Часть 2 (1/1)

В чем-то Геральту даже нравился этот новый мир. Теперь было проще затеряться среди людей, которых стало гораздо больше. Таких как он уже не воспринимали за ведьмаков, скорее за странных байкеров. Ведьмаки оставались городскими легендами, как и чудовища. Самих ведьмаков осталось немного. Из волков лишь он и Ламберт, пара-тройка Котов, разбежавшихся по миру, и где-то все ещё ходил один из Школы медведя. Большая часть из них монетизировали свои способности, как Ламберт, ставший наемником и больше не заботящийся ни о чем. Либо же пошли в военное дело. И только Белый волк, как сраный дуб упёрся в то, что он продолжит ведьмачье дело. Всё равно теперь все чудовища были его. Это было как и в те времена, что он в итоге оставался самым бедным из ведьмаков, хоть в сравнении со многими людьми он мог и считаться обеспеченным. По крайней мере, ему не приходилось заботиться о постоянном жилье, что экономило кучу средств. Ему нравилось оружие. На технологии ему было плевать - с мобильным телефоном разобрался и хватит. Но вот все новое и новое оружие стало его небольшим хобби. Многим он даже не пользовался, в основном комбинировал мечи и модифицированные под ведьмаков пушки. Но Йеннифэр как-то сказала, что у него появилось хобби. У него никогда не было хобби. Но коллекционировать оружие ему нравилось. На многое в новом мире он мог просто забить. Это не касается его, а он не касается этого. Все тенденции, всё развитие - ему плевать. Единственное, что давалось ему сложно в новом времени – тишина. Некогда блаженная и желанная, теперь давила изо дня в день в пустой машине на ночной дороге. Он пытался не быть один. Они снова пытались построить что-то с Йен. И с Трисс, которая в итоге сказала, что если он ещё раз попробует с ней встречаться, то она сделает его импотентом. Он пытался и с незнакомыми ранее людьми. Те говорили, что с ним просто невозможно, потому что максимум, который он может им дать – постель. Ему все равно на них, а они уставали даже пытаться. Чародейки говорили проще: он не любил никого из них, и нужен ему был только Лютик. Лютик, который погиб еще в те времена, когда Геральт мог считать, что у него самого была жизнь. Смирение пришло к нему не сразу. Лет двести он был едва ли не отшельником, бросающимся на людей. И только когда он стал замечать отдаленно знакомые лица в стремительно меняющемся мире, Йен сказала, что, так или иначе, кто-то в определенный момент перерождается. Кроме них. Кроме тех, в ком есть часть того мертвого мира. И тогда Геральт обрёл какой-никакой покой. Он никому не говорил, но после того, как бард только заболел - ведьмак заключил сделку с судьбой. Лютик стал его предназначением. И потому Белый волк даже не пытался его искать. Судьба сама сведёт их даже после смерти. Но он ждал слишком долго. Со смерти Лютика прошло больше семисот лет, прежде чем судьба встала на сторону Белого волка. Геральт терпеть не мог множество типов современных людей. Но особое место занимали эти тупые подростки, строящие из себя дохуя охотников за паранормальным. Шастали по едва стоящим заброшкам с кучей оборудования и с умным видом спрашивали, есть ли что-то в пустоте. И, конечно же, Лютик оказался в компании таких дегенератов. Но даже с первого взгляда он слишком уж отличался от них. Это было брошенное здание в зоне, которую ведьмаки называли аномальной. Каждая зона, где есть что-то по их части - аномальная. И когда эти придурки в самом деле увидели призрака, то с визгом выбежали из здания мимо Геральта, который только подъехал. Внутри остался только один, кто стоял едва ли не со скучающим видом, сложив руки на груди и оценивающе оглядывая ведьмака. Геральту тогда стало максимально похуй и на подростков тех, и на призрака, который наверняка тоже ахуевал от наглости мальчишки. - Ну и хули ты уставился? Это по твой части, разве нет? - сказал ему тогда Лютик и указал на несчастную нечисть. – Пошел. Парень не мог тогда уйти от него, Геральт знал это. Предназначение не позволило бы. И так было проще. Потому что Лютика не могло не тянуть в ответ. Это не создавало в нем чувств, но давало ведьмаку шанс все рассказать. И оглядываясь в то время, Геральт осознавал, что совершил главную ошибку ещё в тот момент. Лютик просто назвал его ебанутым, когда ведьмак, не церемонясь, выпалил ему все об их прошлой жизни, избегая разговоров о том, как именно он его тогда потерял. И первым делом, когда они приехали к Йен, Лютик спиздил у нее бутылку виски. Чародейка смотрела на него с неприкрытым удивлением, потому что он ещё слишком молод для такого дерьма, но когда Геральт стал ее едва ли не умолять вернуть парню старые воспоминания, то понимающе кивнула. Не ведьмаку. Лютику. Они распили эту бутылку на двоих, выставив Геральта за дверь ждать в машине. Йен тогда спокойно и по полочками разложила ему всю ситуацию, и парень принял это на удивление спокойно. Назвал все это пиздецом, конечно, но не бегал по квартире, восторженно крича. Лютику в целом и терять-то было нечего. Он и так давно уже сбежал из дома и привязывался к разношёрстным компаниям, занимаясь не всегда легальными делами. Просто пытался выжить. И присоединился к ведьмаку он сперва из любопытства, и из-за того, что просто тянуло. Он считал его ебанутым на всю голову. Но довольно быстро все дошло до постели. Не могло не дойти. Геральт был одержим им. Касался с поводом и без. Постоянно обнимал, вызывая у парня удивление, потому что Геральт нихера не выглядел как кто-то, проявляющий свои эмоции таким образом. Ведьмак летал над ним коршуном, никого не подпуская. Он скучал. Он ждал слишком долго. И спустя месяц таких разъездов Лютик мог уйти. Но не ушел. Они могли жить с предназначением и вдали друг от друга. Но парень влюбился, ведомый этой одержимой заботой, которую называл ведьмачьим ПТСР. Пытался помочь, сбавить обороты ведьмака. Ему не было лестно такое отношение, особенно то, как ведьмак стелился перед ним, не смея отказать. Уже тогда он понимал, что Геральт просто пытался исправлять ошибки, которые он совершил не с ним. Но новые грани сумасшествия начались тогда, когда ведьмак узнал, что люди в современном мире тоже болеют. Он и до этого знал об этом. Но с Лютиком это воспринималось острее. Ему казалось, что они обречены пройти тот же путь. Когда парню впервые при нем стало плохо, то Геральт вел себя как мамаша-эпохондрик над своим чихнувшим чадом. Лютик тогда смотрел на него как на конченного, и они часто ссорились в такие моменты, от чего становилось только хуже. Это было вторым звоночком для парня. В нормальных отношениях ведь людям не приходится под разными предлогами прятаться, чтобы выпить таблетки от головы из-за простого недосыпа? Ему приходилось. Для него его здоровье не было чем-то внезапным. С его образом жизни пзиданутого авантюриста, пробующего все, что предложат, и пару раз едва ли не отлетевшего на тот свет, начиная лет с пятнадцати, это все было просто закономерностью. Для Геральта это было концом ебучего света. Лютик чувствовал себя заложником. Он был совершенно свободным, его партнер выполнял все его прихоти, о которых он даже не просил, но он все равно чувствовал себя в клетке. Какой-то ебанутый Стокгольмский синдром с ебанутым похитителем, который готов хоть на руках тебя носить, но не отпускать от себя и на два метра, боясь, что внешний мир тебя сожрёт. Для парня отдушиной стали все остальные из их странной компании компании. При каждом удобном случае он старался как можно больше времени проводить с ними, пусть Геральт при этом и сидел рядом, пыхтя как разъяренный бык. Лютик довольно быстро и естественно сдружился с Ламбертом. Геральт знал, что это произойдет - эти двое всегда были на какой-то своей волне. И сейчас Ламберт стал парню едва ли не старшим братом. Это было просто. В конце концов, они оба были конченными, влезающими в любую залупу. Йен стала едва ли не его родителем и наставником, готовая убить Белого волка при любой удобной возможности, понимая, что происходит. С Трисс они стали близкими друзьями из-за ее одержимости современным обществом и культурой, о которых Лютик мог ей рассказать очень много. И оглядываясь на их взаимоотношения, Геральт понимал одну простую истину: парню было с ними лучше, потому что они видели в нем другого человека. Да, он выглядел как их старый друг, возможно, они даже считали, что по сути это тот же человек, только немного другой. Но они никогда не говорили об этом самому Лютику. Все знали, что, так или иначе черты прошлого человека останутся. Но они воспринимали его как кого-то нового. Много общались, узнавали о нем что-то. Давали то, чего лишил его Геральт. Геральт просто был одержим его до боли знакомым телом, он любил его всего, защищал. Но они никогда не разговаривали о чем-то личном. И Лютик был готов мириться и помогать с чем угодно, пусть и через ссоры. Но выдерживать это давление изо дня в день становилось невыносимо, и ему упорно приходилось бороться еще и с этим. Начало их конца было до невозможности простым: для Лютика это было чем-то новым, он никогда раньше не знал Геральта и узнавал все больше, влюбляясь и привязываясь к нему, что сулило ему скорую погибель. Потому что для Геральта Лютик был продолжением чего-то старого. Парень ничего не рассказывал о себе, потому что ведьмак считал, что и так знает все. Он просто продолжил с той точки, на которой остановился тогда. Как чертово сохранение в игре, когда ты входишь через год, а там уже другой мир и другие люди, а ты воспринимаешь все по старому, в попытках исправить ошибки, опираясь на воспоминания.Лютик был для него исправлением ошибок. Он не был человеком. Не был отдельной личностью. Только тело, с помощью которого Геральт мог побороть все свои прошлые переживания, сделать все как надо. Но вот только… Он не совершал тех ошибок с этим Лютиком. Парень пытался понять его. Отдаленно, но пытался представить себя на его месте. Осознавать все те потери, которые ведьмак перенес, и теперь перед ним был человек, выглядящий как тот, кого он любит.Уже в тот момент Лютик понимал, что любит ведьмак не его. Его тело, его внешность, и образ, выстроенный в своих воспоминаниях. На самого Лютика ему по большей части плевать. Главное, что жив, на данный момент здоров, а остальное Геральт словно и так знал. Считал, что тот, кто когда-то жил, со своим нескончаемым запасом энергии не мог чувствовать себя плохо морально. Но Лютик чувствовал. Он был потерян. Единственная из их компании, кто держала нейтралитет, просто пытаясь помочь всем сразу – Трисс. И Лютик пытался говорить с ней. Пытался понять со стороны, что ему делать с Геральтом. Трисс не сказала ничего нового, все то, о чем парень думал уже довольно долго. Но вывод ее стал тем, что его и погубило. - Геральта невозможно изменить. Поверь, все мы, так или иначе, пытались. Лютик из прошлого тоже пытался, - парень был ей благодарен, что она не говорила как ведьмак. Он бы сказал: ?Ты из прошлого?. - Но Геральт непробиваемый. С его точки зрения он всегда прав и с этим проще смириться. Если он видит в тебе его, то этого уже не исправить. Лютик был подростком. Он старался измениться. Он был тем ещё дерьмом, когда был моложе, но сейчас старался показывать все хорошее, что в нем есть, а не бунтарский нрав и похуизм, с которым жить проще. У него не было опыта в таких делах. Он ребенок. И он смирился. Но этого смирения хватило на месяц, за который Геральт даже не замечал, что Лютик рядом с ним просто угасал изо дня в день. - Мне жаль, Геральт, - сказал ему Лютик в тот день, закидывая рюкзак на плечо. – Ты любишь его. Но я не он. И я не хочу им быть.Тогда его забрала Йеннифэр, но перенесла к Ламберту. Знала, что ведьмак первым делом все равно ворвётся к ней. И когда пришел-таки, она едва ли его не убила. Немного остыв, она взяла бутылку алкоголя, но стоило ведьмаку издать звук, она чуть не разбила ее об его голову. Геральт давно не видел ее настолько злой. Со смерти Цири, пожалуй. - Он ребенок, Геральт, - сказала она, выпивая прямо из горла. – Да, он довольно рано стал самостоятельным, одиночкой, но он все ещё не понимает толком, кто он и какое у него место в жизни и в мире. Он бегает из стороны в сторону и пытается осознать все, пытается найти себя. А сверху упал ты, считающий, будто знаешь его наперед, воспринимающий как кого-то другого. У него личность стирается, потому что тот, кого он впервые так сильно полюбил, кому доверился, хочет видеть в нем кого-то другого. Как думаешь, что сейчас в его голове? Йеннифэр нервно усмехнулась и закрыла лицо руками, тяжело вздыхая. - Ему жить не хочется, ведьмак. Он не настолько глуп, чтобы покончить с собой, конечно нет. Но у него пропало любое желание двигаться. Он старался быть лучше, старался стать тем, кем он сам хочет быть. Но ты диктовал ему, кто он есть. И сейчас он просто хочет быть никем, потому что не считает себя нужным хоть кому-то. Словно все вокруг видят в нем того, кого больше нет. Будто он занял чужое место из-за того, что ему просто не повезло иметь такую же внешность. И это ведь правда, Геральт, не так ли? Ты его видишь именно так: знакомое лицо, а что за ним - неважно?Геральт посчитал тогда, что она преувеличивает. Да, возможно он немного перегибал палку. Возможно, ему стоило сбавить обороты, потому что Лютик не помнил прошлой жизни. Он все ещё считал, что это его тот самый второй шанс с ним. Это его Лютик и неважно, что они все говорят. И Лютик не мог так просто сдаться. Обидеться, да, вероятно. Но когда он пришел к Ламберту, тот сразу же направил на него ствол и сказал съебывать. За его спиной Геральт увидел парня, лежащего к нему спиной на диване. И вокруг него было уже несколько пустых бутылок из-под алкоголя. Лютик редко пил. Напивался вообще никогда рядом с ним. В этом времени, по крайней мере.Геральт ушел. Знал, что Ламберт нихуя не шутит, и если бы Белый волк сделал ещё хоть шаг, то прострелил бы ему голову, сказав после, что так и было. Ведьмак практически все время просто сидел в машине под окнами квартиры Ламберта, сам не зная, чего ждёт. Ничего не решилось бы, пока он просто сидел и выжидал. Но у него появилось много времени подумать. В основном он просто пытался все осознать. Геральт и вправду нихрена не знал об этом Лютике. Только то, что он беглый ребенок с ебанутостью в крови. Он пытался сравнивать того, кто был давно, и того, кто был сейчас. Все, что он просто принимал за должное, за адаптацию к современному миру, это на самом деле было просто другим. Даже если это и было перерождением, как его представлял Геральт, то у этого Лютика в любом случае своя история, свои переживания и страхи. Да, было что-то общее, как и у всех людей. Но он просто был другим. Старый Лютик привыкал ко всем заебам Геральта постепенно, они составляли какой-то баланс, что бард спокойно переносил его ругань и крики, мог угомонить его во времена паранойи. Он был слишком светлым. Этот Лютик был жёстче. Да, ещё подросток, не до конца окрепший, но его слова были жёстче, его нрав был более циничным и дерзким. Встреча и жизнь с Геральтом немного изменила его, показав светлые стороны жизни, пусть и омраченные самим ведьмаком. Но он – дитя этого времени. Он просто другой. Геральт часто видел Лютика. Тот бросил курить буквально за пару месяцев до всего произошедшего, но теперь начал вновь, часто засиживаясь на подоконнике. Он никогда не смотрел вниз, даже не подозревая, что ведьмак видел его. Зато Ламберт знал об этом. Пару раз Геральт видел их вдвоем. И если обычно они как идиоты могли кричать друг на друга, что-то доказывая, то сейчас даже Ламберт смягчился. Иногда, когда младший ведьмак выходил на улицу, он бил по крыше машины Геральта, который вообще нихрена не замечал, глубоко задумавшись, и иногда даже пугался с этого. Но Белый волк ошибался. То ли Ламберт сказал, то ли сам Лютик давно знал о нем. Но спустя две недели парень вышел и неожиданно сел к нему в машину. Геральту тогда стало плохо от его вида и осознания, до чего все дошло. Лютик исхудал, был бледен и под глазами у него едва ли не черные синяки. Руки дрожали. Он пил, и пил много. Но он ещё слишком молод для такого. - Пора остановиться, Геральт, - сказал парень, даже не смотря в его сторону. – Если я тебе нужен, именно я, то давай уедем. Далеко, куда-нибудь за город. И просто остановимся. Я боролся со всем этим год и потерял себя. Но я просто хочу увидеть, было ли это напрасно. Есть ли смысл вообще пытаться, или тебе нужно прошлое, а мне нужно просто пойти нахуй.Ведьмак не смел отказать ему. Он и так нихуя не делал последние две недели, отъезжая от этого дома только чтобы сходить в душ и купить поесть. Спал даже в машине. Сам не понимал, чего ждал, но в итоге дождался. Второй шанс. Возможность исправить не ошибки прошлого. Не получить одобрение и счастливую улыбку того, кто давно мертв. А спасти того, кто ещё жив.