Глава 7 (1/1)

Музыка в клубе гремела сплошной стеной.Томми сидел за столом вместе со своими знакомыми ребятами-журналистами. После их совместной командировки в Бейрут они здорово сдружились и иногда, совершали подобные совместные вылазки в клуб,?— развеяться и напиться.Напиться Томми удавалось безо всяких угрызений совести, а вот развеяться удавалось редко.—?В этом году премию решили разделить в два этапа,?— коллеги обсуждали очередной конкурс портретной журналистики. Как всегда, бурно. —?Выставлять по одной работе от каждого автора. В принципе, никаких изменений в номинациях…Томми вполуха слушал разговоры, думая о своем.С момента их выяснения отношений с Адамом прошло уже несколько дней, а у него перед глазами все еще стояло выражение лица Ламберта в ту минуту, как он назвал ему имя ЛеБорна. Это была странная смесь сожаления, вины и, почему-то, обиды. Детской обиды, когда малыша отчитывают за неубранные за собой игрушки, попутно грозя эти игрушки выбросить в окно.Адам очень напоминал того малыша, который обижен на то, что его ругают и одновременно, не верит в то, что ругают по-настоящему.В тот раз Ламберт не произнес больше не слова, хотя Томми и приготовился к пространным объяснениям. Адам же просто поднялся и вышел из гостиничного номера, закрыв за собой дверь, словно это была не дверь, а театральный занавес.—?Томми,?— Рэтлифф только сейчас заметил, что Арчи обращается к нему, пытаясь перекричать гул музыки, которую сам Томми воспринимал фоном и не обращал на нее никакого внимания.—?Что? —?спросил он, оглядывая их стол. Многие уже разошлись кто куда, кто направился танцевать, кто к барной стойке, а кто и еще дальше?— в чиллы и вип-кабинеты. —?Поздно уже, Арчи. Я пойду.—?Пойдем вместе, мне тут уже тоже изрядно надоело.Адам приехал в Джуллиард после репетиции в театре.Отпустил Кира, предварительно просмотрев все, что ему приготовил из срочного незаменимый его референт, и отпустил домой, заверив, что вполне обойдется и самостоятельно. Здесь и дел-то немного, все уже распланировано и утверждено.Он по привычке устроился на подоконнике, посматривая во внутренний дворик школы.Был ранний вечер, конец теплого городского лета, Нью-Йорк остывал от дневного солнца. Фонтан дворика уже был подсвечен и матово-опалово пенился в наступающем вечере.А здесь, внутри королевства, отгороженного от остального мира балетными станками и музыкальными пюпитрами, здесь все еще не умолкали звуки музыки и шарканье об пол балетных туфель.Ламберт повернул голову и взгляд его упал на огромную фотографию, висящую на стене прямо напротив окна.Это была та самая знаменитая фотография, сделанная Томми в то время, когда они только-только начинали встречаться. Пять лет назад, а казалось, в прошлой жизни. Когда все еще было простым, ясным, без подозрений и проблем. Один неповторимый прыжок Адама Ламберта?— высокий, чистый, абсолютный.Адам поднялся и вытащил из ящика своего рабочего стола блистер с таблетками.—?Надеюсь, ты не сядешь за руль в таком виде? —?Арчи пристально всматривался в томмино лицо, но тот упрямо отводил взгляд. —?Ты здорово набрался в клубе, друг мой.—?Такси поймаю,?— Рэтлифф качнулся, Арчи мягко поддержал его, взяв за руку.Почувствовав, что пальцы журналиста уже слишком долго задерживаются в его ладони, Томми, все-таки, поднял глаза на мужчину.—?Я не понимаю, Томми,?— произнес Арчи вполголоса. —?Почему ты не хочешь идти до конца? Боишься?—?Чего мне бояться? —?усмехнулся Рэтлифф. —?Мне давно уже не семнадцать лет.—?Тогда в чем дело? —?журналист остановился, не выпуская из своей руки томмину ладонь. —?Ты же сам сказал, что свободен от всех обязательств, мне показалось, что там, в Бейруте…—?Арчи,?— в голосе Рэтлиффа явно прозвучала досада. —?В Бейруте мы постоянно рисковали, если не жизнью, то вполне возможно, здоровьем или свободой. Это была такая волна адреналина. И то, что я позволил тебе зайти немного дальше, чем мне бы самому хотелось, поверь, это не означает, что между нами сразу же возникли какие-то чувства.—?Прости, Томми, я ничего не могу с собой поделать. Все время так и вспоминаю тот поцелуй.Журналист остановился прямо посреди тротуара и преградил путь Томми. Тот отбросил челку с глаз и посмотрел на него, слегка улыбнувшись самыми кончиками губ.Арчи почувствовал, как будто бы электрический заряд прошил его насквозь. Он притянул Рэтлиффа за шею и приник к его манящим губам.—?Поехали ко мне, я умоляю тебя,?— прошептал он прерывающимся от нахлынувшей страсти голосом.Адам смотрел на себя в зеркало репетиционного класса.По традиции, целая стена справа от классных окон полностью была зеркальной. В углу стоял рояль с закрытой крышкой. Под балетным станком была брошена верхняя одежда Адама, а сам он был с обнаженным торсом и в одних трико с толстыми гетрами, плотно охватывающими его икры.Адам отрабатывал связку прыжков из второго действия. Диагональ прыжков должна была повторять диагональ ЛеБорна из первого действия, но более совершенно и мужественно. Альберт Адама продолжал страдать молча, замкнувшись с своем горе, в своей вине. Только желание найти могилу своей возлюбленной вызывали в нем хоть какие-то проблески чувств.Получалось не очень. Ламберт пытался абстрагироваться от своей собственной ситуации, и снова и снова терпел неудачу. Отгородиться от Рэтлиффа не получалось.И, сорвав очередное антраша, Адам не стал подниматься на ноги, а просто дополз до зеркальной стены и прислонился к ней горячим лбом.Дверь в коридор тихо приоткрылась, и Габриэль легко опустился на пол возле своего балетмейстера. Тот даже не обернулся.—?Ты опять не отвечаешь на сотовый,?— вполголоса произнес ЛеБорн. —?Я звонил тебе несколько раз.—?Я был занят,?— не меняя позы, отозвался Адам. —?Мне нужно репетировать.—?Тебе нужно отдохнуть,?— Габриэль положил руку на плечо Ламберта. —?Ты совершенно вымотан.—?Это ничего,?— Адам отстранился от зеркала и посмотрел на них обоих сквозь отражающую поверхность. —?Это ничего не значит. Я должен танцевать.—?Это не танец, это пытка для тебя. Все через боль,?— молодой танцовщик так и не убрал руку, а начал тихонько поглаживать Адама по предплечью. —?Так не должно быть.Адаму почему-то вспомнилось, как тогда, в прошлой жизни, когда он уставал в классе до бесчувствия, Томми просто держал его за руку. Они могли так сидеть часами: не шевелясь, сцепив руки, так, что не понятно было, есть ли движение в подушечках пальцев, или нет. Они просто держали друг друга за руки.—?Ты же с самого начала все знал, Габриэль.—?Конечно,?— ничуть не удивившись, откликнулся танцовщик. —?Это было вполне очевидно.—?Почему же ты согласился на это? Ведь партию в спектакле ты получил совершенно заслуженно, тебе бы только помешала связь со мной, слухи и сплетни никуда бы не делись.—?Ничего мне не помешало, не беспокойся. А согласился… Наверное, по той же причине, что и ты?—?Зачем ты рассказал все Томми? —?Адам наконец, стряхнул с себя руку Габриэля и посмотрел ему в глаза. —?Тебе от этого разве стало легче?—?Не стало! —?голос премьера зазвенел от сложной гаммы чувств. Здесь слышалась и обида, и злость. —?Пусть и ему тоже достанется!—?Габриэль! —?Адам повысил голос и ЛеБорн тут же остановился. —?Того, что ты рассказал, уже не вернешь. Я сам виноват. Теперь все равно поздно.Арчи так и втянул Томми внутрь своей квартиры, не прекращая лихорадочно целовать его. Эта страсть и горячность передалась Рэтлиффу и он даже не вздрогнул, когда Арчи рывком стащил с него футболку с длинными рукавами. В свете настольной лампы замельтешили его готические татуировки.—?Наконец-то,?— неразборчиво бормотал журналист, гладя Томми по бокам, звякая пряжкой его джинсов, и подталкивая его к порогу спальни. —?Мне кажется, что я влюблен в тебя, малыш, просто влюблен на всю голову…Томми словно отбросила назад мощная невидимая пружина.Будто опомнившись, очнувшись от наваждения, он уперся своим знаменитым взглядом-как-выстрел в опешившего от неожиданности Арчи.—?Нет,?— выдохнул Томми. —?Нет, ничего не будет, я не смогу, нет, извини…Несколько минут текли нескончаемую вечность.

Арчи отошел к окну и вытащил из пачки сигарету. Закурив, он посмотрел на Томми, который надевал свою футболку, путаясь в ее рукавах.—?И все-таки, почему? —?пожав плечами, спросил журналист.—?Я не могу тебе объяснить, это не просто.Томми подтянул джинсы и вышел в ночь, не попрощавшись.