72. Билли. Гроза (1/2)

— Если бы ты могла вернуть что-то из своей прошлой жизни, то что бы ты выбрала? — спрашивает Финн.

У него появилась дурацкая привычка чесать свои шрамы. Как только кровь засыхала, он сдирал корочки с ран и расцарапывал их снова. Билли противно, но она не в силах оторвать взгляд.

Когда он думает, что никто не видит, он даже слизывает кровь. Вот дерьмо! А самое поганое: ей до жути интересно, отличается ли кровь Финнеаса по вкусу от её крови. Вроде бы не должна, но кто знает. Хотя сегодня ей на всё плевать — она слишком устала.

— Отвали, — лениво отвечает Билли.

Она перебирает волосы на голове Финна, и так увлечена этим занятием, что не хочет даже злиться. «Мы как две обезьянки из передачи про животных.» Она делает обезьянью мордочку, почесывая себе бок. Похоже, они обречены провести вместе всё лето, играясь в восходящих музыкальных «звёзд», пока она не пойдёт в школу или не свалит отсюда нахуй.

Только того хуя, к которому она могла свалить, уже нет. А прыгать по чужим хуям ей как-то не улыбается. Ничто не изменит тот факт, что она белая и никогда не станет своей среди чёрных, даже если иногда она безумно скучает по Джоннеше и её семье. Её приняли в банду из-за ДиДи, с его исчезновением все изменилось — её больше некому защищать. У неё нет денег, нет образования, нет «хозяина», и валяться на Скид Роу ей тоже как-то не улыбается. Остаётся только спрыгнуть с крыши строящегося Уилшир Гранд Центра или терпеть свою чокнутую мамашу и её идеального сынка.

Поначалу, после успеха Ocean Eyes, Мэгги взялась за неё по полной. Билли даже временами всерьёз задумывалась о побеге из дома. Или о самоубийстве, что одно и то же. Мэгги указывала ей, что надеть, куда идти, как сесть и как разговаривать. Билли получала выговор, если её поведение было недостаточно хорошим. Финн сочувствовал ей, утешал, как мог, обнимал при любом удобном случае, но ничего не делал, никогда не спорил с мамой в открытую. К отцу бежать было бесполезно.

А когда Билли пыталась жаловаться маме на Финна, та лишь поджимала губы и начинала читать лекцию, как брат о ней заботится, как много для неё делает. После такого Билли чувствовала себя неблагодарным говном, недостойным даже испачкать край начищенных ботинок Святого Финнеаса.

Ну правда, почему она, как ни старалась, не могла быть достаточно благодарной? Может, потому, что никто не интересовался, чего хочет она, ведь все вокруг точно разбирались в этом лучше...

Билли и самой становилось противно, когда она ни с того ни с сего внезапно срывалась в истерику. Финн никогда не прогонял и не издевался, позволял рыдать в его объятиях сколько угодно. Наверно, и правда любил её. Может, Билли не привыкла к тому, что её кто-то любит, и потому шарахалась от этого чувства.

Любовь казалась ей чем-то грязным, даже слово это звучало, как издевательство. Не мог идеальный Финнеас любить её, воровку и шлюху, иначе ему тоже пришлось бы запачкаться... Возможно, брат проявлял к ней сочувствие, понимание, но это точно не была «любовь».

Зои вообще покрутила пальцем у виска, когда Билли попыталась рассказать ей о своих заморочках.

— Ну, ты совсем шизанутая, подруга. Конечно, Финн любит тебя, он ведь твой брат.

В её мире всё было просто: брат — значит, любит. Хотя Билли не видела, чтобы между ней и её старшим братом была какая-то особенная «любовь». Скорее, они старались друг другу не мешать. Но, если бы она спросила Зои, та бы ответила уверенно, что любит своего брата. А как иначе?

Билли сопротивлялась, как могла, изменениям в своей жизни, которых она не ждала и не просила. Но перемены накатывали, словно океанский штормовой вал. Что лучше: оседлать волну или беспомощно тонуть, размахивая руками? И Билли спорила с мамой до хрипоты, ощущая спиной молчаливую поддержку брата. Она покупала себе дешёвую одежду в секонд-хэнде, но зато выбирала её сама. Она сама решала, во что и как одеться, даже будь это тёплый пуховый жилет в тридцатиградусную жару. А если кто-то хотел посмеяться над её стилем, Билли без колебаний была готова расцарапать рожу любому.

Конечно, она уставала от постоянной борьбы, от расписания, которое приходилось соблюдать. От поклонников, фотографов, стилистов, косметологов и массажистов, каждый из которых желал поболтать с юной «звёздочкой» и непременно завалить её советами: от того, что курение вредно для кожи, до лучшего способа варки яиц на завтрак. Приходилось кивать, улыбаться, поддерживать разговор, снова улыбаться. К концу дня лицевые мышцы болели настолько, что Билли боялась прикоснуться к щекам.

В один момент она решила — хватит, больше никаких улыбок, а если кому-то не нравится, пусть идёт нахуй. Легче не стало: теперь все настойчиво интересовались, что с ней случилось, почему она такая мрачная.

Встреча с представителями Interscope Records была одной из многих, на которые таскали Билли. Собираясь, мама опять прочитала лекцию о том, как надо себя вести. Но Билли давно уже хуй забила на всех этих пузатых мужиков, которые болтали непонятное о контрактах, альбомах, правах, выплатах и так далее. Ротация, дистрибьюция, прочая херня. Мамочка разбирается в этом лучше, так пусть она и рулит. Финн тоже иногда встревал в разговоры, пока Билли со скучающим видом грызла карандаш, или свои нарощенные ногти, или игралась с соломинкой в бокале, пуская пузыри.

Войдя в комнату, полную людей, вслед за мамой, она сразу почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, но глазеть по сторонам, на всех этих мужиков было как-то неловко. Обычно, с ней пытались разговаривать, как с маленьким ребёнком, так, словно она слабоумная, или не замечали вовсе.

— Хотелось бы узнать, что думает об этом сама Билли? — немного скрипучий низкий голос завладел её вниманием.

Билли отвлеклась от скручивания соломинки, чтобы найти глазами говорившего. Парень со взлохмаченными чёрными волосами расположился в самом углу, на стуле. Как будто он тоже избегал чужих взглядов.

После его неожиданного вопроса все в комнате замолчали и уставились на Билли, как будто только сейчас её заметили. Это было неловко и приятно одновременно.

— Ну же, Билли, — мама, сидевшая рядом, легонько толкнула её в бок, — Джастин задал тебе вопрос.

— Какой вопрос?

— Хочешь ли ты работать с нами? — повторил Джастин. Его странно изогнутые губы улыбались.

— Я вас не знаю, — пожала плечами Билли. — Но, если вы мне будете присылать пончики каждую неделю, то, пожалуй, хочу.

Она ожидала смеха в ответ на свою шутку, но получила только косые взгляды, после чего все опять вернулись к обсуждению условий. Билли стало неловко. Если бы на её месте сидел мужик в деловом костюме, они бы точно засмеялись, а так решили, что она и впрямь маленькая девочка, готовая работать за пончики.

Украдкой она взглянула на Джастина и поймала его ответный взгляд. Менеджер не смеялся над ней — похоже, только он оценил шутку. Билли чувствовала, что они похожи. Как двое детей в комнате, полной нудных и скучных взрослых, они должны держаться друг друга. Финнеас поддерживает её, но относится снисходительно — он тоже на стороне зануд.

— Подпиши здесь, — мама суёт ей ручку.

Билли послушно выводит свою подпись на бумаге, едва не высунув язык от усилий — она отвыкла писать за лето.

— Поздравляю вас! — Яник протягивает ей свою потную ладонь.

Всем наливают шампанского, за соседней дверью организован небольшой фуршет. Билли отходит в сторону, она устала от болтовни. Отсюда, с вершины холма, открывается вид на Голливуд. Разноцветные домики, разбросанные по склонам, утопают в зелени. Она чувствует себя неожиданно одинокой среди всей этой роскоши.

— С чего ты хотела бы начать? — Джастин подошёл так неслышно, что Билли испугалась.

У него слишком длинный нос и узкие тёмные глаза, почти всегда скрытые за длинными густыми ресницами. Но, когда их взгляды сталкиваются, Билли может заглянуть чуть глубже. В его глазах горит огонь, как у ДиДи, это странным образом притягивает её и отталкивает одновременно.

— Что тебе нравится делать?

Чего он добивается? Ему ведь не может быть в самом деле интересно мнение Билли?

— Я хочу снять клип. И выпустить свою линию одежды. И духи. И косметику.

Его взгляд становится восхищённым, а в улыбке мелькает торжество.

— Думаю, я знаю, как осуществить все твои мечты.

— Да неужели!

Они снова улыбаются друг другу, словно заговорщики.

Кажется, счастливы все, кроме Финна. Тот угрюмо стоит в стороне, ни на кого не глядя. Билли обещает себе расспросить его, что случилось. Но пока она слишком занята.

Эта встреча вселила надежду, что когда-нибудь её голос будет услышан. Одна она бы точно не смогла что-то изменить. Но с поддержкой Джастина и Interscope... Всё возможно.

Правда, Финнеас от этого почему-то не в восторге. Он ведь сам обещал сделать её знаменитой певицей! А теперь почему-то сторонится, избегает разговора. Билли не понимает, что происходит.

Вечером Финн отказался ужинать, а когда она попыталась как обычно завалиться к нему в кровать, чтобы поболтать, прогнал её.

Обида сковала горло, и Билли, ничего не сказав, ушла к себе в комнату. Почему именно сейчас? Почему, когда будущее начинает казаться вполне терпимым, Финн собирается всё испортить? Почему, когда она хочет разделить с ним радость, он прогоняет её?

Билли хотела бы поплакать, но эйфория сегодняшней встречи и обида от предательства Финна перемешались внутри в странный коктейль, разрывающий её на части.