-13- (1/1)

Он просыпается от скрипа и легкого шороха, что сопровождается взволнованным, сбитым дыханием. Томми прислушивается пару секунд, а затем подрывается, хватает незваного гостя за руки и опрокидывает на пол, нависая сверху. Вдыхает глубоко и долго, собираясь отсчитать за вторжение, но тут же замирает, словно тело сковало льдом, встречаясь взглядом с глазами-океанами. В них страх и непонимание и Томми отпускает чужие запястья, шарахаясь в сторону, словно от открытого огня. Глаза его темнеют, и Акаму подтягивает колени и руки к груди, вжимаясь в угол, словно котенок, которого безжалостно пнули тяжелым ботинком. Томми хотел бы сказать, что он злится, но глаза его заволакивает вовсе не от этого чувства.—?Что ты здесь делаешь? —?он рукой проводит по лицу, и спрашивает ровно и почти спокойно. —?Я же сказал, что мы не должны видется. Акаму склоняет голову набок и волосы его осыпаются на левую сторону, словно янтарного цвета, песок.—?Я думал тебе нездоровится и поэтому ты попросил меня уйти. Томми почти трогает наивность в голосе парня. Если бы это было так.—?Дело не в этом.—?В чем тогда? Томми не замечает, когда Акаму успевает оказаться ближе, всего в нескольких сантиметрах. Он словно кот, крадущийся за жертвой и глаза его горят так же любопытно, ожидая ответа. Том его не озвучивает?— лишь головой качает и Акаму недовольно хмурится, а уже через пару секунд сокращает расстояние полностью, своими губами прижимаясь к губам блондина. Закрывает глаза и замирает, а Томми машинально обхватывает его талию, прижимая ближе и желая языком скользнуть меж этих губ, но словно опомнившись в эту же секунду отталкивает парня, и тот лишь чудом не заваливается на пол.—?Что ты, черт возьми, делаешь?—?Тебе же это нравилось.—?Нравилось, когда-то, а сейчас уже не нравится. Ты мне надоел, такое бывает. —?Томми видит как опускаются узкие плечи, словно под тяжелым грузом и ему физически больно от этого, словно все его тело пронизано мелкими, но такими опасными шипами желтого аконита. Он хочет обнять, прижать к себе, сказать, что врет, что это все не правда, но он остается на месте, в который раз повторяя, что так нужно. Так будет правильно. У Акаму нет тех чувств, что терзают сейчас Томми, и поэтому ему будет легче принять отвержение, легче забыть и успокоится. Он поднимается, с напускным безразличием отряхивая свои штаны и стараясь отвести взгляд от сгорбленной фигуры.—?Уходи и больше не врывайся ко мне посередине ночи. Гроза режет небо будто кривым мечом. Лезвие его блестит в темноте, рассыпая искры и сотрясая тишину раскатами грома. Томми даже в детстве не боялся буйства двух стихий, прилипая к окну и разглядывая затейливые сплетения молний на черном небосводе, но сейчас яркие всполохи и громкие звуки вынуждают забиться в угол и, почти с головой укутаться в отсыревшую накидку. Она не греет совсем, наоборот по коже бегут мерзкие мурашки там, где холодная ткань касается кожи, но вместе с тем в душе поселяется некое чувство безопасности и блондин снова вспоминает о детстве, когда по ночам он зарывался в теплое одеяло с головой, зная что так ужасный монстр из шкафа, которым отец пугал его, что бы он не шалил, не отыщет. Отец тогда не знал, что маленький Томми почти каждую ночь боялся заснуть с потушенной свечой, боялся, что как только сомкнет глаза, ужасная когтистая лапа схватит его за ногу и поволочет в самый темный угол. Особенно этот страх креп когда в небе была полная луна. Хотел бы он сейчас так же, как в детстве, спрятаться в одеяле, как в отдельном мире, затеряться среди его теплых, махровых складок, что бы никто не нашел. Вместо этого он носом утыкается в колени, прислушиваясь. Деревья скрипят от натиска ветра и первые капли дождя со звоном разбиваются о крышу. И издали доносится беспокойный шум океана. Томми представляет как волны гневно бьют о песок, загребая его за собой и надеется, что сейчас в океане нет кораблей, которые прожорливые воды готовы заглотнуть. И еще он думает, что возможно Лайла все же не ошиблась и именно сейчас начинается сезон дождей. А может это просто шторм. И все же когда накидка сползает становится зябко и Томми спешно натягивает ее обратно на плечи и завязывает два края у ключицы. Промозглый сквозняк просачивается в щели, кусая за неприкрытую кожу и вгрызаясь в кости; Томми кажется, что завернись он сейчас в десяток таких накидок, не согреется все равно. Он медленно приоткрывает дверь и выглядывает на улицу, накинув легкую ткань и на голову тоже. Дождь моросит еще слабо, но даже так его серые, крупные капли кажутся непроглядной стеной. Несколько таких капель с силой ударяются о вытянутую ладонь, расползаясь по ней прозрачным озерцом и Томми сжимает кулак, жмурясь, когда прохладная вода быстро сползает по запястью, холодя кожу, по которой от этого стремительно разбегаются мурашки. У огня сейчас бы погреться. Протянуть к нему руки, что бы тепло лизало ладони, а запах сожженной древесины с примесью причудливых пряных трав окутал собой, как плотной вуалью. Что бы можно было слушать его треск, сравнивая его с тихой музыкой, что бы можно было не о чем не думать, лишь смотреть как голодное пламя танцует, охватывая своим жаром поленья и превращая их лишь в пепел. В том месте, где всегда горел костер, сейчас лишь темное пятно. Грязное и размытое дождевой водой, оно растеклось по земле, словно глубокая, темная яма, образуя неровную лужу.

Она кажется жуткой, но Томми взгляд от нее оторвать не может, а затем и вовсе выходит под капли дождя, словно ведомый таинственной силой и склоняется над этим пятном, разглядывая в его черной воде свое рябящее отражение и не узнает в нем себя. Мокрые, отросшие волосы обромляют исхудавшее, заострившееся лицо, и Томми убирает их за уши руками и сразу же натыкается на собственный взгляд. Он темный как крепкий чай, и усталый, и от этого под глазами залягли глубокие серые тени. Их руками убрать уже не удастся. Томми всматривается в них, не сразу отмечая как его отражение начинает меняться. Размазываться, словно краска по холсту и на его месте появляются яркие блики, словно искорки, отскакивающие от костра. Он осматривается по сторонам и даже смотрит в небо, думая, что это звезды отражаются в черной воде, но небо затянуто тугими тучами и поблизости нет ни малейшего намека на подобное свечение. Томми всматривается снова и огоньки хаотично скачут по темной поверхности, стремясь в центр и уже через пару секунд перед блондином вспыхивает пламя. Оно недобро трещит и вьется, словно змея, пожирая капли, что срываются в его объятия и Том отскакивает назад в испуге и плюхается задницей прямо в грязь. Глаза закрывает и протирает их кулаками, а когда осмеливается открыть их снова, перед ним лишь все та же черная лужа, от капель на которой расползается неровная рябь. И никакого намека на огонь. Ни треска, ни запаха дыма, ни тусклых искр. Приходится вновь протереть глаза, но от этого нечего не меняется. Томми поднимается на ноги стирает со лба капли, то ли пота, то ли дождя, и судорожно выдыхает. Усталость и недосыпание играют с ним злые шутки, и Томми нечего с этим поделать не может. Ему снятся кошмары. Глубокие и темные как пучина океана, они закрадываются в его сознание и каждый раз он просыпается в холодном поту и засыпает на короткое время лишь тогда, когда первые лучи солнца касаются неба. Ему снится как он тонет, как огромные волны накрывают собой, толкая вниз, в глубину, и сколько бы он не пытался, сколько бы не барахтался, ему не удается оказаться на поверхности, словно вода?— это тугие цепи, обмотавшиеся узлами ноги. Он открывает рот в немом крике и соленая вода забивается в глотку, и кажется даже в сами легкие, и когда Томми просыпается, он действительно чувствует мерзкое жжение в горле. А иногда этот сон сменяет другой. Он черный и плотный как ночной туман и Томми бродит в нем не зная дороги. Он видит далекий силуэт и пытается приблизится к нему, но каждый раз натыкается словно бы на стену, а фигуре с печальным взглядом отворачивается от него и растворяется в этой пугающей черноте и Томми остается замкнутым в этом сне вместе со своими страхами. После него на душе остается осадок, такой же черный, и от него чувствуется горечь на языке, от которой порой не удается избавится даже с помощью сладкого сока. Сжать кулаки что бы успокоится кажется единственным выходом. Накидка промокла и мерзко холодит кожу и пальцы начинают подрагивать. Кожа на них сморщилась и побледнела и Томми счетно пытается согреть их дыханием. Он направляется обратно к хижине, когда поблизости раздается тихий скрип и шелест, привлекая внимание и Томми оборачивается в ту сторону, встречаясь взглядом со светлыми глазами Нгайо. Она острожно выглядывает из-за двери хижины и вид у нее удивленный.—?Томми? Почему ты бродишь под дождем? Говорить не хочется, но девушка ждет и он не решается отвернутся и уйти, не ответив. Пусть говорит он и не совсем правду.—?Надоело сидеть в четырех стенах. Видно, что Нгайо не верит. Ее скептический взгляд проскальзывает по блондину и хмыкнув, она выходит из-за двери, берет Тома за руку и ведет в свою хижину, а он и не сопротивляется.

На это нет ни сил, ни желания.