11. (1/1)

Дверь хлопает. Адам прислушивается еще пару секунд, а затем осторожно вынимает блокнот из-под матраса на кровати и осматривается. На последней полке у самой стены стыдливо прячется небольшой рюкзак, изрядно потрепанный и с облезшими наплечниками; его внешний вид не столь важен, возможно даже меньше внимания привлекать будет, и Адам подхватывает его и, расстегнув молнию, что к слову заедает пару раз, запихивает блокнот внутрь, а затем закидывает обратно, еще дальше на этот раз. Весь тот бардак он оставляет на потом, но прежде чем покинуть комнату, из кучи цветастых футболок, явно старых и растянутых, выуживает черную бейсболку и надевает, заправив под нее челку, а затем, подумав, сверху накидывает и капюшон худи. Смотрит на свое отражение в оконном стекле и, хмыкнув все же покидает квартиру. Томми и вправду топчется у гаража, но внутрь не входит, и замирает, видно желая что-то сказать, но он, Адам, проходит мимо, не обращая на него никакого внимания, а сразу скользнув за тяжелые ворота, и Томми хмыкает и, на секунду обернувшись в сторону пустыря, ежиться от воя, что с него доносится, и спешит так же скрыться в пыльном помещении. Протерев пыль с фар краем рукава, Адам поглаживает капот Хамви о чем-то задумавшись на пару секунд, затем встряхивает головой, точно отгоняя какое-то свое наваждение и забирается на водительское сидение. Спрятав озябшие руки в карманы, Томми замирает у двери пассажирского сидения, опасливо поглядывая внутрь салона и хмыкнув, Адам закатывает глаза и съезжает чуть вниз, сцепив пальцы на руле.—?Ну, так и будешь стоять?—?Я не думаю, что тебе стоит вести?— помнишь что ты говорил? Томми ждет, поигрывая ключами в кармане и Адам прислушивается к их звяканью, нахмурившись лишь сильнее и, смерив Тома не читаемым взглядом, качает головой, сцепив пальцы лишь сильнее.—?Тебе я ее не доверю. Я прекрасно помню, что зеркало заднего вида было целым.—?Ох… это вышло случайно, я был на нервах и немного не вписался.—?Плевать, дай мне ключи. Упомянутые ключи Томми все так же теребит пальцами. Да, в тот первый день он, Томми, сам их протянул, отдавая и не жалел об этом, но после тех слов Адама, Томми не уверен, что стоит отдавать их и теперь. Они внезапно стали слишком тяжелыми и Томми успел пожалеть что вообще вложил их в карман своей куртки сегодня утром, желая спрятать. Это не возымело должного эффекта и Адам ждет, недовольно сверкая потемневшим взглядом.—?Ключи Томми. Тяжелый выдох разрывает легкие на части; Томми сжимает чертовы ключи, чувствуя как зазубрины впиваются в кожу, и, выудив их, бросает и Адам ловит их налету и довольно усмехается, вставляя и проворачивая. Хамви рычит, поднимая пыль в воздух и Томми вздрагивает от этого звука. Ему даже кажется на секунду, что то вовсе и не рык старого джипа, а злобное рычание механо-псов, что учуяли их с пустыря.—?Может все же аэротакси? —?последняя попытка и Томми сдается и забирается в салон, когда Адам отрицательно качает головой и жмет на педаль, вынуждая Хамви рычать еще более злобно. Теперь он понимает состояние Летти в ту их первую поездку.*** Тишина опутывает, точно паутина; Томми бы с радостью разогнал ее включенным радио, да вот только в городе давно не осталось ни единой радиостанции. Но, ему кажется, что даже треск и шипение из колонок было бы куда приятнее и спокойнее, чем это гнетущее ощущение пустоты внутри. Адам молчит все то время, что они стоят у обочины и пальцы его крепко сжимают руль, а взгляд устремлен в сторону, на комплекс, на нижнем этаже которого в окнах виден слабый отблеск включенных ламп.—?Может…вернемся домой? Все так же молча Адам качает головой, разжимает пальцы и опускает руки, зажав их между колен, будто желая согреть. Голову он опускает тоже, челка выбивается из-под козырька бейсболки, скрывая его лицо, отчего Томми не может понять, что за эмоции сейчас поселились в его глазах.—?Все хорошо. Я просто… не знаю, это так странно, сложно объяснить.—?Давай я просто возьму нужное оборудование и мы вернемся. Рану я смогу зашить и дома.—?Не в ней дело.—?Волнуешься? Неопределенно пожав плечом, Адам все же выскальзывает из машины,но дверь не захлопывает?— все так же смотрит в сторону комплекса и пальцы его с силой сжимают край этой двери и Томму кажется, что металл от такого сжатия не выдержит?— согнется вот-вот ко всем чертям. Со свистом он втягивает воздух, что вновь пропитан испарениями и лишь силой задерживает кашель, что рвется из груди. Легкие от этого будто выгорают изнутри.—?Что-то в этом роде. Томми вылезает так же, неуклюже потянув за собой накидку на сидении. Он наспех ее расправляет, захлопывает дверцу за собой и вытягивается, разминая мышцы; протез противно хрустит, тонкие проводки натягиваются, точно готовые порваться в скором времени, но все же выдерживают и Том блаженно прикрывает глаза на пару секунд.—?Ты говорил Гер все еще работает здесь… Может это он там?—?Может. А может Летти или Лойс.—?А они?..—?Мои младшие помощники. Они отличные ребята, так что все хорошо, не беспокойся. Неосознанно Адам ведет ладонью по задней стороне шеи, будто стирая с нее пот. То ли волнение, то ли еще что-то, но сегодня он чувствует себя как-никогда странно, будто все его чувства обострились враз?— и испарения те, давно прожгли легкие и по коже шеи сейчас будто разбегаются сотни мерзких насекомых. Они щекочут, кусают, раздражая и Адам водит рукой в том месте, будто желая стряхнуть их с тела, но те впиваются глубже, заразой распространяясь внутри; и он, кажется бледнеет от этого ощущения; если его кожа вообще способна стать светлее, чем есть сейчас, но Томми все же обеспокоенно хмуриться, пытаясь заглянуть в глаза.—?Точно все хорошо?—?Порядок. —?еще один глубокий вдох, наплевав на жжение в легких. Пепел уже дерет горло, забивается в трахею или что у него там. Он не до конца уверен, что у него и эти легкие вообще есть?— может какой чертов механизм, может еще что-то. Но это уже и не важно?— что бы там ни было, оно уже давно закоротило, посыпало искры, сжигая изнутри?— неужели страх перед неизвестностью может быть настолько испепеляющим? Пальцы поддаются с трудом, точно покрытые ледяной коркой, когда он разжимает их, отпуская дверь, а затем захлопывает ее и Томми рядом вздрагивает от этого, задумавшись.—?Расскажешь о них? О твоих помощниках. Томми охотно кивает, поднимаясь по ступеням и Адам бредет за ним, натянув бейсболку до самих глаз и глядя только под ноги.—?Ну, на самом деле мы не так долго работает вместе. С Лойсом у меня изначально не складывалось?— он смыслит в технике, но у него ужасный характер. Он обожает язвить и делать все наперекор, но в целом… да, он неплохой. Летти весьма скромна и…пуглива, и первое время она шарахалась от каждого слова, сказанного в ее сторону, но со временем стала немного смелее. И с ней порой мне было легче общаться даже чем с Гером.—?Было?—?Да…я…мне кажется ее доверие ко мне пошатнулось. После того, что я сделал. Ну… думаю, ты понимаешь. В коридоре темно и Томми спотыкается, едва не падая и лишь чудом удерживая равновесие. Он идет чуть впереди, теперь присвечивая дорогу телефоном и оборачивается едва не каждую секунду, проверяя идет ли Адам следом, не споткнулся ли тоже о чертовы провода, что змеями тянуться даже здесь и выдыхает, отмечая блестящий взгляд, направленный ему в спину. А сам Адам ему бы не признался, что наизусть помнит в комплексе все и даже смог бы описать, что именно напоминают трещены на серых стенах; они всегда казались ему затейливыми стеблями плюща, струящимися к самому потолку и, иногда с трудом удавалось удержать в себе тот порыв, что тянул взять краску и воплотить эти фантазии в реальность, но сейчас… О, сейчас он бы с радостью изобразил на стенах червей, сродни тем, что теперь копошатся в остатках легких. Или что у него там. Он замирает за томиной спиной, когда тот тормозит у двери в главную лабораторию, и прячет руки в карман худи, ожидая. В который раз Томми оборачивается, скользит обеспокоенным взглядом по всей его, Адама, фигуре и выдыхает, вбивая код на панели. Забавно, Томми его не сменил и даже вбивает по памяти. А ведь раньше всегда держал при себе обрывок бумаги, на котором этот код записан. Всего семь цифр, но у Томми на них всегда была слабовата память.

Он медлит, когда дверь открывается с шорохом, медлит, когда панель мигает красным, сообщая, что эта дверь в скором времени, закроется снова, медлит даже тогда, когда створки начинают съезжаться обратно и Адаму надоедает?— это он здесь волнуется ясно,?— не Том. Он несильно пихает его в плечо и проскальзывает внутрь и Томми, словно сбросив с себя какое-то оцепенение проходит следом и створки двери успевают прихватить подол его короткой куртки, едва не вырвав кусок. Лампы неприятно мигают, действуют на нервы и Адам жмуриться на пару секунд, а затем озирается по сторонам, вспоминая то, что не изменилось, и отмечая то, что стало другим. И ему кажется, что в помещении и нет никого вовсе, что, возможно просто освещение забыли выключить, но взгляд натыкается на фигуру в самом конце лаборатории, что стоит к ним спиной, копошась с чем-то на столе. Все же Герман. И видно он настолько увлечен своим занятием, что даже не замечает чужого присутствия, хотя двери при открытии шумят изрядно.—?Я сильно с ним поругался. —?став рядом, Томми шепчет, склонившись вперед и Адам прислушивается, не сводя глаз с фигуры Гера в длинном, перепачканном халате. —?Даже не знаю, с чего теперь начать. Точно перед прыжком в ледяную воду, Томми набирает в грудь воздуха как можно больше, протяжно выдыхает и только потом направляется в сторону мужчины, ступая тихо и осторожно, а Адам так и остается стоять на месте, не решаясь сделать и шагу. Возможно в этом плане Том смелее его. А может стоит и вовсе притвориться чертовым роботом? Может так будет легче и менее волнительно; он усмехается этой мысли, качнув головой. А Томми тем временем замирает позади Гера, мысленно отсчитывая десять секунд, закусывает губу и мягко и нерешительно кладет ладонь на чужое плечо. Гер вздрагивает. Дрожь эта проходит по всему его телу, касается позвоночника и клубиться в кончиках пальцев, отчего они белеют немного и так же начинают подрагивать.—?Томми… ты…—?Да. Знаю, я давно здесь не появлялся?— мне нужно было время.—?Время для… —?Гер замолкает, видно подбирая нужные слова, а Томми остервенело качает головой, отрицая мысль, которою сам Гер еще даже не озвучил. Нет, он, Гер, не так понял, не так расценил?— время не для того, что бы…нет, Тому об этом даже думать не хочется, и желая пресечь подобные вопросы и домыслы, Томми головой указывает назад и Гер переводит взгляд в ту сторону. Томми честно не может понять, что за эмоции отражаются в глазах мужчины в ту секунду?— удивление, смятение, страх, а может отвращение к нему, Тому, … или и вовсе непонимание. И Том ждет.—?Ты… тебе удалось починить его. Тому хочется рассмеяться и заплакать одновременно; и, кажется и сам Адам позади усмехается, поблескивая глазами из-под спавшей челки. Он, Томми, не знает что ответить. Правду сказать? —?или подыграть, а подыграет ли Адам? И не будет ли это слишком жестоко, по отношению к ним обоим? Цепляясь за свои мысли, Томми не замечает, что Гера рядом уже и нет вовсе, что он направился в сторону Адама, слишком спешно и восторженно и Адам от этого выглядит так, точно не зная как себя вести. Томми видит как пальцы его сжимают карман худи с внутренней стороны, как он покусывает нижнюю губу и как вздрагивает, вскинув голову, когда Гер оказывается совсем рядом.—?Признаться честно, я и не надеялся, что получиться.—?Гер, послушай, я…—?Нет, Томми я все понимаю… и я надеюсь ты простил меня? Он все суетиться и суетиться вокруг, взволнованно хлопая глазами, а Адам даже не шевелиться, глядя только вперед, на Тома и во взгляде его нет нечего, кроме немого упрека. И Томми стоит на месте, точно пришпиленный. Как та несчастная, еще живая бабочка к доске коллекционера. Ее крылья еще судорожно трепещут, а лапки ощупывают пространство вокруг, но очередная, тонкая игла, пронизывающая тельце лишает ее и этой капли жизни?— так Томми себя чувствует сейчас. Пришпиленным. Взглядом и вопросом.—?Я… да, простил. Гер замирает, оборачиваясь в его, Тома сторону, и облегченно выдыхает.—?Мне правда жаль, тогда я думал, что поступаю правильно.—?Тогда, думаю, ты должен и меня понять. —?очередной вдох будто перед прыжком в воду?— Тому думается, что его легкие попросту не выдержат и лопнут ко всем чертям. —?Мне нужно тебе кое-что сказать. —?взлохмачивает волосы на затылке и смотрит поверх головы ожидающего Гера, назад, на Адама, надеясь на поддержку, но Адам отворачивается, опустив голову, вновь скрывшись за бейсболкой и челкой, что спала на глаза. —?В общем, та флешка,…я использовал ее.—?Что ты сделал? Это странно, но когда Гер резко поворачивает голову в его, Тома сторону, боль в шейных позвонках чувствует именно он. Ореховые глаза напротив расширяются и Томми невесело усмехается?— в них волнение вперемешку со страхом и неким возмущение; эти чувства он различает в них запросто и за доли секунды. И все же он, Том, не находит что ответить. А Гер все молчит и ждет; и смотрит этими своими расширенными глазищами, даже не моргая.—?Я использовал флешку, ослушался тебя…снова. Будто только сейчас осознав услышанное, мужчина оборачивается снова назад, встречаясь взглядом с холодными глазами Адама, что приобрели странный желтоватый оттенок. Зрачки мерцают и по радужке тянется серая поволока, точно тот утренний туман над мутным озером; и Гер вздрагивает, но не отворачивается.—?Боже… —?выдыхает почти беззвучно, и, кажется, больше не находит что и сказать. Томми понимает, и ждет, пока Гер осмыслит все окончательно. —?Боже… Томми, я… Усмехнувшись, Адам вновь опускает голову, скрывшись за челкой, и краем ботинка отпихивает от себя тонкий красный провод, что тянется по полу. Черви внутри копошатся с новой силой?— видать успели расплодиться за столь короткий срок; это была плохая идея, он переоценил себя, свое напускное спокойствие. Нужно было доверить все Тому?— пусть бы сам забрал все необходимое оборудование, а он, Адам, ждал бы его сейчас дома, не чувствуя себя так паршиво. Он хотел свободы, хотел вырваться из четырех стен хоть не на долго, но здешние стены давят еще сильнее, кроша кости в порошок. Как опрометчиво. Гер был бы последним человеком, которого Адам бы сторонился, но сейчас ему отчаянно хочется развернуться и бежать отсюда так быстро, как только он может. Гер друг, может даже больше?— кто-то вроде заботливого, иногда строгого, отца, которого Адам лишился, но пустота, с которой его вырвали, поглотила, пожрала и он, Адам, уже не тот. Он пустой, иссушенный изнутри, изъеденный теми червями и он не хочет показываться таким ни перед Гером, ни перед Томми, ни перед кем-либо еще. Но Томми смотрит сейчас как-то странно, точно беззвучно умоляя о чем-то и, тряхнув головой, тем самым скинув капюшон, Адам делает осторожный шаг в сторону Гера, но замирает почти сразу, когда мужчина сам оказывается едва не в паре сантиметров от него. И кажется они оба не находят что сказать. Гер всматривается в его лицо, будто что-то себе отмечая, а Адам буквально чувствует, как те чертовы черви внутри ползут теперь выше, по глотке; и хочется проблеватся, лишь бы эти твари покинули тело, и он сцепляет зубы и втягивает воздух через нос. И встречается взглядом с ореховыми глазами на пару секунд.—?Это правда…ты? ?Нет, лишь пародия? Он не ощущает себя…собой. Он не раз говорил об этом Тому. Но Томми мечтатель, всегда им был, и он продолжает верить, что все может наладится, стать как раньше, а Адам, вопреки злости и подобным чувствам, наверное единственным, которые он не разучился ощущать, не хочет его расстраивать. ?Раньше??— если бы это слово было материальным, он бы разорвал его в клочья.—?Здравствуй Гер.***—?Поверить не могу. Томми, ты ненормальный. —?на это заявление Томми лишь пожимает плечами. Во всяком случае в голосе Гера больше не сквозят нотки такого явственного осуждения.—?Я ему это уже говорил. До этого расхаживающий по лаборатории, Гер замирает, задумавшись. Он до последнего не верил, что Том все же решиться, надеялся, что ему хватит ума закинуть ту чертову флешку в самый дальний угол и забыть о ней, но Гер ошибся. Но, почему-то его это не слишком удивляет. Да, он не сомневался в Томиной любви к авантюризму, граничащей с отчаяньем, но он и подумать не мог, что Ретлифф будет с каждым разом осознанно причинять себе все большую и большую боль. Но все же нет, Гер бы соврал, если бы сказал, что не рад, но наравне с этой радостью он чувствует и вину. За то, что не приложил должных усилий что бы отговорить Тома, что изначально пошел у того на поводу, ведь Гер еще и понимает, что чувствует сейчас Адам, как ощущает себя сейчас в этом мире, давно ставшим для него чужим и холодным. Не в полной мере, но понимает. И пока Томми отвлекается на ту штуковину, с которой Гер возился ранее, сам мужчина присаживается на пол рядом с Адамом, несильно пихнув его в плечо своим, обращая внимание.—?Только честно приятель, как ты? Хмыкнув, Адам затылком прижимается к стене, запрокинув голову, и закрывает глаза.—?Как рыба на берегу. Не знаешь от чего сдохнешь раньше?— от солнца или нехватки воздуха. Закусив губу едва не до крови, Гер разглядывает свои ладони, будто и не его они вовсе.—?Ты говорил об этом с Томми?—?В общих чертах.—?Что ты конструировал? —?вздрогнув, Гер оборачивается в сторону Тома, пожав плечами. Ему, кажется, что Том таким своим вопросом лишь тему перевести хочет. Видать услышал все же.—?Дома не сидится.—?А ребята?—?Не видел их уже несколько дней. И да, дроны тоже больше не появлялись.—?Хоть что-то радует. Томми вдыхает и проводит по этому ?нечто? краешком механических пальцев; видно Гер не слишком заботился о внешне виде. Бесформенная груда металла блестит, переливается в свете ламп, Томми осматривает ее и внезапно вздрагивает, вспоминая зачем они вообще здесь. Хотя Томми сомневается, что у них с Адамом причины одинаковы, но это сейчас не столь важно.—?Я надеюсь ты еще не избавился от оборудования? Качнув головой, Гер щуриться, скользя взглядом по весей его тонкой фигуре, будто выискивая какой-либо подвох.—?Нет, но, зачем оно тебе? Томми спешно кивает в сторону Адама, и он, хмыкнув поднимается с пола и принимается стягивать худи. Молча отбрасывает его на стол вместе с бейсболкой и ежится, когда прохладный воздух проходиться по плечам и спине. Хочется закрыться от пытливого, изучающего взгляда и руки будто сами тянуться к груди, но Адам лишь сжимает кулаки едва не до бела и прижимает их к бокам.—?Ох. Поднявшись тоже, Гер оказывается напротив и принимается осматривать рану придирчиво-взволнованным взглядом, проверять чертов чип и ощупывать воспаленную кожу.—?Черт. Она выглядит еще хуже чем тогда.—?Сможешь что-нибудь сделать? Гер трет шею и подбородок, раздумывая и только затем слабо и неуверенно кивает.—?Попробую, но это будет…не слишком приятно.—?Плевать. Хуже не будет.—?Ладно, хорошо. Присядь тогда на вон тот стул. Я возьму оборудование и вернусь. Он покидает помещение лаборатории и створки дверей за его спиной съезжаются с противным шелестом; Адам медлит, поглядывая на указанный стул с подозрением, но все же присаживается на самый край, ерзая по мягкому сидению.—?Болит? Неоднозначно поведя плечом, Адам кривиться и взгляд переводит на Тома. Его лицо бледное, обеспокоенное и если сперва от его вопроса хотелось съязвить, сейчас это желание пропало и Адам лишь слабо кивает, отвернувшись к двери. Может рана и выглядит ужасно, сейчас она меньшее, на что он обращает внимание. Ее края едва не черные и Адаму кажется, что извиваясь из нее на пол вывалился толстый червь, перепачканный подобием крови. Адам замирает, глядя как тот копошится в маленькой, бардовой лужице, а затем с кривой усмешкой размазывает его подошвой тяжелого ботинка; а Томми наблюдает, обеспокоенно распахнув глаза, и брови его взлетают, едва не касаясь линии роста волос. Но он все же не решается спросить, сказать что-то, по этому поводу, а затем и вовсе оборачивается к, вновь зашелестевшей, двери. Гер тащит увесистую коробку, ту самую, кажется, с которой тогда приезжал к Тому. Он с грохотом ставит ее на пол, приседает на корточки, принимаясь копаться в ней, и победно усмехается, выуживая с самого дна аппарат, собой напоминающий тату-аппликатор. Он слабо гудит, едва Гер касается кнопки и пару раз жмет на нее; тонкая игла-наконечник за считанные секунды разогревается до бела и Томми сглатывает вязкую слюну, что скопилась во рту от вида этого…инструмента.—?Надо же, работает. Я постараюсь осторожно сплавить края раны вместе, но будет больно, да и шрам останется наверняка.—?Начинай.—?Уверен? Обезболивающего не осталось, а без него…—?Ты притащил эту штуковину, что бы теперь разглагольствовать? Начинай. Неоднозначно взмахнув рукой с аппаратом, Гер посильнее закручивает иглу-наконечник; перечить нет желания, ведь глаза напротив приобретают темно-синий, едва не черный цвет, и Гер не решается даже головы поднять больше. Игла белеет снова и, кажется, что от ее края подымается едва различимая тонкая лента пара. И Адама едва не подкидывает на стуле, когда эта игла касается кожи на груди плавя ее, и он сцепляет зубы до скрежета и впивается пальцами в подлокотники стула, а металл жалобно скрипит, не выдерживая натиска. А ведь Гер не соврал?— боль плавит не только кожу, а будто бы и кости, или не кости, а что там у него?— да не важно сейчас. Будто сбросив какое-то свое оцепенение, Томми оказывается позади и кладет прохладную, живую ладонь Адаму на плечо. Наверное надеется, что это поможет, вот только ладонь его греется за считанные секунды и былая ее прохлада испаряется, не даруя больше облегчения. А Гер все орудует и орудует этой адской машиной и плавящая боль в какой-то момент становится просто невыносимой. Зажмурившись, Адам отпихивает мужчину от себя и, крутанувшись на стуле, садится полу боком, прижав руки к груди.—?Эй, я еще не закончил. И все же аппарат Гер выключает и кладет на столик рядом. Адам косится в ту сторону, ерзает и прижимает руки еще ближе, они немеют от этого, но плевать. Пусть он и выключен, Адаму кажется, будто он о сих пор слышит ее жужжание, а острая игла все так же пронизывает его кожу, обжигая.—?Дай мне…минуту.

Сложив руки на груди, Гер кивает. Обойдя стул, Том становится напротив, обеспокоенно нахмурившись. Беспокойство это сквозит в его движении, отдаваясь дрожью, когда он откидывает с глаз челку, поселяется во взгляде, оседает на побледневших кончиках пальцев.—?Томми… —?и он вздрагивает, резко вскинув голову, когда Адам окликает его. Челка вновь падает на лицо, скрывая правую сторону. —?Пристегни меня.—?Что?—?Пристегни мне руки.—?Мне выйти? —?бросив секундный взгляд в сторону Гера, Том сразу же отворачивается, и Гер прикусывает кончик языка, вновь подхватив аппарат в руки. Зря он это?— не лучшее время для шуток. А Томми все раздумывает, глядя в потолок, и Адам ждет, уложив руки на жесткие подлокотники стула; металл от них оседает прохладой на коже. Томми понятия не имеет могли ли воспоминания Х-7, сохранится в этом теле и, каким-либо образом передаться Адаму; в любом случает Томми не стал бы говорить, что крепления вряд ли удержат его в случае чего, но он все же выполняет просьбу, но сделать решает это вручную. Выдвинув крепления из подлокотника, Томми всматривается в мерцающие глаза напротив, точно ожидая, что Адам может передумать, и когда тот отворачивается, выдыхает долго и протяжно и защелкивает стальной оков на чужом запястье; вторую руку плотно стягивает ремнем.—?Второй сломался… —?поясняет на вопросительный взгляд и отходит в сторону, давая доступ Геру.—?Осталось немного, я буду осторожен. Адам лишь слабо кивает и жмурится, когда аппарат гудит совсем рядом, приходя в действие. Игла вновь касается кожи с шипением подобном змеиному; Гер осторожен как и обещал, но боль все равно проедает кожу до костей. Хочется взвыть от нее, а лучше и вовсе провалиться в темноту, но она не спешит принимать в свои прохладные объятия, и оттого остается вновь сильнее сцепить зубы и вцепится пальцами в подлокотники. Кожаный ремень скрипит, затягиваясь все сильнее и оставляя видимый след; запрокинув голову, Адам считает минуты, желая отвлечься хоть так, и не сразу замечает, что шум аппарата прекратился.—?Ну вот. Выглядит все так же ужасно, но хотя бы не будет гноиться. —?стерев пот со лба, Гер жмет на кнопку аппарата, но тот не отзывается и, недовольно скривившись, Гер отбрасывает его обратно в коробку. —?Аккумулятор сдох. —?и, будто, тоже обессилев, он опускается на пол, прижавшись спиной к стене. —?Да уж, не ожидал, что день выйдет таким насыщенным. Проведя ладонью по лицу в который раз, Гер затем опускает руку на согнутое колено и глядит в пол о чем-то задумавшись. Так же погрузившись в какие-то свои мысли, видно что бы хоть немного отвлечься от жжения в груди, Адам не замечает что руки его вновь свободны, и он вздрагивает, когда Томми мягко касается его щеки теплыми пальцами живой ладони, привлекая внимание.—?Я в порядке. Не произнеся и слова и кивнув, Том отходит в сторону, сложив руки на груди. И повисает долгая тишина, манящая своим спокойствием. Прикрыв глаза, Адам погружается в нее, прислушиваясь к сопению Гера, к встревоженному дыханию Тома рядом, к слабому треску ламп; но тишину они не нарушают, лишь разбавляют немного, придавая особое звучание. Это так странно, но, кажется, что он, Адам, научился ее слушать, понимать, и сейчас с уверенностью может сказать, что она бывает разной?— пугающей, гнетущей, безразличной, либо же дарующей успокоение; и у каждой свои оттенки и звуки. А эта тишина обволакивает некой дымкой умиротворение, облегчения. И с большим удовольствием Адам оставался бы в ней как можно дольше, но Гер на полу протяжно выдыхает, ерзает и ногой задевает провод, что натягивается, поддевая ножку стула и та опрокидывается с громким стуком о холодную плитку. И тишина разбивается на осколки хрупкой вазой. Хмыкнув, Гер поднимается, разминая плечи.—?Как насчет выпить? Слишком много потрясений для нас всех, нужно расслабиться. —?ореховый взгляд перескакивает с Тома на Адама и обратно и, не дождавшись ответа Гер стягивает со стула худи и вручает его Адаму. Тот не спешит его надевать, вместо этого теребит складки плотной ткани, опустив голову.—?Разве алкоголь не повредит…механизмы? —?последнее слово он цедит сквозь зубы, с отвращением, и едва не сплевывая на пол и Гер трет подбородок двумя пальцами, затем отмахивается.—?Не думай об этом. Ты же не собираешся опустошить весь бар. К слову о баре, ?Стальные Ворота? помнишь?—?Он еще работает?—?А то, хоть народу там уже поменьше. Да и Рей уже не работает - владелец прознал, что тот ворует выпивку. В общем жду у выхода. И да, надевай осторожнее. Худи приобретает еще более потрепанный вид, чем до этого, но Адам все же натягивает его, скривившись, когда ткань касается раны.—?Думаешь стоит соглашаться? Томми неоднозначно ведет плечом.—?Думаю, немного расслабиться не помешает.*** Томми жмуриться; мерцающие, над баром, софиты раздражают и раздражение это пульсирует где-то под веками. Он потирает их пальцами живой ладони; и Гер рядом что-то говорит и говорит и, ему, видимо, уже плевать, слушает ли его вообще кто-либо. А через пару минут, он и вовсе покидает барную стойку, направляясь к столу с одиноким, незнакомым мужчиной. Таким же поддатым как и сам Гер, оттого Томми не волнуется, что и там его, Гера, будут игнорировать.

Томми жмуриться на пару секунд, а затем переводит взгляд на Адама. В задумчивости, он покачивает стакан, наклонив его указательным пальцем и жидкость в нем пузыриться, из бледно-желтого, переливаясь в малиновый, а на дне собирается серебристый осадок. И даже напряги он, Томми, мозг, он бы не вспомнил название этой адской смеси, зато вкус его будто бы оседает на языке. Горький, острый, будто в глотке развели костер, и, когда Томми впервые это попробовал проглотить удалось с трудом, оттого он сейчас потягивает привычное виски, жмурясь от каждого глотка. И все же шутка Гера сейчас воспринимается по другому?— Адаму кажется, что даже если бы он осушил каждую бутылку в этом баре до последней капли, желанное, сейчас, опьянение не наступило бы. В голове лишь странная пустота, не более. Видно чертовы механизмы, или что там, пытаются это тело как можно скорее очистить, фильтруя искусственную кровь, а грузный бармен этому только и рад, подливая все новые и новые порции различных напитков.—?Может что-нибудь покрепче? —?И Томми придвигает свой шот виски, не дождавшись ответа. Чистая, янтарная жидкость блестит в свете софитов и Адам раздумывает пару секунд, и все же опрокидывает ее залпом, и облизывает губы, когда виски опаляет их своей крепостью.—?Это бесполезно. Чертово тело не дает даже напиться.—?Повтори. Кивнув, бармен наливает еще. После первых пяти шотов, Адам все еще негодует, а грузный бармен таращиться на него во все глаза; после девяти ярко-голубой, мерцающий взгляд наполняется сизым туманом и на бледных губах расцветает кривая улыбка и Томми победно усмехается; а затем и вовсе теряет счет, выцеловывая и вылизывая чужие, прохладные губы так жадно и с голодом. И нахрен виски. Пальцы живой ладони скользят вдоль поясницы, задирая худи, оглаживая выступающие позвонки. Грузный бармен протирает стаканы и коситься левым глазом, и Тому хочется схватить один из оставленных кем-то бокалов и швырнуть в его сторону, что бы не глазел так нахально, но руки его заняты, разум поглощен туманом, а тело старается удержать равновесие и не свалиться на грязный пол с высокого стула. С последним, пожалуй, справиться сложнее всего и не только одному лишь Томми. Рука, которой до этого, Адам упирается в стойку, соскальзывает и он едва не встречается подбородком со стеклянной поверхностью, но успевает ухватиться за томино плечо, удерживая равновесие, а сам Томми недовольно стонет, когда такой желанный поцелуй прерывается. И бармен качает головой, ставя чистый стакан на полку.—?Приятель ваш куда-то смылся. Хмыкнув, Том оборачивается в сторону столиков. Гера и правда там нет, да и подвыпившего мужичка тоже, но Тома это не сильно сейчас заботит. Гер не ребенок?— за ним присмотр не нужен, да и не впервой. Раньше подобное случалось и на следующий день Гер благополучно добирался до комплекса с единственным последствием?— мигренью.—?Аэротакси вызвать? Закрываюсь через десять минут. Благодарно кивнув, Томми опрокидывает остатки виски и рукавом куртки вытирает подбородок. Слишком уж участливый у бармена взгляд, видно привык уже к подобным посетителям.*** На улице, под прохладным искусственным ветром, блуждающим в закоулках, мысли проясняются немного и Томми тянется механической рукой к карману куртки и выуживает полупустую пачку. Вытряхивает сигарету и прикурив, подносит к лицу, рассматривая дрожащую дымку от нее и втягивая ее в легкие. Не курит, лишь вдыхает; и поглядывает на Адама. Тот стоит совсем рядом, прижавшись спиной к кирпичной стене, и Томми ждет, что его отсчитают, так же как раньше, но Адам молчит, чему-то загадочно улыбаясь, а затем, не глядя, отбирает сигарету и подносит к губам. Сизая дымка вьется в воздухе затейливой спиралью, когда он выдыхает и Томми наблюдает зачарованно, как она постепенно рассеивается.—?Что тебя так удивляет? Встряхнув головой, Томми оборачивается, прижавшись к стене плечом и сложив руки на груди.—?Например то, что ты не курил или тебя так развезло? Усмехнувшись, Адам склоняет голову вниз, рассматривая в мутной луже отражение мерцающей неоновой вывески бара; сигарета тлеет, зажатая меж пальцев.—?Вовсе нет. Просто знаешь, это чувство легкости…я уже и забыл его. Как ты там говорил? —?как раньше да?—?Как раньше… —?Томми повторяет, точно на пробу, смакуя. —?Значит… Адам пожимает плечами. Новый, короткий затяг и сигарета летит туда?— в лужу, и отражение вывески в ней рябит, точно вот-вот потухнет. И Томми провожает ее взглядом с неким сожалением, а затем поднимает голову, встречаясь глазами с мерцающим взглядом напротив. Адам всматривается в томино лицо и выдыхает в него сизую дымку и Томми закашливается и жмурится, и почти сразу чувствует на своих губах чужое прохладное дыхание.—?И все-таки ты мечтатель Томми.—?Разве это плохо?..