Дело 9.(3) (1/1)

Кёя долго пытался оправиться после смерти матери. Он никогда не был ни к кому привязан так, как к ней. К отцу он не испытывал ничего, кроме ненависти, и каждый раз, возвращаясь в этот дом, ставший для него адом, он еле держал себя в руках при его виде.

Весть о пропаже собственного брата потрясла его. Фонг пытался сблизиться с ним, но Кёя его отвергал и всеми возможными способами отгораживался. Он видел в нём только папиного любимца и думал, что он вырастет точно таким же, как и их отец. Ему было противно от того, что у них было одно лицо, один отец, одна мать. Братской любовью тут и не пахло. Однако эта новость что-то всколыхнуло в нём, и первое, что пришло ему в голову, была мысль о том, что в этом как-то замешан отец. Что он что-то скрывает.

Оторин-старший был сам не свой. Его начинало нервно потряхивать каждый раз, когда речь заходила о Фонге, и он выходил из себя, буквально избивая жену и сына до полусмерти. Он кричал и что-то бормотал о своей фабрике чуть ли не с пеной у рта, и говорил, что все сделал правильно. Жена молча принимала удары на себя, стараясь защитить сына, и лишь смотрела на мужа глазами, отливающими холодом и жалостью, кусала губы и молчала. Её взгляд лишь задевал что-то внутри, и каждый раз, когда рука поднималась для очередного удара, его словно прошибало электрическим током. Но стоило разорвать зрительный контакт, как он впадал в большее бешенство.Соседи и учителя из школы обращались в полицию, видя, что происходящее выходит за рамки, но дело далеко не заходило. Кого-то затыкали деньгами, кого-то- угрозами, и лишь тогда, когда в других точках мира начали пропадать дети, делать вид, что ничего не произошло, попросту не получалось.Сай принял решение незамедлительно покинуть Японию. Он убежал, трусливо поджав хвост, бросив жену и сына на произвол судьбы, и после новости о смерти Ясу он ничего не предпринял.Он приложил все усилия, чтобы грязь, касавшаяся семьи только-только вступившего в свои права наследника, не просочилась и не опорочила имя его семьи. На своем пути он не жалел никого.Кёя был раздавлен и не знал, что делать дальше. Он остался совсем один. У него не осталось надежды, не осталось веры, не осталось сил, чтобы жить дальше. Единственным стимулом продолжать жалкое существование была месть. Но перед воплощением желаемого в реальность нужно было встать на тернистый путь, и он шагнул в эту бездну без всяких сомнений и сожалений.Спустя неделю после смерти матери Кёя обратился к родственникам по материнской линии, чтобы уладить некоторые вопросы. Отец Ясу сначала запротестовал, не желая, чтобы в его жизни осталось хоть что-то, напоминающее о погибшей дочери, и прогнал Кёю без всякой жалости, пообещав лишь взять на себя расходы за ее упокоение. На сторону Кёи всталстарший брат Ясу, который всегда старался защищать её от безрассудных решений отца, хоть и не подавал ей виду. Он очень жалел, что не отговорил тогда его от этого брака, видя нежелание сестры связывать свою жизнь с нелюбимым человеком. Мужчина на коленях просил отца принять Кёю, он искренне не понимал, как мог столько лет идти за человеком, который ни во что не ставит свою семью и заботится лишь о собственной выгоде. Он был первым, кто пошел наперекор отцу, бросил все и добровольно покинул отчий дом.После похорон матери Кёя объяснил своему дяде ситуацию и высказал предположения насчет Фонга. Кейсуки – так звали мужчину – перебрался в дом Кёи окончательно и стал его опекуном. У мужчины остались связи, которыми он обещал воспользоваться для поисков Фонга, но Кёя ему особо не верил. Ему было достаточно того, что на звонки из школы есть кому ответить и что в материальном плане есть на кого положиться. Отец за все это время ни разу не связался с ним, о материальной поддержке не могло идти и речи.

Кёя также сменил фамилию, взяв фамилию матери – Хибари. Кейсуки был только рад этому, видя, что Кёя постепенно встаёт на ноги. Но так ему только казалось. Глаза Кёи потускнели, и в них не осталось ничего, кроме леденящего кожу холода. Он превратился в колючего и безразличного ко всему юношу, который причинял боль другим людям, вымещая на них свой гнев. Он спутался с какой-то бандитской группировкой, члены которой поначалу его попросту унижали, но позже он захватил власть, свергнув текущего лидера, и надолго закрепил свое положение.

Его боялись и обходили стороной. В его сторону боялись даже дышать. Его боялись как учителя, так и директор, давший добро на создание так называемого Дисциплинарного Комитета, главой которого Хибари стал.Он распустил группировку, научившись у них всему, что ему было необходимо для выживания, но большинство были так впечатлены его силой воли и его идеалами, что слепо последовали за ним, присоединившись к Комитету. Кёя ничего против этого не имел и поддерживал порядок в школе с десятком лишних рук.Он сблизился с одним из членов Комитета, бывшим главой группировки, Кусакабе Тетсуей, и сделал его своим заместителем. Они, конечно, не были друзьями, но Кёе нужен был кто-то, кому он мог временно передать свои обязанности или попросить об особом одолжении, и Кусакабе как никто другой подходил для этой роли. Они не разговаривали о жизни друг друга, строго обозначив рамки, через которые преступать запрещено.

Тетсуя восхищался Хибари. Он стал для него идолом и смыслом жизни. Он стал тем, кто вытащил его из пучины отчаяния и дал цель в жизни. Он спас Кусакабе, когда тот был на грани, у той самой черты, преступив которую обратно уже не вернешься. Он был обязан ему жизнью и собирался посвятить её остаток, выполняя любые поручения и исполняя любые прихоти.В таком неспешном ритме прошел год. В свои пятнадцать Кёя сталнечеловечески силён. Возникновение каких бы-то ни было беспорядков он пресекал на корню, не жалея зачинщиков. За это время было много попыток отнять власть у Хибари, в основном – со стороны глупых новичков, стекающихся в Намимори с соседних маленьких городков, где им либо уже нечего ловить, либо у них попросту не было шансов. Последней такой группировкой, разбитой Хибари, были Мономикай – якудза, устроившие массовые беспорядки и доставившие Дисциплинарному Комитету много проблем. Во время этих бесчинств Хибари шел по следам другой группировки, слухи о которой до него доходили давно. Они обосновались в заброшенном месте, которое раньше называлось ?Центром Кокуё? и использовалось для отдыха. Слухи так же говорили о том, что их лидер – Рокудо Мукуро – сбежал из самой охраняемой тюрьмы Италии, прихватив с собой пару дружков, а позже взял хулиганов школы Кокуё под свой контроль. В итоге Хибари бы окружен со всех сторон: с одной – жалкими, но многочисленными Мономикай, с другой – более опасными и не уступающими числом Кокуё. Комитету было тяжело справляться: у врага был явный численный перевес, и все, чем Комитет мог противостоять этой ужасающей силе, был только обессиленный и сильно пострадавший в битве с лидером КокуёХибари. Он выжил и дал отпор лишь благодаря посторонней помощи, подоспевшей вовремя, в лице кучки подростков во главе с сомнительным лидером. Это был первый раз, когда Хибари не справился. Это бы первый раз, когда он подошел слишком близко к краю и почти сорвался в бездну.Как он позже выяснил, группировка подростков, подсобивших ему против банды Кокуё, называла себя ?Вонгола?. На тот момент их было несколько: два парня и девушка. Но их способности и навыки он бы вынужден признать еще тогда. Они назвали имя своего лидера, и именно в тот день имя Реборн стало неотъемлемой частью жизни Хибари Кёи.

Конец первой части флешбекаТакси резко затормозило, а затем в уши врезался резкий звук от удара,из-за чего задремавший Кусакабе знатно приложился лбом о спинку переднего кресла.

Водитель яростно матерился и жестикулировал, высунув голову в окно. Видимо, кто-то кого-то не пропустил, как понял Кусакабе, потирающий ушибленное место. Итог: огромная вмятина на желтом боку Альфа Ромео- у таксиста, и, судя по разъяренным воплям оппонента, - не уступающая по размерам вмятина на боку серого седана, разбитая фара и огромная царапина – у второго горе-водителя.

Они встали на перекрестке, перекрывая путь водителям со всех сторон. Кусакабе кинул взгляд на часы. Семь часов утра. Прекрасно. Если он простоит тут еще дольше в надежде, что эти двое смогут разойтись, то все его планы, которые он тщательно обдумал за тот короткий срок, что он добирался от временной базы Реборна к агентству, пойдут коту под хвост. А этого допускать было ну никак нельзя. На счету была каждая минута.Тетсуя перегнулся через переднее кресло и, выудив из кармана пиджака купюру в сто евро, положил ее на пассажирское сидение и покинул салон такси. Водитель не обратил на него внимания, продолжая яростную перепалку с оппонентом. Италия и сами итальянцы всегда были очень шумными, и это, пожалуй, единственное, что Кусакабе в них очень не нравилось за все то время, что он живет здесь. Хибари как-то сказал то же самое, и Тетсуя невольно улыбнулся этому воспоминанию. Он достал из нагрудного кармана соломинку, засунул ее меж зубов и, чеканя шаг, проделал оставшийся путь до агентства буквально за минут десять.На ресепшене его поприветствовала молоденькая девушка, выдавив из себя улыбку. Было видно, что она о чем-то переживает, и это притянутое за уши дружелюбие, являющееся частью ее работы, давалось ей с неимоверным трудом.-Доброе утро, синьор. Меня зовут Изабелла. Чем могу помочь? – она привстала со стула, предварительно свернув папку с фотографиями на компьютере.От глаз Кусакабе не ускользнуло знакомое лицо. Лицо Каваллоне, которого объявили пропавшим без вести. На той фотографии он улыбался, рассевшись в кресле, а по обе стороны от него сидели две девушки, закинув ногу на ногу и прижимаясь щеками к щеке детектива, прижимающего их к себе за талию. В руках у них – бокалы с шампанским, а на лицах – такая же гримаса счастья, как и у самого Каваллоне. Над их головой- праздничная лента. В тот день они отмечали чей-то день рождения.

Тетсуя прогнал ненужные мысли, едва тряхнув головой, а затем начал:-Да, доброе утро. Я должен встретиться с Верде, он в курсе о моем визите. Не подскажете, где его найти? – Кусакабе улыбнулся ей.Девушка долго осматривала его. Нечасто к ним захаживали такие странные посетители: бугаи под два метра ростом в черном костюме с прической а-ля ?я у мамы Элвис Пресли?, и при этом жующие траву. Заметив, что под её взглядом собеседник начинает чувствовать себя не в своей тарелке, она продолжила:-Простите. Да, конечно. Сейчас идете вот туда, - она перегнулась через ресепшен, навалившись на стол грудью иуказывая ладонью в коридор справа, - доходите до конца. Затем повернете налево. Правая дверь. Таблички нет, но, думаю, по звукам догадаетесь, где искать, - она присела обратно, выдохнув и поправив блузку.-Спасибо, - Кусакабе кивнул и проследовал в нужном направлении.Как только он дошел до коридора, до него донеслось:-Стойте, синьор, подождите! Я должна записать Ваше имя и фамилию в журнал посетителей. Уделите мне еще минуту, пожалуйста, - она, завидев недовольно изогнутую бровь мужчины, сложила руки в молитвенном жесте, - пожалуйста.Кусакабе пообещал, что запишется на обратном пути, и проследовал дальше, невзирая на вопли девушки, доносящиеся вслед. Если ей и влетит, то по её вине. Кусакабе здесь ни при чем.Оказавшись у нужной двери, Тетсуя зашел без стука. И правда: он больше следовал на звук. По пустынному коридору изредка пробегался яростный стук клавиш, какой-то писк и еще много чего, выделяющегося на фоне привычных звуков. Верде сидел за столом, нависнув над какой-то платой с паяльником в руках. Вошедшего Кусакабе он заметил далеко не сразу.Тетсуя отметил про себя, что с их последней встречи Бремен сильно изменился. Болотного цвета волосы стали еще длиннее и лежали на голове бесформенным кустом. Мешки под глазами стали заметнее, а щетина была явно не меньше двухнедельной выдержки. Все руки были в мозолях, которые было видно даже в том полумраке, в котором единственным источником света была настольная лампа, под которой лежала плата, завладевшая вниманием Верде без остатка. На носу все те же неизменные круглые очки в пол-лица.-Верде-сан, - поняв, что, не подай он голоса, его попросту будут продолжать не замечать, позвал Кусакабе.Руки Верде дернулись, и он выронил инструмент из рук, шипя и кидая недовольный взгляд в сторону Кусакабе.-Тц, - он вытер ладони о белый халат, что был на нем, и кивнул на стул напротив, - присаживайся.Тетсуя в два шага преодолел комнату и сел на хлипкий стул, жалобно скрипнувший под ним. Ну такое себе рабочее место. Дай бог, если было метров двенадцать квадратных. Воняло плесенью, сыростью – что, вроде бы, недопустимо для работы с техникой, - на стенах облупилась штукатурка, и повсюду подтеки. А еще стояла жуткая холодина. Как в морге.- Чем могу быть полезен? – Верде вцепился в белую железную кружку, в которой было нечто отдаленно напоминающее кофе, и сделал глоток. На губах остался коричневый след. Растворимый и совсем холодный, возможно, даже не сегодняшний.Кусакабе обреченно вздохнув, про себя думая, что такой образ жизни, видимо, присущ всем людям подобных профессий. Удобства им ни к чему.-Мне нужна помощь в одном деле, - Верде на это кивнул, якобы говоря: ?Это я уже понял?, - но для этого мне все-таки нужно быть до конца уверенным, что, играя на два фронта, вы все-таки будете склоняться к нашему, - Кусакабе сощурился, пристально наблюдая за реакцией собеседника.Тот был абсолютно спокоен. Верде поставил кружку на стол с характерным громким звуком, а затем всплеснул руками и улыбнулся:-В этом можешь не сомневаться. Зная Хибари, могу с уверенностью заявлять, что другого выбора у меня нет, - он закинул руки за голову, сцепив пальцы в замок, и откинулся в кресле, делая пару оборотов вокруг своей оси, - ты же по его просьбе пришел?Кусакабе продолжал наблюдать за ним. Да, у Хибари в организации было имя, был авторитет, и к нему прислушивались, зная, что последует за непослушанием. Он бы одним из лучших людей Реборна.-Не совсем, - Тетсуя думал, как бы поаккуратнее выложить все то, что нужно, и при этом не сболтнуть лишнего. Все-таки Верде он доверял не до конца. Точнее, не доверял совсем, но вынуждала необходимость,- нужно разработать для этого антидот, - Кусакабе потянулся в карман и выудил оттуда фиолетовый пузырек с надписью ?Ядовитый Скорпион? и поставил ее на стол напротив Верде.Тот мгновенно принял нормальное сидячее положение. Выражение его лица в данный момент стоило многого: лицо вытянулось в удивлении, зрачки расширились, а на сомкнутых в узкую полоску доселе губах – безумная улыбка безумного ученого, дорвавшегося до чего-то особенного.-Это же..?-Да, - перебил Кусакабе, - последняя разработка Ядовитого Скорпиона, - он достал из внутреннего кармана мобильник и, открыв галерею, протянул его Верде. Взял, - тут может быть какая-то полезная информация, которая поможет в создании антидота. Также есть информация и о других ее разработках.Верде не переставал безумно улыбаться. Получить в руки разработки Ядовитого Скорпиона, жертвой экспериментов которой являлся на протяжении долгих лет, - большая удача. Верде долго бился над решением этой проблемы, посвятив этому большую часть времени, проведенного им в качестве главного разработчика мафиозной организации Реборна. Это – большой куш, ключ во многие двери, огромный прорыв, который поможет осуществлению многих планов. Но, конечно же, прежде всего – освобождению затуманенных разумов, до которых Верде не может достучаться до сих пор.-Я не знаю, как ты это сделал, - Верде поправил очки и стер рукавом халата пот со лба, - но, черт возьми, вынужден признать, что ты хорошо постарался. Можно полюбопытствовать? – Верде посмотрел прямиком в глаза Кусакабе, пытаясь найти там ответ. Он кивнул, - зачем тебе это?Кусакабе, прежде чем дать ответ, предварительно обдумал все. Если Верде все-таки доложит наверх о том, что ему на блюдечке преподнесли разработки Ядовитого Скорпиона, да еще и сторонник Хибари, которого сейчас разыскивают отпетые головорезы Реборна, то головы Кусакабе не сносить. С другой стороны, от того, что он умолчит о том, что антидот нужен Хибари, ему легче не станет, так как это итак лежит на поверхности. Уж кто, а Хибари ни в чьем, кроме своего, спасении не заинтересован, и об этом многим известно.-Для Хибари-сана, - губы Верде снова сомкнулись в тонкую линию, - и времени совсем мало. Я надеюсь, что у тебя получится. А если нет… - Кусакабе закусил губу, думая про себя, что ему придется делать в таком случае.-Ты меня недооцениваешь, - Верде встал, шумно отодвинув стул, на котором сидел, и уперся ладонями в стол, перегибаясь, - просто дай мне пару часов, и твой драгоценный босс будет как новенький, - он обошел стол и, пройдя в противоположный конец комнаты, раздвинул шторы, прикрывающие стеллаж.Кусакабе молча наблюдал за ним. За шторой оказалась портативная лаборатория, с которой Верде в буквальном смысле сдувал пыль. Он перенес её на стол, смахнув с него все – в том числе и плату, над которой он корпел до прихода Тетсуи.

Последний чуть отодвинулся, продолжая наблюдать.-Если позволишь, - он кивнул на телефон Кусакабе, - я распечатаю фотографии. Так удобней, - и, не дожидаясь какого-либо согласия, вылетел пулей из кабинета, прихватив мобильник.Кусакабе ошалело смотрел на хлопнувшую дверь, думая, что все-таки обратился к нему не зря. Все-таки он самый настоящий гений, имя которого еще прогремит на весь мир. В этом сомнений не было ни у кого.