Все скроет ночь немая (1/1)

Мириады леденящих капель исторгались из облаков, стуча по крыше особняка, и мерцающие звёзды скрылись, когда Ниннин согласилась, дрожащими руками хватая Дженни за запястье. Темноты Ниннин боялась. Ещё с детства, когда осталось в своей комнатке одна, а бабушки и погибших родителей не было рядом. Не было и Дженни, ведь та, по её мнению, не хотела проводить время с младшей, запирая дубовую дверь.Она крепче сжала запястье старшей, когда двое вышли из комнаты, идя по коридору. Босыми ногами касалась холодного паркета, и они заледеневали вместе с хрупким телом, одетым лишь в ночную сорочку.Ниннин ненавидела Дженни всем сердцем, не забывая детскую обиду, но темноты она боялась намного больше. И эти чувства затмевали всё вокруг: громкие капли дождя, громко ударяющиеся о стекла, холодную руку сестры и омерзительные поступки, остающиеся шрамами и ожогами на лице старшей.Девушке казалось, что кто-то тихо шепчет слова страшной колыбельной, находясь сзади, и скрип полов заставлял кожу мурашками покрыться, что та даже вскрикнула.—?Ты ребёнок? —?спросила её Дженни, рука которой начала неприятно болеть из-за сильной хватки.—?Н-нет,?— заикнувшись, ответила младшая, прижимаясь к ней всё ближе.—?Тогда почему так ведёшь себя?—?Страх не имеет границ. Боятся взрослые, дети,?— прошептала девушка,?— он распространяется и на животных, что сразу же спрячутся в безопасном месте. И я боюсь лишь темноты,?— неловко добавила затем.—?Разве человек не опаснее темноты? —?произнесла Дженни, расплывшись в улыбке.Ниннин промолчала, соглашаясь с её словами, но свою руку убирать не стала, так как всё ещё боялась, и раскат грома в небе заставил страх проникнуть в тело, сжаться сильнее.—?Люди, которые хотят казаться сильными, всё же имеют такие глупые страхи. Забавно,?— хмыкнула Дженни. —?Все твои друзья боятся страшилок, а ты темноты. Словно маленькие дети,?— смешок слетел с её уст.—?Ты ведь тоже чего-то боишься,?— недовольно произнесла Ниннин, а на периферии сознания промелькнули моменты, где они с сестрой, совсем маленькие, так же спорили, не уступая друг другу.Они могли спорить о том, в чьих руках бабочка красивее, или о том, что облака на сером небе имеют форму животных, когда Ниннин кричала в ответ о неправильном представлении Дженни. ?Облака всего лишь облака. Они не могут быть похожими на животных?, а сестра говорила в ответ: ?Но наше воображение может придать вещам более особенный смысл, пока мы этого хотим?. Такие воспоминания придавали губам улыбки, но Ниннин теперь знала, что в красных глазах облака стали просто облаками. Серым или белым пятном, которое она едва могла разглядеть.—?Я ничего не боюсь,?— ответила ей Дженни.—?Но…—?Страх постиг меня, когда я была младше, это сделало меня сильнее. Поэтому я ничего не боюсь, так что заткнись и следуй за мной,?— та повела младшую в сторону своей комнаты, дверь которой была распахнута.Тело Ниннин задрожало, стоило холоду комнаты коснуться худеньких ножек. Темно и сыро. Малышка с большими глазками не чувствовала того тепла, что было в её комнате, не чувствовала улыбок и доброты, что наполняли бы это место, лишь недалеко от кровати был большой и красивый кукольный домик, а рядом с ним и куклы. Эти куклы завораживали, привлекали внимание своей необычностью, заставляя завороженно смотреть на прекрасные создания, что Ниннин даже подошла ближе, чтобы рассмотреть. Они поражали её пропорциональностью и точностью деталей?— пальцы на руках с тонкими пластинками ногтей, глаза совсем как настоящие, и, смотря на них, складывалось ощущение чего-то невероятного. Они смотрелись совсем как настоящие, и девушка не могла не смотреть на них: фарфоровую куклу бабушку в вязанном свитере и очками, спадающими с переносицы, мальчика в полосатой пижаме, немного полноватого, но такого милого, и девушку с красивыми рыжими косами, небольшими веснушками.И между тремя маленькими куколками было лишь одно: настоящие, мёртвые глаза кукол, в радужках которых Ниннин могла разглядеть страх.—?Нравятся? —?подошла к ней Дженни, довольно улыбаясь.—?Да,?— кивнула младшая,?— но как ты их сделала?—?Волшебная палочка и пара заклинаний из книги,?— произнесла она, а затем схватила сестрёнку за плечи, развернув к себе и желая, чтобы внимание было обращено лишь на неё.И Ниннин впервые за столько времени смотрела на когда-то родное лицо: на красные глаза, возле которых виднелось множество шрамов. От ветвей. И ожоги на шее, руках и, вероятно, теле, скрытом за чёрным атласным платьем. От огня. И Ниннин впервые за столько времени поняла, сколько боли причинила ей.Между ними повисло молчание, и остались сантиметры воздуха, когда Дженни подошла намного ближе, практически шепча в губы:—?Не хочешь провести со мной эту дождливую ночь?Ниннин поддалась, не слыша, что три куколки кричали уходить, бежать далеко, не оглядываясь. Ниннин поддалась губам с вишнёвым привкусом, неуверенно касалась шеи, слыша неприятное шипение от боли, а затем и вовсе растворилась в приятных ощущениях. В манящих поцелуях, где Дженни над ней властвовала, как и луна, звёзды на тёмном небе.Ей хотелось запомнить эти первые ощущения, эту первую близость, то, как Дженни опустила её на спину, вжимая в матрас старой кровати, наклонилась, нашёптывая приятности на ушко. Ниннин обвила шею руками, в ответ целуя мягкие губы.Девушке казалось, что она задыхается от неправильности ситуации, в которой оказалась, но вместе с тем продолжала смотреть в глаза сестры, в которых образ Ниннин размывался. В глаза, в которых не было места влюблённости, лишь желание собственными руками лишить счастья.Лишить её искорок. Закрыть мир, как и Ниннин закрыла ей его в детстве. Запереть её в изящном кукольном домике, превратить в маленькую куколку, стеклянный взгляд которой будет направлен лишь на Дженни. Лишь на то, как она медленно будет убивать каждого жителя маленькой деревни.Ниннин неуверенно расстегнула платье Дженни, материал которого приятно касался вздымающейся груди, смотря на поднимающиеся уголки губ Дженни. Улыбку, за которой она скрывала своё истинное желание лишить всего в ночь, когда луна обретёт ярко-красный оттенок.—?Не сдерживайся, малышка,?— шепнула Дженни, расплывшись в хитрой улыбке.***Ниннин не чувствовала рук и ног, когда очнулась. Всё казалось вовсе размытым, непонятным, тело дрожало то ли от холода, то ли от страха перед тем, кто нависал над девушкой. Она ощутила, как холодное лезвие ножа коснулось грудной клетки, от того и истошный крик сорвался с уст.—?Тише, куколок разбудишь,?— послышался голос Дженни, Ниннин пыталась задёргаться, высвободиться из оков, но что-то тяжёлое мешало.Дышать становилось всё труднее, дыхание спёрло, страх поглощал все мысли, и паника настолько охватывала её, что вопли разносились из одинокой комнаты Дженни, где девушка мастерила себе маленькую куколку Ниннин.—?Я думаю, что сердце тебе больше не нужно,?— прошептала Дженни, разрывая острым ножом сосуд и вытаскивая из груди орган, затем выбрасывая его в мусорное ведро возле.—?Что ты д-делаешь? —?губы начали дрожать, слёзы скатывались по щекам, а воздуха в лёгких и не осталось, будто кто-то без рук душил Ниннин.—?Тише, не плачь. Иначе глазки выпадут,?— произнесла старшая, погладив по головке,?— я вставила тебе рубины в глаза. Что скажешь? Тебе ведь нравится?—?Прекрати! —?закричала Ниннин. —?Прекрати всё это! Остановись! —?голос Дженни будто пробирался под корку мозга и гнил в нём, порождая ужас.—?А ты остановилась? —?она внимательно рассматривала сестрёнку, читая в ней те же чувства, когда мир словно железным ключом закрыли, как и когда-то её комнату.—?Прекрати! Остановись! —?продолжала кричать та до хрипоты в голосе.—?Остановилась ли ты, когда я умоляла не трогать меня? Остановилась ли ты, увидев те шрамы и ожоги? —?её руки коснулись шеи младшей, сильно сжимая его. —?Сжалилась ли ты надо мной, зная, какую боль я ощутила? Нет, Ниннин. Тебе было мало. Вы каждый день убивали меня,?— тихо произнесла Дженни, ощущая, как почти безжизненное тело пытается выжить, не задохнуться.—?Прости меня,?— прохрипела Ниннин.—?Мне не нужны твои извинения,?— ногти впились в белоснежную кожу до крови?— ты будешь одной из моих куколок. Будешь стоять там, рядом с ними. Твоей бабушкой, лучшим другом и подругой. Будешь вечно наблюдать за тем, как деревня постепенно опустеет, и ты ведь даже ничего не сможешь сделать. Тебя никто не услышит.Тонкие пальцы лишали возможности жить, заставляли биться в агонии, шептать тихое: ?прости?.И снова ночь, где яркая луна и сверкающие звёзды скрыли всё. И немыми куколками остались те на запылённой полке.***Одинокая фигура девушки, в чёрном атласном платье, открывающим вид на красивые ключицы, и стройность Дженни, возвышалась над маленькой деревней, на которую она смотрела из окна своей старой холодной комнаты. На опустевшую деревню смотрели и маленькие куколки, расположенные на её полках. Куколки с мёртвыми сердцами и живыми стеклянными глазами. Лишь у одной в глазах были рубины, и от того она казалась красивее, что каждый посетивший эту комнату человек не мог отвести взгляда от великолепия игрушки.Игрушки, которую Дженни среди всех больше любила.Любила или просто ненавидела настолько.Она отпила красное вино из стеклянного бокала и улыбнулась прекрасному виду, пустому, как её сердце.Только оглушительный стук в дубовую дверь ветхого особняка заставил метнуть взгляд в противоположную сторону. Дженни спустилась по лестнице медленно, удивлённая от того, что не ожидала посетителей в такой час.Она распахнула дверь перед носом девушки, упорно стучавшейся, визит которой заставил настроение одинокой девушки подняться, скрасив оставшееся время.—?Здравствуйте,?— та расплылась в милой улыбке, почувствовав себя неловко. Но Дженни не видела, как её глаза рассматривают настоящее изящество перед собой. Её красную радужку глаз, невероятную, совсем не похожую на остальных людей, её пухлые губы и прекрасный стан, заставивший сглотнуть, почувствовать себя изуродованным самой природой. Казалось, сама фарфоровая кукла Дженни, которые Джису как-то видела продающимися на аукционах,?— я ваша новая соседка. Меня зовут Ким Джису.—?Но деревня кажется совсем уж тихой? —?в ответ одарила её улыбкой девушка, хитрой и лживой, как звёздочки в сжавшемся до маленьких размеров сердца.—?Да,?— произнесла та, поправив лёгкие кудри,?— а вы единственная, кто живёт рядом. Я принесла вам печенья,?— и вновь неловкая улыбка.—?Ким Джису, вам нравятся куклы? —?задала ей вопрос та, чувствуя, что немая ночь вновь скроет крики кукол. —?Не хотите посмотреть на моих фарфоровых кукол?