Глава 6 (1/2)
Только я начал клевать носом, подстраиваясь под вредный мотор вертолёта, который рычал подо мной, как дверь снова открылась, и двое громил, схватив меня за руки, выволокли из вертолёта. Я находился на какой-то взлётной площадке, и меня вели к главным дверям, у которых стояла довольно грозная на вид охрана. Впереди меня гордой походкой шествовал Италия. Его длинный чёрный плащсвободно развивался при ветре.Мы зашли в большое помещение, снабженное большими окнами и пыльными трубами. За моей спиной хлопнула железная дверь. Стуча каблуками, мы двинулись вдоль этого странного и зловещего зала. Я к тому времени уже перестал волочить ноги и шёл самостоятельно. Я даже не думал о сопротивлении — видя, какие громилы держат меня за руки, я предпочёл их слушаться и не паниковать.— Господин Италия, постойте! — к нам быстро приближался какой-то мужчина в элегантном костюме. Его светлые волосы были аккуратно уложены назад, а на носу красовались очки.— Чего тебе? — спросил итальянец, и его леденящий голос заставил меня вздрогнуть от страха.
— Вы... вы... — светловолосый мужчина покосился на меня и брезгливо затряс руками. — Это же... это же...— Хватитуже заикаться! — приказал ему Италия. Когда он говорил на повышенных тонах, он казался ещё более страшным, чем прежде. — Нам нужно отвести его Америке — пусть сам с ним разбирается. Я думаю, ему это покажется занятным...— Ага, — признался мужчина в офисном костюме. — Явиться с того све...— Меньше слов — больше дела! — скороговоркой оборвал его парень и снял фуражку. — Веди его, а я пойду к своему брату.Он удалился и оставил меня наедине с двумя громилами и этим странным мужчиной. Я долго смотрел на его квадратное, довольно грубое лицо, но никак не мог понять, кто же это был.
— Пошли, — махнув рукой, сказал "секретарь", и мы двинулись в противоположную сторону. Мы вышли в узкий, но длинный коридор, где было темно и душно, как в сауне. Шли мы не так быстро, но мне не хотелось разглядывать однотипные стены, потому я предпочел смотреть на таинственного "секретаря", который шёл во главе нашей скромной свиты. Его широкая спина, крупные мускулы за прочной тканью... кто бы это мог быть? И тут меня осенило.— Германия!
— Ты чего орёшь?! Ясно же, что не Гондурас, — обидчиво ответил мне немец. Теперь же его голос звучал намного увереннее, чем в тот момент, когда он разговаривал с Италией. — Странно всё это...Я же своими глазами видел... — он стиснул руки в кулаки и зашипел. Что он хотел этим сказать, я не знал, но, видя его реакцию на меня, я понял, что стал для него новым и необъяснимым явлением.
— Сегодня Феличиано раздражительнее обычного, — продолжил вдруг он. — Он хотел поймать Францию и отомстить ему, но у него опять ничего не вышло.— За что он хотел отомстить? — спросил я.— Не прикидывайся дурачком! Ты сам там был и всё сам прекрасно видел, — огрызнулся Людвиг.
— А... эм...
— Жалко мне парня, — сказал грустно Германия. Скорее всего он говорил с самим собой и не нуждался в собеседнике. — Хоть он меня и недолюбливал, но в нём явно что-то было такое... особенное.— О ком это ты? — спросил удивлённо я. Честно говоря, я никак не мог понять о ком шла речь и почему о нём говорили в прошедшем времени.
Немец сбавил скорость.
— Прекращай уже придуриваться! — рявкнул он, гневно раздувая ноздри. В его глазах блеснул знакомый мне огонёк моего старого-доброго Германии, которого я очень хорошо знал и уважал. — Ведёшь себя, как кретин! Я о Романо говорю, о ком же ещё? Вообще, я бы сам с радостью скрутил бы тебе голову за то, что ты позволил Франции сделать "это" с парнем.— А что он сделал?— Прекрати так нагло задавать вопросы, как будто я тебе друг! Из-за вас обоих он теперь в глубокой коме лежит, а ты тут... э-эх... Я бы убил тебя, не будь нужен ты Джонсу.Франция? Романо? Кома? Я представил себе, как выгляжу со стороны — вытянутое, побелевшее лицо и глаза размером с чайные блюдца. На меня орали, меня гнобили, и всё из-за того, что всем казалось, будто перед ними восстал из мертвых Англия из их мира.
Коридор вывел нас на лестничную площадку, по которой мы начал постепенный спуск, где было ещё жарче, чем наверху, и где из труб вылетал густой и влажный пар. Я старался держаться от него подальше.Сколько мы не шли по этому странному месту, я всё ломал голову, где же я? Возможно, это было подземелье какого-то аэропорта или старенького завода, о существовании которого я не знал.Также меня искренне поражало то, что в этом мире Италия был сильнее и стократ злее Германии. В моем мире Людвиг всегда был строже, крупнее и умнее наивных братьев-итальянцев.
Мы вошли в небольшое помещение, где светила одна единственная лампа, в центре находился стол с растянутой до краёв картой мира, а возле неё стояла высокая фигура. Я не смог не распознать в этой фигуре Америку. Он не поворачивался ко мне, но даже несмотря на это, я ощущал исходящую от него мощь. И что-то еще. Ах да - угрозу.
Германия жестом показал, чтобы верзилы остались у порога, а сам, подойдя к Америке, что-то шепнул ему на ухо. И только затем фигура зашевелилась.— Вот как, — услышал я знакомый, но при этом абсолютно чуждый мне низкий голос. — Вернулся с того света?Когда он повернулся ко мне, я увидел на его лице печальную ухмылку. Глаза поблёскивали неодобрительный огоньком, а одну тонкую бровь рассекал огромный розовый шрам. Увидев его лицо, я взволнованно закусил нижнюю губу. Это был другой человек. Похожий на моего Америку, но другой.
Он медленно подошёл ко мне, всё ещё улыбаясь, а когда его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от меня, я невольно сглотнул и почувствовал, как слюна болезненно заскребла по сухому горлу.
Его рука небрежно схватила меня за подбородок, и я недовольно поморщился. Совсем недавно то же самое проделывал со мной Франциск, поэтому мне это начинало уже немного надоедать. Но тут Америка внезапно схватил меня за волосы на затылке и больно дёрнул мою голову влево. Я зажмурил от боли глаза, стараясь не подавать лишнего звука.
— Ты не клон, — тихо сказал Альфред. — У тебя нет отметины на шее, как у остальных. Это значит...— Отпусти, — хрипло приказал я, хотя недавно клялся себе молчать.
— Ты сейчас не в том положении, чтобы мне указывать, — однако пальцы он разжал, позволив мне выпрямить спину. Как только боль на затылке утихла и я уже собрался начать свою родительскую ругань, как вдруг американец стащил с меня пальто и, не дав мне запротестовать, сорвал с меня рубаху.
— Удивительно, — проводя перчаткой по моей грудной клетке, сказал Альфред. От его прикосновений моя кожа покрывалась мурашками. — Ни шрама, ни царапины... ничего... Как же так? Это... это просто невозможно!"Не боись — смерть была быстрая и безболезненная. Нож попал прямиком в сердце", — пропел хрипловатый голос Франциска в моём мозгу. Так во-от, что искал Альфред — отметину на моей груди, которая доказывала бы мою трагическую смерть. Но её не было — и это его сбивало с толку.
— Как же ты, чёрт тебя возьми, вернулся? — спросил он, опуская руку с перчаткой. — Как? А? Можешь не отвечать. Я знаю, кто такое может сделать... Франция — старая крыса — всё-таки нашёл способ призывать мертвецов.Его наивные выводы ничего не вызывали во мне, кроме сдержанной улыбки. Он же не знал, кем я был на самом деле. Тот Англия действительно был мёртв, я этого и не отрицал, но ведь Альфред об этом не знал. И поэтому он не торопился причинять мне вред. Боялся, наверное, что я снова приду за ним с того света.
— А ты-то что думал? — наигранно рассмеялся я. — Возомнил себя пупом земли, да? Решил, что, раз убил своего бывшего опекуна, то отныне и впредь тебе всё дозволено?— Замолчи! — завизжал Альфред. Стоявшие позади него солдаты взволнованно заметались.— Что ты наделал? — продолжал я, говоря как можно спокойнее, но не без насмешки. — Тебе всегда всего было мало, так ведь? Решил погубить и Европу. Знаешь, кто ты после этого? Ты...Альфред достал из заднего кармана маленький револьвер и ткнул им в меня. Его глаза наполнились влагой, потому я на секунду замолк и напрягся.— Закрой рот!— И что ты сделаешь? — спросил я, чувствуя во рту слабый привкус меди. — Убей же меня. И я всё равно вернусь... вернусь за тобой! — Альфред тряс своим оружием у меня перед носом, но стрелять он не собирался. Он не догадывался, что я всего лишь блефовал. Он не знал, что всё в моей душе замирало, как у побитого трусливого зайца, и что я вот-вот готов был упасть к нему на колени и молить о пощаде.