: балрог, даже уйти нельзя подальше, ведь часовой выставлен и покидать пределы стоянки запрещено.Было тяжело дышать. Духота и нахлынувшие воспоминания: хочется порвать рубашку, раздвинуть руками рёбра и вдохнуть полной грудью. Все, что сейчас происходит, мне не нравится. Ни этот поход, ни это Эндорэ, ни это небо, ни эта земля! Я устала. Почему так душно? Как будто сдавливают или душат. Я резко опустилась на колени, отупело смотря на землю, покрытую высокими стебельками с метелочками. Ненавижу и эту траву! Я схватила стебли и как за волосы потянула землю. Закричу — услышат? А даже если услышат, все равно!Однако кричать я не торопилась. Вместо этого аккуратно отпустила стебли, встала, отряхнулась и спокойно пошла обратно. Теперь рядом с Гэндальфом сидит и Лаурэфиндэ, над чем-то смеётся и держит в зубах травинку. ?Финдарато тоже так сидел, смеялся, его светлые волосы тоже переливались в лучах света?, — почему-то подумала я.Агламер даже не улыбался. Твёрд и постоянен, как скала. А Гэндальф — серый, как дым, то тает и ускользает, то сгущается и режет глаза. А Лаурэфиндэ — горная речка, сверкающая на солнце. Смеясь над своими мыслями, я уснула.Ночью подул восточный ветер и стало холодно. Я съежилась, но это не помогло. Пришлось встать. До этого мы шли несколько дней без отдыха, хотя никуда не торопились, и сейчас все спали. Все, кроме часового. Стараясь не шуметь, я подошла к лошадям, сняла свернутые и пристегнутые ремнями к сумкам тёплые плащи. Резоннее было бы сначала самой одеться, но ближайшей лошадью оказалась лошадь Агламера. Вспоминая уроки охоты Турко, я бесшумно подошла к, как я надеялась, спящему нолдо и очень аккуратно укрыла его плащом, чуть не звякнув железной пряжкой. Накрыв спящих, я укуталась в свой плащ и, заметив, что сумку часовой взял с собой ещё вечером, легла обратно. Мой поступок мне казался совершенно естественным, и я ни разу не подумала о том, что другим так может не показаться.Утро не принесло с собой ничего нового. Когда сидишь на одном месте, кажется, что стоит тронуться в путь, и жизнь заиграет новыми красками, дни потеряют однообразие. На самом деле новизна движения быстро уступает место все той же рутине. Так же было и во время Исхода.Подходя к коновязи, я заметила, как близнецы о чем-то спорили. — А я тебе говорю, Гэндальф с Глорфинделем что-то задумали! Видел, как они дружны? — Почему бы им и не быть дружными? Они с Амана друг друга знают! — Нечисто здесь что-то, — упорствовал Элрохир. — Они о чем-то шушукаются? — усмехнулась я. — Да, как подружки по углам секретничают! — огрызнулся подозрительный сын Элронда.Мы с Элладаном только переглянулись и прыснули.Однако слова внучатого племянника (Эру, чтоб я еще раз так его назвала!) меня насторожили: этот поход с таким странным составом, эти длинные переходы без отдыха, часовые в мирных землях… Митрандир и Лаурэфиндэ определённо что-то недоговаривали. Кто ещё знает об их плане? Агламер? Стражники отряда? Вряд ли.Когда Элрохир немного успокоился, я расспросила его и убедилась, что все это отнюдь не было в порядке вещей. Особенно странным ему казалось присутствие Агламера. Его участие в походе такого рода настораживало даже более беспечного Элладана. Об этом эльфе было мало известно, да и близнецы не горели желанием распространяться о его прошлом. Мрачная загадочность заставила предполагать, что Агламера привлекали к делу только в либо очень серьезных, либо очень сложных случаях.Мы приближались к заветной цели: степи сменили подлески, появлялись заросли остролиста, все чаще и чаще вырисовывались дубовые кроны. В белесом мареве они казались пушистыми кучками облаков, опустившимся на землю. Кое-где появлялись вековые великаны, но они смотрелись одиноко и грустно на фоне молодняка. Земля Эрегиона не цвела многие годы после развернувшейся здесь трагедии. Однако жизнь взяла своё, и край оправился и зазеленел. Выступавшие из гряды горы нависли над нами и даровали блаженную тень. Они казались угрюмыми великанами, сторожащими вход в Эрегион.С продвижением на юг усилился стрекот кузнечиков: теперь они убаюкивали нас тёмными ночами.Почти сразу, как мы переступили незримую черту бывших владений Келебримбора, небо начало затягиваться тучами. Сильный северо-западный ветер волновал и смущал умы. Я заметила, как поначалу лишь военачальник Ривенделла, а затем и остальные начали время от времени беспокойно оглядываться и хмуриться. Не выдержав, что во время разговора близнецы крутятся волчком, я раздраженно спросила, что же именно их так заинтересовало. Помрачневшие лорды отвечали, что творится что-то недоброе, что ветер затхлый, застоявшийся, словно его долго держали где-то и только сейчас выпустили на волю, что он несёт мрак. В ответ на мой иронический вопрос, почему же я со своим аманским чутьем ничего не ощущаю, они многозначительно промолчали: видать, перехвалили Валинор. А по мне, ветер как ветер, день как день. Единственное, что я чувствовала, это то, что каждый член похода все больше и больше начинает меня раздражать. Разговоры о ?недобром?, трусливые взгляды по сторонам, недомолвки, споры и тупость. Непроходимая тупость. Ничто не выводило меня из себя больше, чем она. И в этом виде деятельности всех превосходил самый младший стражник сопровождающего отряда. И самым поразительным было то, что, будучи наименее одарённым, он задавал больше всех вопросов. Иногда мне даже становилось интересно: как он до сих пор жил? Как его воспринимали нормально? Как?Дело было к вечеру: — …ты ведь какое-то время работал в конюшнях? — с деланной улыбкой спрашиваю я. — Немного помогал, так, всякие… — Так скажи мне, — прервала я, — как ты только догадался единственный из всех ехать на кобыле, когда у неё вот-вот должна была начаться течка? — Да кто ж знал! — ответ был таким, словно это само собой разумелось. — Хорошо, — сильно сжимая челюсти, продолжала я. — Но тогда ты должен был видеть, что кони к ней проявляют интерес. Так почему не привязал их подальше друг от друга? — Я вязал! Они веревки оборвали! — Все пятеро? Неплохо, неплохо. — Это все проклятый ветер, он их напугал.Опять. — Это он тебя, видимо, напугал. Да так, что ты о своих обязанностях забыл!На шум подошёл Агламер. — Не за чем так кричать, — спокойно сказал он. — Не кричать? Пять из девяти лошадей сейчас неведомо в каких лугах-лесах предаются буйной радости жизни, не думая возвращаться! Пять из девяти, пять! — Если ты о чем-то подозревала, надо было самой проверить. — ?Да, я подозревала, что этот мальчик не блещет рассудком, вот и проверила!? — Да, видимо, мне следует перепроверять каждую мелочь… — как бы задумчиво произнесла я, — ведь я его непосредственный начальник.Теперь у меня ещё и конфликт с Агламером. Пожалуй, напоминать ему о его обязанностях было уже слишком. Но не извиняться же перед ним.Злая на весь мир, я отошла от стражников и быстрым шагом направилась к реке.Поднялся сильный ветер, и водяные брызги холодили кожу ещё за несколько шагов от русла. Я села на белую гальку и принялась отыскивать плоские камешки, пуская ?блинчики? по воде. Это развлечение тоже придумал Феанаро. От быстрого потока камешки отскакивали плохо. За нами скорее всего следят, половина лошадей пропала, какая глупость! Как можно быть таким глупым? Да ещё это ветер… Когда я была рядом с обителью местного зла, я, конечно, чувствовала всю эту тёмную энергию, но сейчас — нет. Наверное, есть другое состояние, противоположное бесконтрольно открытому разуму, когда ты чувствуешь и видишь то, что не должен. Какой-нибудь слишком закрытый.Ветер нагнал тучи, вдалеке послышался первый гром. Наконец-то солнце скрылось за облаками, и мир прекратил переливаться глупо-радостными красками. Темное небо, наползающий с гор и из леса туман, волны цвета стали, кружащие в вышине коршуны… Наконец-то природе Эндорэ удалось меня понять.Чьи там кони остались? Возьму близнецов и пойдём пешком.Туман заволакивал лес на другом берегу. На мгновение вспышка осветила небо. Раз, два, три, четыре… Пятнадцать — гром прокатился по долине. Особенно сильная волна, разбившись о пороги, обдала меня тучей брызг. Ещё вспышка, на этот раз я увидела, как небо разрезала молния. Раз, два, три… Как же там эти дурные кони? Небось, носятся как ошалелые где-нибудь. Десять — на этот раз громче. Ещё две вспышки. На этот раз они были такими яркими, что осветили далеко-далеко впереди на другом берегу какое-то строение. Как я не заметила его раньше? Должно быть, его скрывали блики на воде. По меньшей мере это подозрительно. Мои проводники клялись, что до первых руин ещё далеко. Да и не похоже это на руины… Раз, два, три, четыре, пять… — Гроза совсем близко, сейчас начнётся…Дождь. Я не успела закончить фразу, как крупные капли забарабанили по плечам и макушке. Я поднялась, все ещё раздраженно отряхнула со штанов маленькие камушки и замерла. Сердце пропустило удар: на другом берегу реки скрытый туманом и капюшоном лучник взял меня на прицел. Я не поворачивала головы в его сторону, стараясь не дать понять, что заметила, продолжала как бы отряхиваться. Если он выстрелит, я успею пригнуться, но от второй стрелы мне не уйти. Прежде, чем я спрячусь за деревьями, он успеет натянуть тетиву ещё по крайней мере дважды. Я изо всех сил прислушивалась. Проклятый туман, гром, бурлящая под ливнем вода — все мешает услышать спускаемую тетиву! Он стоит правее меня, ветер северный… Да нет, не промахнется. Почти сразу после вспышки последовал новый раскат грома. Я резко присела, перекатилась по камням в воду, оттолкнулась ногами, схватилась за выступающий камень, и вода пронесла меня вперед и перекинула через пороги. Река маленьким водопадом уходила ниже, как часто бывает с речками вблизи гор. Эта часть русла по крайней мере на полтора фута ниже, это хорошо, только и успела подумать я. На миг подняв голову, я сделала глубокий вдох. От моего берега пользы было мало: до деревьев слишком далеко, больших камней нет, так что я, ведомая течением, поплыла к противоположному. Слева вода в исступлении билась о длинную гряду подводных камней, несколько раз меня к ним приложило, и я все старалась повернуть направо, где было глубже. Дождь был такой сильный, что, понимаясь над поверхностью воды, я почти не чувствовала разницы. Правый берег поднимался над водой, пальцы скользили, пока я хваталась за мокрую траву. Почву размыло и часто, стоило мне коснуться растений рукой, они с комьями земли срывались в бушующую реку. Наконец мне попался какой-то длинный, гибкий корень. Вцепившись в него, я обернулась назад, пытаясь разглядеть, не рядом ли мой преследователь. Но увидеть что-либо было невозможно. И все же выходить на открытый левый берег было опасно. Попросить о помощи осанвэ? Услышат ли? Да и не хочется снова показывать свою беспомощность. Я вспомнила о подозрительном строении. ?Ну что ж, раз я все равно тут?, — решила я и начала карабкаться вверх. Я мелко дрожала под порывами ветра, хотя воздух после речки и казался тёплым. Но вода была очень бодрящей, и руки плохо слушались. Путь наверх занял гораздо больше времени, чем я предполагала. У самого верха я почувствовал резкую боль. Ахнула, и руки перестали держать спасительный корень. Ногу свело очень не вовремя. Очень. Я плюхнулась обратно в воду спиной. Дыхание перехватило. Я уже почти успела испугаться, как что-то схватило меня за предплечье и дернуло вверх. Вода тут же заполнила нос и рот.Кто-то затащил меня на берег и встал рядом. — На, держи, — с акцентом сказал незнакомый голос на синдарине. В то же мгновение я почувствовала что-то мягкое, опустившееся на плечи и спину. Я подняла голову, дождь почти закончился. — Ну здравствуй, — за спиной незнакомца я заметила длинный лук. — Это ты на меня охотился? — и осеклась: правильные черты лица, темные волосы и серые умные глаза… — Как тебя зовут. — Хадор, — незнакомец ничуть не изменился в лице. Я поднялась на ноги. — У встречаемых мною путников есть раздражающая привычка называться не своими именами, — я улыбнулась, — опасаться меня тебе нечего. — Откуда такая уверенность в своей правоте? — с усмешкой спросил мужчина, чуть оттаяв. — Ты мне очень напоминаешь одного человека, а говорю я с тобой так спокойно, потому что знаю, что при таком родстве ты не можешь быть менее разумным и благородным, хотя и стрелял в меня без причины. — В таком тумане мне был виден только силуэт, а время сейчас опасное, — о том, что именно опасно, мой собеседник решил не распространяться. — А если все так, как ты говоришь, то, может, скажешь моё имя? — Скажу: Арамарх… Нет, Аранарт! Да, Аранарт. Я познакомилась с твоим отцом у Лоссот, он мне немного рассказал о своей семье… Я сочувствую твоей утрате и, поверь, как никто понимаю тебя.Глаза принца потемнели, он коротко кивнул, но не отвернулся и не отвёл взгляд: первое горе уже улеглось, и он мог контролировать свою реакцию.Я представилась и поинтересовалась, что он делает в этих местах. Несмотря на мой рассказ, и этот житель Эндорэ не спешил открыть мне сердце, отвечал неохотно и уклончиво. У меня же не было причин сомневаться в новом знакомце, и я предложила ему перейти брод и отужинать с моими товарищами, рассказала, что я направляюсь из Ривенделла, и со мной двое сыновей лорда Элронда. Аранарт колебался, и я пригрозила, что ему по крайней мере нужно загладить свою вину за выстрел, чего он никак не может сделать, отказываясь от моего предложения. Наконец принц решился, свистнул, из кустов бесшумно появились два воина, с такими же луками, и наша честная компания направилась к броду, который находился совсем недалеко.Сидящие у костра путники удивились моей ?свите? не меньше, чем часовой, встретивший нас первым. Но мои спутники были поражены ещё больше: кроме лордов-близнецов, у огня, совсем не пускавшем белый сырой дым, сидели знаменитые Серый Маг и Глорфиндель. Аранарт вопросительно уставился на меня. А что, не поверил бы, если бы про всех рассказала, слишком уж неправдоподобно.Но больше всех удивилась я. Нет, не так. Это слово не вмещает в себя ту степень потрясения и ужаса, охватившую меня. А все почему? Подойдя ближе, я заметила ещё две фигуры, присоединившиеся к традиционному составу. Один был старцем в длинных белых одеждах, с густой копной темных волос, тронутых сединой, длинной бородой, и тёмными проницательными глазами. Он сидел прямо и держался с большим достоинством. Рядом с ним сидел, скрестив ноги и опираясь головой на руку, второй маг — полная противоположность первого. У него были короткие волосы цвета платины, одет он был очень просто и даже не имел при себе никакого оружия, тогда как первый пользовался красивым резным посохом; вид имел чуть скучающий и, казалось, нисколько не заботился о том, насколько почтительное отношение сложится к нему у окружающих. Его лица я не видела: оно было повернуто к говорящему Глорфинделю, а сам незнакомец молчал. Наше появление прервало разговор, и все взгляды обратились ко мне и моим спутникам. И когда второй маг обернулся, я чуть не закричала, но дыхание перехватило, и я замерла, не в силах двинуться с места: желтые. Желтые глаза. Те.